«Картошка. С чем? Мы невозмутимы»: пять неоднозначных книг, выпущенных в Перми

Работы у Андрея Зиновьева хватает всегда, ведь мир пермской книги богат и разнообразен. Иногда даже слишком: помимо по-настоящему ценных изданий он нередко натыкается и на весьма странные вещи — иногда забавные, иногда спорные, иногда попросту трэшовые, — которыми время от времени делится в своих соцсетях. По просьбе «Звезды» Зиновьев составил авторский список из пяти книг, знакомство с которыми в своё время удивило или озадачило его, а Иван Козлов изучил эти книги и написал на каждую из них мини-рецензию.

Лана Аширова. Вглубь и между. Эротические фантазии-молитвы. Пермь: Пресстайм, 2021

Что отличает наивную поэзию от заурядной графомании и стихоплётства? Трудно сказать. Собственно, однозначного ответа и не существует — в любом тексте о наивной литературе, которых я написал уже немало, мне приходится подчёркивать, что изучена она недостаточно хорошо, а понятийные границы толком не определены. Так что приходится уповать на собственную интуицию. Мне, например, кажется, что наивную поэзию отличает, как бы сказать... некоторая концептуальная завершённость, что ли. Я вообще ценю авторов, которые способны на цельное законченное высказывание. И книга «Вглубь и между» таким высказыванием, конечно, является. Лана Аширова создала настоящий гимн сексуальности, причём не тривиальной сексуальности настоящего времени, а некоей будущей, утопической, присущей временам, когда женщина осознаёт себя на качественно новом уровне.

Краткое предисловие некоего Александра Сальникова к книге Ашировой поначалу вообще кажется гимном профеминизма — настолько недвусмысленно в нём подчёркивается возрастающая роль женщины в современном мире (точнее, в «наступающей космической эре водолея»): «Первое, что надлежит сделать, — это осознать факт. Второе — принять на себя ответственность. Не по принуждению, но по зову сердца, исходя из любви, милосердия и сострадания, великодушно прощая мужчину и все несовершенства созданного им бытия». Правда, в лучших мужских традициях ради изменения мира женщине тут же предлагается сначала «измениться самой». В понимании Сальникова это означает «раскрыть женскую ипостась божественного взаимодополняющего начала» — надо полагать, стихи Ашировой в высшей степени способствуют этому возвышенному процессу. Впрочем, тут я лучше предложу читателю сформировать собственное мнение.

Меня мужики заныкали...
Я хныкала, хныкала.
Ты сказал — И взял.
Слов веленье — тренажёры,
Плачут мои ухажёры.
Ухаживали, ухаживали,
От бед меня отгораживали...
— Глядите, она с другим,
Глядите, танцует с ним!
...Всё ближе, всё тоньше
Их отношения!
О, Боже! Сближение!

Галина Чудинова. Как нам сберечь русский народ, или Русский фундаментализм как концепция возрождения русского народа. Пермь, 2009

Спасибо, конечно, Андрею Зиновьеву за столь нетривиальную наводку, но подробного рассказа об этой книге и тем более цитат из неё здесь не будет. Не то чтобы изложенные в ней идеи (о которых, полагаю, вполне можно судить по заголовку) кажутся мне неприемлемыми — совсем нет, я с равным интересом отношусь к любым идеям и концепциям, в том числе к тем (а иногда особенно к тем), которые принято считать маргинальными и радикальными. Дело в другом — читать эту книгу скучно, потому что по большей части она представляет собой компиляцию мыслей разных ультраконсервативных философов и публицистов, слегка переваренных и адаптированных автором. В тексте присутствуют пассажи про «мировую закулису», «олигархический режим», «ментальность», «пассионарность» и так далее — ну и евреям, конечно, тоже традиционно достаётся. Пожалуй, у книги «Как нам сберечь русский народ» есть только одно, с позволения сказать, достоинство: сегодня она воспринимается только как артефакт. Мы пережили постмодернизм, переживаем метамодернизм (или что там сейчас? я как-то перестал следить), и в наше запутанное время всё реже встречаются такие вот глыбы, монолиты, написанные со звериной серьёзностью — с такой, что даже одиозный Роман Юшков может сжать кулаки от зависти, а Игорь Тюленев почувствует себя слишком легкомысленным и пристыженно пригладит косматую славянофильскую бороду. Нет, определённо, такие произведения в наше время штучный товар. Ну и слава Богу.

Елена Ивина. Раздумья и дни ненастные. О Родине слово. Пермь, 2014

Педагог Елена Ивина (это псевдоним Тамары Николаевны Сарычевой) сообщает о себе в коротком предисловии, что «любит природу, философию, ценит красоту и российскую азбуку (славянскую)». В плане содержания её небольшая, состоящая из нескольких глав повесть, вполне отвечает обозначенным Ивиной эстетическим ориентирам. В произведении она просто фиксирует свои повседневные мысли: это некий поток сознания, в котором впечатления от прогулки или случайной встречи перемежаются с раздумьями о человеческих чувствах или судьбе отечества.

