Пермь в столыпинском галстуке. Часть 23: Преступление и наказание

Одноэтажная изба уставщика Пермских пушечных заводов кунгурского мещанина Василия Миронова Холманского стояла на горе в дальнем конце Мотовилихи, где среди полей на почтительном расстоянии друг от друга была разбросана ещё дюжина подобных домов. Расположена изба была таким образом, что жилище ближайших соседей находилось не ближе, чем в 40-50 саженях от неё.

Тот августовский вечер 1906 года не предвещал семье Холманских никаких особенных событий. Сын Николай, как обычно, ушёл в ночную смену на завод. Сам уставщик, его жена, семнадцатилетняя дочь и пожилая прислуга готовились ко сну. В 8 часов отправился спать хозяин, жена и остальные домочадцы легли несколько позже.

Спустя какое-то время за стеной раздались шорохи, и вскоре через окно в спальню проник неизвестный молодой человек в чёрной круглой шляпе, тёмном пиджаке и сапогах. Глава семьи, проснувшись от шума, крепко схватил незваного гостя за руки. В темноте, судя по всему, завязалась упорная борьба — во всяком случае, её было слышно снаружи.

Незнакомец был не один, у него имелись вооружённые сообщники, которые, сообразив, что что-то пошло не так, начали обстреливать дом с улицы. По бревенчатым стенам застучали пули. Противник Холманского, боясь, что в него тоже могут попасть, закричал сотоварищам, чтобы они прекратили огонь, и, вырвавшись, выскочил обратно. Тут же вместо него полез некто с револьвером. Уставщик и его попытался задержать, но мгновенно был ранен выстрелом в левую руку выше локтя, после чего выпустил нападавшего, извне снова раздались выстрелы.

Тем временем, разбуженная пальбой жена Холманского, поняв, что муж ранен, выхватила из-под подушки лежавший там заряженный револьвер и немедленно выпустила весь барабан в окно, но тут же сама получила пулю в правый бок. Дочь хозяев во время перестрелки через сени, находившиеся при кухне, забралась на чердак; там же вскоре укрылись и её родители, открыв предварительно чёрный ход и отправив прислугу за помощью.

По прошествии нескольких минут нападавшие всё-таки забрались в опустевший дом через окно: с чердака хозяева слышали звуки ударов и треск мебели. Вскоре всё было кончено, раздалась короткая команда, налётчики покинули спальню и тут же один за другим спустились в близлежащий лог. Уходя, один из них закричал: «Стреляйте в крышу, они там спрятались!» — после чего в направлении чердака вновь был открыт огонь.

Когда всё стихло, вошедшие в опустевшую комнату хозяева увидели неприглядную картину. В доме был учинён полный разгром: разбиты зеркала, сломана и изрублена мебель, побита посуда. Бесследно пропали 10 рублей, два десятка охотничьих патронов, а также множество столовых приборов, ювелирных украшений и вещей из золота и серебра. Соседи, безусловно слышавшие выстрелы, на помощь Холманским так и не пришли, а полицейский пристав узнал о том, что произошло, только спустя полтора-два часа.

На другой день в С-Петербург на имя министра внутренних дел Российской империи Петра Аркадьевича Столыпина ушла телеграмма пермского вице-губернатора Николая Николаевича Коптева:

«ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ В ОДНОЙ ВЕРСТЕ ОТ МОТОВИЛИХИНСКОГО ЗАВОДА СОВЕРШЕНО ВООРУЖЁННОЕ НАПАДЕНИЕ НА ДОМ ОДНОГО ИЗ СЛУЖАЩИХ В ЗАВОДЕ ХОЛМАНСКОГО ПРИ ЧЁМ РАНЕН ХОЗЯИН И ЕГО ЖЕНА ПОСЛЕДНЯЯ ТЯЖЕЛО ПОХИЩЕНО ПО ЗАЯВЛЕНИЮ ПОТЕРПЕВШЕГО ИМУЩЕСТВА НА 600 РБЛ. ПОХИТИТЕЛЕЙ БЫЛО ЧЕЛОВЕК ПЯТЬ КТО ТАКИЕ НЕ УСТАНОВЛЕНО ДОЗНАНИЕ ПРОИЗВОДИТСЯ».

По извещении вышестоящего начальства нападавших нужно было спешно искать. Жене Холманского во время перестрелки почудился знакомый голос, за обладателя которого она признала одного из служащих Пермских пушечных заводов. Однако проверка показала, что подозреваемый имел железное алиби, т. к. к моменту нападения уже много дней как был арестован в порядке охраны и содержался в пермской губернской тюрьме; других надёжных версий не было.

Осматривая место преступления, полиция обратила внимание на оставленные возле дома гильзы от различных видов короткоствольного оружия, по которым, правда, можно было сделать только вывод о том, что нападавшие были вооружены совершенно бессистемно. По гильзам и следам на стенах удалось определить, что за время налёта было произведено приблизительно 50 выстрелов.

Старый знакомый читателя пермский уездный исправник Антон Правохенский, основываясь на собственных наблюдениях и показаниях одного из местных жителей, а также на совпадении калибров гильз, найденных на местах преступлений, нашёл возможным предположить, что нападение на дом Холманского могло быть связано со случившимся в июле того же года налётом на Сергиевский динамитный склад и экспроприацией в августе денег и оружия у заведующего заготовкой лесных материалов Висимской лесной дачи Пермских пушечных заводов в деревне Дивьей. Осуществить же его могла, как он выразился, «революционная банда», сформированная из среды мотовилихинских рабочих, скрывшихся после подавления восстания в декабре 1905 года, которая, по мнению исправника, могла возглавляться бежавшим в марте 1906 года из Пермской губернской тюрьмы Иваном Осокиным (Пташинским).

