Курентзису 50. Вместе с композитором, музыкантом и режиссёром поздравляем прославленного дирижёра

Сергей Невский, композитор: «У Теодора получилось прижиться в Перми и вызвать любовь к себе»

— Я познакомился с Теодором Курентзисом в мае 2005 года в его довольно скромной московской квартире. До этого Наталия Пшеничникова дала ему послушать мои записи, записи Дмитрия Курляндского и Алексея Сюмака. Он показался мне решительным, открытым и эмпатичным. У Теодора была простая мысль: современная и радикальная музыка должна звучать на самых больших филармонических площадках страны. Он хотел сделать революцию в филармоническом пространстве, и для этого ему были нужны современные композиторы. И в чём-то ему это удалось.

Как раз в 2005 году Кирилл Серебренников, Теодор Курентзис, Чулпан Хаматова и Евгений Миронов по инициативе тогдашнего министра культуры Михаила Швыдкого организовали фестиваль «Территория». Последние 15 лет современная музыка всё чаще звучит в филармонических пространствах. Сознание зрителей тоже изменилось, и Теодор к этому имеет прямое отношение.

Год назад я был на замечательном концерте в Зарядье, где Курентзис исполнял Пёрселла, Лахенмана и Крама. Драматургически это был один из самых интересных концертов. С одной стороны, есть законы филармонической жизни, а с другой — понятны амбиции музыканта играть не только то, что написано сейчас, но и дать новое прочтение самым известным вещам. Недавно я побывал на его концерте, где он исполнял Форе и Сибелиуса. Для меня этот концерт заново открыл музыку Сибелиуса.

Теодор — это музыкант, который на стороне партитуры, на стороне автора. А это довольно редкая вещь. Он раскрывает в музыке такие вещи, которые сам автор может не видеть. Пять лет назад Пермский театр оперы и балета под руководством Курентзиса заказал мне скрипичный концерт. Он был написан для Елены Ревич, с которой Теодор дружит с 1991 года. Когда Теодор работает с солистами, ему важна личность, а не просто набор виртуозных качеств исполнителя.

Мы репетировали скрипичный концерт Cloud Ground в мрачном советском ДК Ленина. Когда Курентзис стоит за дирижёрским пультом, он воплощает себя в музыке. Он сам становится музыкой — там нет места эксцентрике, которую часто считывают журналисты. Там есть сложная работа — часто тяжёлая и длительная.

Когда Теодор дирижирует, вы слышите голосоведение. Например, в Девятой симфонии Бетховена вы слышите партию фагота, которая обычно «теряется». На самом деле, это композиторская работа. Когда-то Глен Гульд играл Баха как композитор. Он делал ясную структуру музыки, ясное взаимодействие голосов, элементов формы и мотивов. Этот композиторский подход к интерпретации музыки у Теодора очень заметен. Точно также как в его композиторских сочинениях слышен большой исполнительский опыт.

Несмотря на то что оркестр и хор musicAeterna сейчас базируются в Санкт-Петербурге, связь Курентзиса с Пермью и его влияние остаются. Он продолжает работать в городе над Дягилевским фестивалем. Пермская публика стала другой — более продвинутой и требовательной. Она видела многое — крутых оперных режиссёров и музыкантов с мировыми именами. Это удачный пример того, как сработала культурная революция.

Курентзис заставил многих людей полюбить Пермь. Но это не любовь приезжего москвича, который прилетает на премьеру на частном самолете. Это внимательная и детальная любовь, которая взаимна. В отличие от многих других строителей пермской культурной революции у Теодора получилось прижиться в Перми и вызвать любовь к себе.

Юрий Поляков, виолончелист Нижегородского театра оперы и балета: «Теодор — разносторонняя личность»

— Я услышал о Курентзисе от московских музыкантов, которые рассказали, что в Новосибирске Теодор Курентзис собирает оркестр на больших концертах. Несколько раз я побывал в Новосибирске в качестве приглашённого музыканта, а потом мне предложили там работать. Решение о переезде было принято, потому что я увидел в Теодоре настоящего лидера — энергичного и умного дирижёра, который понимает, чего он хочет, и умеет этим заразить музыкантов. Этими качествами и должен обладать руководитель.

Оркестр musicAeterna сформировался из музыкантов-энтузиастов. Теодору понравилась эта идея. Не секрет, что любому дирижёру нужен свой оркестр, с которым он может делать максимум того, что он хочет. Каждый музыкант мог высказать своё мнение о том, что мы играем. Ему можно было предложить, как сыграть тот или иной фрагмент. Он всегда поддерживал инициативы музыкантов.

Теодор — человек европейский. В отличие от отечественных руководителей у него был достаточно демократический процесс работы. Да, руководя большим коллективом, ему приходилось быть, так скажем, «тираном», но тем не менее учитывалось мнение каждого участника коллектива. Он достаточно эмоциональный человек, но он никогда не позволял себе кричать на музыкантов. Он понимал, что криком от человека ничего нельзя добиться, музыкант будет только замыкаться.

