
Рассылка
Подкасты

Стань Звездой


Какие надо смыслы. Как судебная экспертиза помогает сажать и штрафовать людей за слова и картинки
Всё чаще мы узнаём, что в основу обвинений ложится так называемая гуманитарная экспертиза. Её результаты позволяют ликвидировать организации и приговаривать людей к реальным срокам и штрафам за слова, изображения, видеоролики, перформансы.
Группа независимых журналистов разбиралась с тем, как устроено проведение такого рода экспертиз в России и что с этим не так. Интернет-журнал «Звезда» публикует сокращённый пересказ исследования под названием «Какие надо смыслы».
Справка: К гуманитарным (или специальным) судебным экспертизам относят лингвистические, психологические и религиоведческие экспертизы. В качестве объекта выступает, как правило, текст, а задачей эксперта является его рассмотрение с точки зрения значения и контекста. В последнее время круг дисциплин, специалисты которых становятся авторами специальных судебных экспертиз, расширяется в сторону политических наук, социологии, истории.
Несколько примеров
Осенью 2018 года года трое пермяков прикрепили к столбу в центре города чучело. На его тело была приклеена надпись «Военный преступник Пыня В. В.» На месте головы была размещена фотография президента России Владимира Путина с надписью на лбу «Лжец». На YouTube-канале «Гроза Перми» появился видеоролик, где люди в военной форме несут чучело с маской Путина по центру Перми, а потом привязывают к столбу около ЦУМа.
На основе экспертизы преподавателей ПГНИУ один из участников акции получил два года лишения свободы (позже приговор изменили на условный срок), другого приговорили к году лишения свободы условно, третий был оправдан в связи с отсутствием состава преступления.

В конце октября 2021 года в России впервые посадили по статье за оскорбление чувств верующих. Блогера из Таджикистана Руслана Бобиева и модель Анастасию Чистову приговорили к десяти месяцам колонии за фотосессию на фоне храма Василия Блаженного. На снимке Чистова в куртке с надписью «Полиция» стоит на коленях перед Бобиевым, а тот держит её за волосы. Судебная экспертиза этого изображения проводилась, хотя в конечном итоге не потребовалась
В другом резонансном, пока не завершившемся деле последних дней
Эти выводы сделаны на основе психолингвистического исследования АНО «Центр социокультурных экспертиз», известной своими заключениям по делам историка Юрия Дмитриева, Pussy Riot и Свидетелей Иеговы (управленческий центр в России признан экстремистской организацией).
Спрос растёт
Гуманитарная судебная экспертиза начала развиваться с начала нулевых. До этого времени, говорят эксперты, она была явлением редким
«С 2011 по 2017 годы количество обращений [по поводу гуманитарной экспертизы] колебалось от 160 до 190 в год. С 2018 года этот показатель пошёл вверх»,
Он может назвать точные цифры: в 2018 году к нему обратились 253 раза, в 2019-м
Один из авторов проекта «Amicus Curiae» Дмитрий Дубровский называет рост спроса на гуманитарную экспертизу «заметным» и объясняет его расширением законодательства. Сейчас, говорит Дубровский, есть целый набор сюжетов, когда именно эксперты определяют исход дела. При этом в ряде ситуаций «вообще ничего не сделаешь», потому что это «оформление через суд прямой политической репрессии».
Сколько человек осудили по уголовным делам, в которых обычно требуется гуманитарная экспертиза (2009-2020):