Однако интереснее здесь не содержание, а форма. Особого внимания заслуживает удивительный и самобытный язык Елены Ивиной. Общий смысл каждого отдельного абзаца понять можно, но слова и предложения в нём при этом зачастую расставлены в каком-то патологическом порядке — чем больше вчитываешься, пытаясь постичь логику того или иного согласования, тем более странно себя чувствуешь. Ощущение сродни тому, что возникает при внимательном разглядывании картинок, сгенерированных нейросетью: в целом образ улавливается, но слишком усердные попытки разглядеть детали чреваты кровоизлиянием в мозг. С этим удивительным текстом примерно та же история.

«На глазах меняется нечто среди населения. Мы должны отвечать соответственно, словно уготована роль. Достались мне и радости».

«Углы различные увидишь, безмятежнее становится; согласные и гласные — вот она, традиция — глянешь на лист бумаги, и мирные картинки навевают ветры. Чаю добавим, а затем и вермишель с омлетом. На улице наклеена реклама, если желаете — виднее вам, узнаете немногое, бывает, что нужное».

«Наглядно знаем: культура имеется в государстве, значение родной речи. Согласные и гласные звуки, а следовательно, буквы действуют образно, и идёт развитие. Мои произведения станут доказывать важность философии, осмысления события и того, что окружает».

«Картошка. С чем? Мы невозмутимы».

И так далее.

Вам может показаться, что я иронизирую, но я, конечно, не иронизирую. Напротив, я настоятельно советую вам прочесть это произведение в один присест (благо, оно не длинное — всего 30 страниц), ни на что не отвлекаясь. Тогда вам станет доступна его внутренняя логика, неуловимая при беглом и фрагментарном прочтении, а язык покажется органичным — настолько, насколько по прошествии лет он кажется органичным, например, в прозе Джойса и других представителей литературы модернизма. По духу это именно модернистское произведение, пусть даже в данном случае это не наследование, а случайное стилевое совпадение, этакий «наивный модернизм», если угодно.

Ну вот, например: сможете ли вы сходу определить, где здесь отрывок из «Курса к наилучшему худшему» Сэмюэля Беккета, а где — из «Раздумий и дней ненастных» Елены Ивиной?

Раз:

«Итак, отчего дерево наклонённое? Мы не знаем. Весной в саду было цветение. Вот голубь явился, дорожка, изобразим, всё же следует на мгновение отвлечься».

И два:

«Вдруг появляются изменившись. Как-то изменившись. Каждый раз как-то изменившись. Оно стоит. Что? Скажем, оно стоит. Пришлось под конец подняться и стоять».

Пожалуй, именно произведение Ивиной стало для меня настоящим открытием: я серьёзно рекомендую его к прочтению, ничего более самобытного в этом списке вы не найдёте.

Е. Сенин. Современная женщина — это раковая опухоль на теле государства. Эссе-реферат. Пермь, 2009

Благодаря этой книге, которую Андрей Зиновьев несколько месяцев назад выложил в общий доступ, и возник мой интерес к теме: раньше я как-то не задумывался, какие бездны могут таиться в региональных книжных фондах, состоящих среди прочего из чёрт знает как созданных и опубликованных произведений всяких эгоцентриков, желающих донести всему миру открывшиеся им истины. В принципе, эта книга — яркое тому подтверждение. Не то чтобы она совсем лишена достоинств — автору нужно сказать спасибо хотя бы за талантливо и ёмко сформулированный заголовок, который даёт исчерпывающее представление о содержании книги, а также о том, что читать её дальше заголовка не обязательно и даже излишне. Впрочем, я, как честный рецензент, всё же предпринял эту попытку, проскроллил PDF дальше и наткнулся на авторский эпиграф (пунктуацию сохраняю):

«Этот эссе-реферат посвящается женщинам от 40 лет и моложе, вкусившим все прелести, так называемого демократического общества и, которых это общество так воспитало, что мы, старшее поколение, перестали понимать друг друга и, кажется, что их сердцами завладел злой дух, который радуется, что напрочь освободил их души от совести и других человеческих чувств, присущих русскому православному человеку».

Ну, в общем, понятно — брюзжание пожилого инцела-фундаменталиста, у которого было слишком много свободного времени и даже какие-то свободные деньги на написание и издание так называемого эссе. Уже из содержания этого эссе (дальше которого я читать не собирался) мне стало ясно, что основная задача автора — предпринять некий исторический экскурс, чтобы, опираясь на опыт и изречения мыслителей прошлого, продемонстрировать, что женщины — это очень плохо, грязно и ни для чего не нужно. Заинтригованный свежестью этой идеи, я всё же прочёл первый абзац эссе, который гласил:

«Ищите женщину. Вначале я хотел это крылатое выражение выставить в качестве эпиграфа к моему эссе-реферату, но, подумав, решил выделить его в отдельную главу, чтобы растолковать милым женщинам, откуда появилось данное выражение и что оно обозначает».