Была такая легенда: во время игры на Теодора смотрят все музыканты. Да, это действительно было так, потому что уважали и ценили. Но вообще-то это нормальное взаимодействие между дирижёром и музыкантами. Кроме того, всё не ограничивалось только работой, мы много общались, обсуждали поэзию и кино. Теодор — разносторонняя личность. На репетиции он мог предложить аналогию из другого вида искусства, например из кино или литературы. От музыкантов он требовал не только умения играть, но и быть культурно разносторонним человеком.

Многие люди считают, что Теодор — показной человек, который на сцене выплясывает, чтобы понравиться публике, что он для эпатажа надевает ботинки с красными шнурками, оригинальные шарфы и шляпы. Но они ошибаются. Теодор — яркий музыкант и яркий человек. Он ничего не делает для эпатажа. Все его движения, которые он производит на сцене, оправданы и несут информацию для музыкантов — с ним очень удобно играть.

Я работал с Теодором 11 лет. Сколько бы мы ни играли произведения, которые много раз исполняли до этого, он всегда меняет трактовку и манеру игры. Творческий человек всегда находится в поиске. Именно поэтому он не имеет только поклонников. Его творчество либо полностью принимают, либо полностью отталкивают. Промежуточных вариантов нет.

Теодор сделал удачную попытку совместить аутентичную и современную манеру исполнения. Его интерпретации актуальны и живы. Всё, что он делает, искренне и творчески интересно. Он привлекал совершенно фантастические составы музыкантов и солистов. Грандиозное достижение — приглашение оркестра Пермского театра оперы и балета открывать Зальцбургский фестиваль. Сейчас Европа знает, что есть город Пермь.

Сегодняшняя политика в Перми направлена не на развитие культуры. И эта та причина, по которой большинство музыкантов, которые когда-то работали с Курентзисом, но остались в Перми, сейчас уезжают из города. По приглашению Дмитрия Сеньковского три недели назад я переехал в Нижний Новгород. В тамошнем театре оперы и балета сейчас создаются такие же перспективы, которые были когда-то при Курентзисе в Перми.

На днях в Нижегородском оперном мы играли «Свадьбу Фигаро». Молодые музыканты обсуждали, как её исполняли дирижёры. Многие сошлись во мнении, что лучшая интерпретация принадлежит Курентзису. Это говорит о том, что Теодор задал новый тренд в современной музыкальной культуре.

Алексей Романов, режиссёр: «Во время концерта из зала вышло 50 человек»

— Однажды я сделал трейлер к опере «Королева индейцев», и Теодор Курентзис лично захотел со мной познакомиться. Он пригласил меня к себе в кабинет, мы поговорили о разных вещах, в основном, кажется, о наших любимых режиссёрах, нашли много общего. Вот с тех самых пор длится наша многолетняя творческая дружба. Почти сразу же я начал снимать документальный фильм о нём, не зная ещё, во что он может вылиться. Мне было интересно наблюдать за Теодором, вникать в его творческий метод, наблюдать, как развивается его творческая мысль.

Потом Теодор предложил мне сделать совместный проект для Дягилевского фестиваля — песенный цикл «Зимний путь» Шуберта в переложении для оркестра Ханса Цендера. Это был вполне себе полнометражный фильм, состоящий из 24 частей в разных формах и жанрах (от анимации до видеоарта), который вживую озвучивал оркестр musicAeterna под управлением Курентзиса. Это была очень плотная и интересная работа, мы много общались, я частенько ездил к Теодору «напитываться» — смотреть фильмы Джармена в его домашнем кинотеатре, разговаривать, вместе мы делали какие-то записи, делились идеями.

Среди прочих кусков была такая короткометражная история Die Post («Почта») в духе социальной драмы, которая Теодору очень нравилась, он был просто в восторге от фактуры, от героев, от того, как всё получилось, от попадания в Шуберта на таком парадоксальном контрасте. Если вкратце: в ней встречаются два друга где-то в условном Закамске, напиваются и гость насилует беременную жену своего товарища. История на грани, но вполне жизненная.

Настал день премьеры, зал Оперного полон, аншлаг. Ну и вот до этого, 13-го, куска всё шло гладко, однако как только сюжет дошёл до кульминации, некоторые зрители стали покидать зал (в основном женщины за пятьдесят).

— Боже, — подумал я, — это провал, вот ещё пять человек, ещё.

Я насчитал человек пятьдесят, покинувших зал. Наконец, последние звуки музыки утихли и через секунду раздался шквал аплодисментов. Помощница Курентзиса мне звонит, говорит, чтоб шёл срочно на поклон, но от шока я как-то не решился. Однако уже позже пошёл в кабинет Теодора. Там меня с порога обнимает Алла Демидова, рассыпает комплименты. Теодор поинтересовался, почему это вдруг я не вышел на поклон?

— Ты знаешь, — говорю я ему, — из зала выходили люди, я человек пятьдесят насчитал.

Он так недоуменно на меня посмотрел и сказал со своим греческим смягчением гласных: «Мало!»

В первый раз премьера «Зимнего пути» была намечена в Органном зале Пермской филармонии, но она не состоялась. Тогда Теодору губернатор вручал паспорт и администрация меня попросила отложить до, так сказать, лучшего момента. Потом «Зимний путь» успешно поездил по европейским музыкальным фестивалям, у меня там даже появились определённого рода поклонники.