Как это устроено?
Судебную экспертизу может заказать суд, а также правоохранительные органы (полиция, следственный комитет, ФСБ)
Экспертные организации можно разделить на несколько категорий: ведомственные структуры, экспертные центры при вузах, некоммерческие и коммерческие организации.
Ведомственные работают при Министерстве юстиции, ФСБ, МВД и Следственном комитете. По словам наших собеседников, нередко они пишут «вполне адекватные тексты».
«Там есть внутренние профессиональные стандарты, которые нельзя нарушать»,
По выражению Жаркова, когда госэксперты работают по утверждённым методикам, то «менее склонны беспредельничать». Однако, подчёркивает собеседник, системный недостаток государственного эксперта
Экспертные центры при вузах
«Самые одиозные и скандальные экспертизы исходят от университетов. Как ни странно, они не проходят контроль научного сообщества и научного качества там мало»,
«Раньше он был независимым и делал хорошие экспертизы, но буквально три-четыре года назад у них что-то поменялось и они стали делать экспертизы с выводами, которые интересуют обвинение»,
Его слова косвенно подтверждает протокол совещания юридического факультета СПбГУ от сентября 2017 года (есть в распоряжении редакции). На совещании были озвучены правила для преподавателей, привлекаемых в качестве экспертов по «резонансным делам, имеющим важное общественное и государственное значение»: «не выступать на стороне одной из спорящих сторон, а обеспечивать интересы государства и органов власти». С 2017 года экспертный центр СПбГУ нарастил объёмы работы примерно в пять раз, директор центра Антон Попов объяснил это ростом авторитета организации.
Некоммерческие организации тоже часто проводят экспертизы. Они могут быть и способом существования независимой экспертизы, комментирует Дубровский, но нередко становятся «прибежищем» экспертов, которые себя дискредитировали. Его слова подтверждает крымский адвокат-правозащитник Эмиль Курбединов: «Лицензия не нужна, они устраивают некоммерческую организацию и стряпают экспертизы».
Так, в основе иска о ликвидации правозащитного центра «Мемориал» (внесён в реестр организаций, «выполняющих функции иностранного агента») лежит документ (он позиционируется как «психолого-лингвистическое исследование»), подготовленный Натальей Крюковой и Александром Тарасовым.
Крюкова
Коммерческим организациям формально делать экспертизу запрещено. Однако запрет можно обойти, если заказывать заключение не компании, а сотруднику напрямую. Так, эксперт ООО «Лагуна-100» выполнил экспертизу по делу коломенского блогера Вячеслава Егорова, который предположил, что волна заболеваемости внебольничной пневмонией осенью 2019 года в Коломне могла быть связана с коронавирусом. На сайте организации можно узнать, что, помимо судебно-экспертной деятельности, «Лагуна» занимается также печатью, ламинированием, набором текстов и шиномонтажом.
Отдельная категория
Так, в Пермском государственном научно-исследовательском университете (ПГНИУ) заявили, что вуз не имеет отношения к экспертизе по делу о «кукле Путина», сотрудники вуза действовали в частном порядке. Печать вуза на экспертизе удостоверяет, что лица, указанные в документе, действительно являются сотрудниками университета, обладают учёной степенью и занимают соответствующие должности. В пресс-службе вуза пообещали связаться с экспертами, а потом ответили, что они отказались от интервью, потому что «всех ограничивает документ о неразглашении». Что это за документ, в пресс-службе не пояснили, добавив, что, «учитывая информационный фон», преподаватели «не комментируют и другие темы».

Однако один из экспертов этого дела, доктор филологических наук Валерий Мишланов, сообщил в переписке, что распоряжение сделать экспертизу он получил от ректора. При этом преподаватель подчеркнул, что «со следственными органами договор не заключался, а экспертиза проводилась на общественных началах», то есть денег за неё он не получал.
Что мотивирует экспертов?
«Что заставляет профессора, доктора наук утверждать, что существует некая особая социальная группа „высшее руководство РФ“, причём она состоит только из двух человек
Собеседник подчёркивает: основной двигатель не деньги. Он приводит пример, когда следователь «зачем-то засунул» в дело платёжные документы. Из них Жарков узнал, что за экспертизу учёный получил всего шесть тысяч рублей. В среднем, впрочем, стоимость экспертиз выше. В зависимости от сложности и числа вовлечённых людей, она колеблется от пятнадцати до ста тысяч рублей. «Так себе бизнес»,
«Полагать, что люди халтурят за деньги, слишком серьёзное упрощение»,
Правозащитник Эмиль Курбединов приводит в пример Елену Хазимуллину, известную по делу «Хизб ут-Тахрир» (признана террористической организацией, запрещена на территории РФ): «Она очень эмоционально выступает и не скрывает своей неприязни».
Ольга Якоцуц, делавшая экспертизу по делу журналистки Светланы Прокопьевой, убеждена, что позицию вроде той, что выразила журналистка в своей колонке, можно высказывать «дома на диване друзьям». Евгений Тарасов, известный по делу директора Библиотеки украинской литературы Натальи Шариной, открыто признавался, что не терпит «антисоветчину» и «русофобию», а резко негативную характеристику деятельности советского правительства считает признаком экстремизма.
Сколько человек получили реальные сроки по уголовным делам, в которых обычно требуется гуманитарная экспертиза (2009-2020):