В этот момент мой детектор менсплейнинга зашкалил и мне пришлось захлопнуть ноутбук, выйти на улицу (благо, я сейчас живу в деревне) и немного прогуляться до ближайшего оросительного канала. Стоя на его берегу и глядя, как болотная курочка расклёвывает своим красным клювом несвежий труп окуня, я вспомнил, что к рецензируемым произведениям стоит относиться как к артефактами и не принимать их слишком близко к сердцу. Так что, вернувшись домой, я снова открыл файл и, долистав до конца, был вознаграждён авторским стихотворением, которое с некоторым садистским удовольствием воспроизвожу здесь:

АУ, ДЕВЫ! ГДЕ ВЫ?
А вместо ответа
Идёт дева эта,
В зубах сигарета,
Сама как карета.
Задом виляет
И всех удивляет,
Что пуп оголила,
Словно горилла,
А в пупе заколка,
Но что в этом толку
Понять невозможно.
В девице всё ложно.
И где в ней загадка?
Посмотришь — всё гадко.
И курит безбожно,
Да разве так можно.
Всё-таки женщина,
Но деревенщина.
А жёлтые пальцы
Похожи на пяльца.
Лицо цвета тины
От никотина.
Зубы от курева
Жёлтыми стали,
А в томных глазах
Ни ума, ни печали.
Разве с такою
Построишь семью,
Лучше друзья
Я скажу ей: adieu (фр. Прощай).

Наталия Грачева. О чём не рассказывают женщины. Пермь: Пермское книжное издательство, 2013

«У каждого человека своя история любви и жизни, и для него она уникальна, как уникален и сам человек. Вот и героини рассказов Наталии Грачевой уникальны каждая по-своему, и у каждой своя история жизни и любви», — сообщает аннотация к этой объёмной (350 страниц! Не чета другим произведениям из этой подборки) книге. Да и сама Наталия Грачева в Перми известна в большей степени, чем другие представленные здесь авторы, — ну, относительно. Во всяком случае, у неё имеется какая-никакая библиография. Об этом свидетельствует информация на обложке:

«С 2010 года печатается в пермских периодических изданиях. В 2011 г. стала лауреатом международного конкурса малой прозы „Белая скрижаль“. В 2012 году в „Пермском книжном издательстве“ вышла первая книга повестей и рассказов „О женщине, мужчине и обо всём на свете“. В том же году в газете „Пермский писатель“ и в альманахе „Литературная Пермь“ были напечатаны детские рассказы».

Откровенно говоря, решение Андрея Зиновьева включить Наталию Грачеву в этот список сперва вызывало у меня некоторые вопросы. Дело в том, что рассказы Грачевой вряд ли поразят ваше воображение — в них нет странности, нет какого-то непомерно оригинального стиля, часто свойственного наивным авторам, они представляют собой довольно типичные (и при этом совершенно не стыдные, сделанные на должном уровне) сентиментальные произведения, посвящённые чувствам, переживаниям и приключениям. Этой такой трогательный романтизм, которому достаточно легко затеряться на полках муниципальной библиотеки.

Впрочем, чтобы понять ход мысли эксперта, мне оказалось достаточным ознакомиться с книгой полностью. Понимание пришло только на заключительном эссе, посвящённом осени. Вот небольшой фрагмент:

«На зелёных ещё ветках клёна, как в ладошках, лежат резные листы разных цветов, что придаёт необычайную красочность всему дереву. Золотые монетки осиновых листочков перемежаются редкими медяшками, которые поблёскивают и, кажется, даже позвякивают, несмотря на полное отсутствие малейшего ветерка. То тут, то там в травяной зелени леса проглядывают красные, оранжевые, жёлтые искорки листьев невидимых деревьев. Искусными мазками художника-импрессиониста выведены игривые жёлто-оранжевые завитки на изумрудной стене дома хозяина леса».

Это могло бы быть школьное сочинение или литературный экзерсис, но автор включает его в корпус своих произведений на общих основаниях и явно делает это на голубом глазу. Кажется, в двадцать первом веке нужно вполне конкретное мужество, чтобы вернуть в литературный обиход настолько чистые, по-хорошему наивные очерки. Конечно, это не сознательный жест, однако от этого ценность произведений Грачевой меньше не становится, а сама её книга, думаю, заслуживает искреннего уважения, потому что такие вещи в наше время нужно ценить и беречь.

***

Книги, представленные в этой подборке, заинтересованный читатель может скачать здесь.