На самом деле все участники мартовского побега к августу 1906 года давно скрылись из Перми и её окрестностей, и Осокин не мог участвовать в нападении на дом Холманского. Тем не менее, само предположение Правохенского о том, что в действительности — это акт мести, организованный революционно настроенными рабочими, а не банальный грабёж, было вполне обоснованным.

За некоторое время до указанного события в Мотовилихе были найдены объявления, в которых в адрес Холманского высказывались угрозы расправиться с ним за его содействие полиции в борьбе с революционным движением. Правохенский так писал губернатору о безвозмездных услугах уставщика: «Злобу к Холманскому имеет партия революционная, так как он во время бывших беспорядков в Мотовилихинском заводе давал мне существенные указания, изобличающие агитаторов этой партии».

Ни одно и не два подобных происшествия в Мотовилихе в то время были следствиями событий 12-13 декабря 1905 года. Так, в мае 1906 года во время посещения собственного сарая из огнестрельного оружия был ранен в руку мотовилихинский обыватель Николай Ширяев. В ходе расследования пострадавший сообщил, что считает это покушение местью со стороны участников восстания Александра Лбова и Михаила Стольникова за его сотрудничество с полицией.

В третьей декаде сентября того же года были совершены сразу два нападения на керосинный склад и лесопилку «Товарищества Братьев Нобель». Заведующий складом Дмитрий Таранов по горячим следам был допрошен полицией о событиях 12 декабря 1905 года, во время которых толпа рабочих экспроприировала на складе браунинги, предназначенные для его охраны. В октябре 1906 года в Мотовилихинском народном доме был смертельно ранен помощник пристава Сигизмунд Косецкий, активно участвовавший в событиях декабря 1905 года со стороны полиции. Свидетельства Холманского так же, как показания Ширяева, Таранова и Косецкого, позже были озвучены в суде над восставшими, состоявшемся в начале декабря 1906 года, так что припугнуть или даже устранить этих свидетелей хотели многие в тогдашней Мотовилихе.

Однако у нападавших на дом Холманских мог быть ещё один, возможно, даже более существенный мотив. Как отмечал пермский исправник: «Холманский слывёт за человека богатого вследствие того, что, находившись членом правления бывшей горнозаводской Мотовилихинской лавки, которая ликвидировала свои дела вследствие дефицита в 69 тысяч, Холманский на основании упорной молвы большинства жителей селения Мотовилихинского завода сделался состоятельным».

Стоит отметить, что в результате нападения из дома уставщика были похищены такие нехарактерные для среднего мотовилихинца предметы, как три дюжины, т. е. 36 штук, позолоченных серебряных ложек, двое дамских часов, две золотые дамские шейные цепочки, один панцирный золотой браслет с якорем и сердцем, один золотой дамский медальон с золотой же цепью, три золотые дамские броши, из которых одна с хризолитом, восемь золотых дамских колец, из коих одно с бриллиантом, один золотой мужской перстень, два серебряных портсигара и прочие вещи — набор, достойный квартиры пресловутого дантиста Шпака. Отнюдь не случайно хозяева всерьёз относились к угрозам и, ожидая, что на них могут напасть, держали под подушкой заряженный револьвер — им было что терять.

В 1899 году при горнозаводском кредитном товариществе Пермских пушечных заводов, существовавшем на взносы его членов, открылась потребительская лавка, на функционирование которой из кассы было выделено 10 тысяч рублей — немалая сумма для того времени, примерно двадцать министерских месячных окладов.

Лавка была предназначена для того, чтобы рабочие и служащие завода, являющиеся членами товарищества, могли покупать в ней потребительские товары по ценам ниже рыночных. Для надзора за её деятельностью из членов товарищества была образована ревизионная комиссия, из состава которой назначались дежурные ревизоры, непосредственно проверявшие работу торговой точки.

Примерно с 1903 года мотовилихинцы стали замечать, что некоторые члены ревизионной комиссии живут явно не по средствам, покупают себе недвижимость, дорогие вещи и в целом изменили свой образ жизни. Росли и множились слухи, которые усиливали социальную напряжённость в селении.

Наконец, в революционном 1905 году председатель общества потребителей горнозаводского кредитного товарищества инженер Константин Шафалович был вынужден назначить в лавке общую ревизию с другим составом ревизоров. Последняя открыла шокировавшие общественность факты. Как выяснилось, финансовые злоупотребления начались ещё в 1901 году, а отчёт о деятельности лавки за 1902 год и вовсе был фальсифицирован. Торговая точка, в которой всегда толпились покупатели, как оказалось, не только работала без прибыли, но и успела накопить огромные долги — более 71 тысячи рублей. В итоге лавка была закрыта, а её товарные и финансовые кредиторы лишились надежд на возвращение долга. Материалы ревизии были переданы в суд. По различным причинам следствие затянулось и на рассмотрение дело попало только в июне 1910 года. Среди 22 обвиняемых на этом процессе значилась и фамилия Холманского.

Суд уличил уставщика в причастности к хищениям средств из заводской потребительской лавки, в чём его давно подозревали рабочие, и приговорил виновного к отбыванию 1 года заключения в исправительном арестантском отделении. Что касается личностей тех, кто нападал на его дом, то они так и не были установлены полицией. Спустя век остаётся только гадать, где в этой непростой истории преступление и где наказание.