Что говорят сами эксперты?
Экспертизу по делу о «кукле Путина» делали преподаватели ПГНИУ
Эксперты назвали акцию «созданием скандально-лживой ситуации» «с хулиганскими мотивами» и «интенцией открытого неуважения к президенту», нашли, что она «совершена обвиняемыми совместно по единому замыслу». Мотив фигурантов
Экспертиза написана единым текстом, поэтому невозможно понять, кто именно из экспертов ответил «да» на три ключевых вопроса следствия (было ли нарушение порядка, были ли мотивы политической ненависти, был ли преступный сговор). Однако сами эксперты дали понять своё отношение.
Так, в одном из судебных заседаний Николай Чудин заявлял, что действительно считает побуждения авторов перформанса хулиганскими, основанными на политической ненависти. Эксперт сообщил, что экспертизу он выполнял сам и именно так, как считает нужным. Мишланов назвал акцию выражением резко отрицательной оценки политической деятельности главы государства. По его мнению, политика власти была охарактеризована как террористический режим. Печёркина сообщила, что мнение экспертов было единым: лингвистический и психологический анализ соотносится с юридической частью экспертного заключения, разногласий у экспертов не было.
Мы попытались связаться с ними через университет, но в пресс-службе нам отказали, тогда мы попытались найти преподавателей в соцсетях, однако аккаунты оказались закрытыми для сообщений. Единственный эксперт, с которым удалось пообщаться, Валерий Мишланов, выполнявший лингвистическую часть экспертизы. Он отказался от встречи, но ответил на некоторые вопросы по электронной почте.
Мишланов пояснил, что не отвечал на вопросы о том, присутствовали ли в акции мотивы политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы,
Мы попытались связаться с тринадцатью экспертами, чьи имена становились известны в связи с резонансными экспертизами. Почти все отказались от общения либо не ответили на наши звонки, сообщения и письма. Так, Ольга Якоцуц отказалась от интервью, потому что считает, что тему экспертиз «не стоит публично транслировать». Лариса Астахова свой отказ объяснила состоянием здоровья. Наталия Крюкова из АНО «Центр социокультурных экспертиз» заявила, что «рынка судебных экспертиз» не существует, поэтому и обсуждать нечего. Шамиль Махмудов, известный по делу о свастике на языческом празднике, отказался от интервью с формулировкой: «Извините, но не могу».
Единственный эксперт, давший согласие на разговор, Наталья Еднералова
Почему так происходит?
Одна из главных проблем
«По этому делу у нас было, по-моему, восемнадцать лингвистов, причём далеко не последних: [Ирина] Левонтина, [Виктория] Сафонова, [Евгения] Смоловская...»
«Понятно, что при таком подходе, даже если бы в зал суда вошла вся Академия наук в полном составе, никто из них не смог бы удовлетворить суд в смысле своей квалификации»,
Защита обращается к другим экспертам за альтернативным заключением или рецензией, но в большинстве случаев это бесполезно. По словам адвоката Дмитрия Динзе, к экспертизе со стороны защиты суд, скорее всего, отнесётся критически: «Скажет, у вас непонятный специалист, а тут эксперты, проверенные следователем, у них большой стаж работы с уголовными делами. То, что это вопрос науки, а не стажа работы со следствием, никого не интересует».
Иногда бороться получается. Так, по словам Эмиля Курбединова, адвокаты крымских татар «камня на камне не оставили» от экспертиз БГПУ им. Акмуллы. Практически на каждом процессе, где в качестве экспертов привлекали сотрудников этого университета, защитники оглашали разгромные рецензии. В конце концов, ФСБ стала обращаться к другим экспертам. Ещё одно исключение
«Если я могу показать присяжным, что человек
Другая проблема
По сути, отсутствуют требования и к методике. Ведомственные эксперты обязаны пользоваться утверждёнными методиками Минюста, МВД, ФСБ. Для остальных это не обязательно. Дмитрий Динзе приводит пример, когда на вопрос, какой метод использовал эксперт, оценивая рисунки жанра хентай, тот ответил: «Визуальное наблюдение». «Есть эксперты, которые говорят: „Я использую метод синтеза“. Люди путают логические операции с научным методом»,
В ситуациях, когда «подходящей» методики нет, можно придумать свою. Игорь Жарков из ГЛЭДИС называет это «научно легитимизированным подходом»: «Если не получается то, что хочется, а ресурсы позволяют, можно замутить НИР (научно-исследовательскую работу,
Ситуацию усугубляет непрозрачность. «Обычные научные тексты где-то публикуются, их можно почитать и сделать вывод. А судебные экспертизы никому не известны. В суд это приходит, там озвучивается, там и остаётся»,
Главной причиной появления сомнительных экспертиз наши собеседники называют общую деградацию судебной системы.
«Суд не обсуждает тексты
«Вся эта группа играет на одном поле
Чтобы добиться нужного результата, суд может заказывать экспертизы неоднократно. Так, по делу журналистки Светланы Прокопьевой, осуждённой за мнение, проводили восемь экспертиз, и именно последняя легла в основу обвинительного заключения. По делу о «кукле Путина» в первой экспертизе её авторы, по сути, встали на сторону обвиняемых
Кроме того, в похожих ситуациях и с похожими вводными данными сторона обвинения может получить радикально разные результаты в зависимости от темы. Пример

Что делать?
«Проблема в судебной системе, которая переваривает эти отвратительные экспертизы и не обращает внимания на то, что говорит защита»,
Наши собеседники называют и другие меры, которые могли бы изменить ситуацию, например закрепление права адвоката на судебную инициативу на уровне Уголовно-процессуального кодекса. «Чтобы суд столкнулся с ситуацией, когда у него есть два равноценных документа, а дальше он должен разобраться»,
В англо-американском праве это вполне официально называется «битва экспертов». «Там вообще нет понятия „независимый эксперт“. У каждой стороны свои эксперты, они приходят в суд и спорят друг с другом в судебном заседании»,
Кроме того, полагают эксперты, необходимо вводить оценку экспертного акта до момента, когда он становиться доказательством. Экспертиза, считает Дмитрий Дубровский, должна быть «ну хотя бы формально научным текстом»: в частности, там должен быть и список научной литературы, а не «списки из словарей и ссылки на Википедию», и научная методика. «Что у нас делают эксперты? [Пишут:] „Я использовал 225 разных методик“,
Метод, доступный без изменений УПК,
«Когда мы начинали „Диссернет“, то никто не думал, что в результате сотни человек будут лишены учёной степени, а сейчас постоянно приходят сообщения: этот лишён, тот лишён, здесь диссовет проголосовал за лишение,
Так произошло, например, после дела о «кукле Путина». Имена экспертов
Экспертизу критиковали в соцсетях, называя «позором пермского университета». Во время слушаний по делу в апелляционной инстанции активисты раздавали людям листовки с изображением экспертов, на которых было написано: «Благодаря этому человеку и его участию в экспертизе Александра Шабарчина посадили на два года». Такие же листовки они расклеили по городу. «Прямо на их [экспертов] подъезд клеили, так, чтобы видели»,


Юрист Виталий Степанов работает с одним из экспертов по делу о «кукле Путина» на одной кафедре. Говорит, что отношение к авторам заключения внутри университетского сообщества не изменилось. Однако, по мнению Степанова, после начавшейся травли преподавателей, «желающих поучаствовать в чём-то подобном, явно не прибавилось».
Собственно, сам эксперт по делу, доктор филологических наук Валерий Мишланов, подготовивший лингвистическую часть заключения, признался журналисту, что отказался бы от участия в подготовке экспертизы, если бы знал, «сколь агрессивной, исполненной враждебности и ненависти» будет реакция «свободолюбивой либеральной общественности» (эта формулировка в ответе Мишланова взята в кавычки). Преподаватель, впрочем, оговорился, что, если бы взяться за экспертизу всё же пришлось, он бы «не изменил в своей части ни буквы, ни запятой».
Авторы проекта «Какие надо смыслы»: Анастасия Сечина, Глеб Голод, Екатерина Воронова, Елена Жолобова.
Рекомендуем почитать
Новое на сайте

Выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций.
Учредитель ЗАО "Проектное финансирование"
E-mail: web@zvzda.ru
18+
Программирование - Веб Медведь