Память неба

«Видимым горизонтом называют линию, по которой небо как бы сливается с поверхностью земли, а также всё видимое вокруг наблюдателя пространство. В контексте выставки это понятие приняло образ линии-круга, тесно связанного с внутренним кругозором и внутренним ощущением места», — пишет в сопроводительном тексте куратор проекта Марина Пугина. Подмена «видимого горизонта» «невидимым» — это, таким образом, не просто игра слов, но и расстановка акцентов: от определённого понятия, привязанного к физической реальности — к эфемерному, субъективному и эмоциональному.

Действительно, проект Алексея Щигалева вышел лирическим и ностальгическим — но это никак не умаляет исследовательскую ценность того материала, который он собрал при подготовке. Основным источником информации на выставке стали не сопроводительные тексты, а комментарии к шести разным архивным видеороликам, записанные в виде бесед Щигалева с разными людьми — в первую очередь с родителями и знакомыми пилотами.

Из этих же разговоров можно узнать, почему малая авиация пришла в упадок: в какой-то момент она просто стала нерентабельна, несмотря на то, что воздушное сообщение было и остаётся одним из самых удобных способов попасть из одного отдалённого уголка региона в другой. Но в девяностые цены на топливо слишком подскочили, а следом за ним — цены на билеты. Многие люди больше не могли позволить их себе, и, в конце концов, спрос на полёты стал так низок, что их отменили, а пилотов отправили на пенсию. Некоторое время после этого история с авиацией обретала странные формы: например, на самолётах и вертолётах, которые больше не выполняли регулярных рейсов, из сёл и деревень вывозились грибы, которые потом продавали на пермских рынках.

На открытии выставки Владислав Мазеин — один из пилотов, пришедший на открытие по приглашению Алексея и его семьи, — рассказал, что на протяжении вот уже двадцати лет они с коллегами ежегодно собирались вместе на Бахаревском аэродроме, чтобы отметить профессиональный праздник. Правда, три года назад аэродром на Бахаревке стал совсем уж ни на что не годен, так что теперь друзья собираются в кафе «Парнас» — обычно на такие встречи приходит много народа, по 50-60 человек.

Кстати, про аэродромы тоже можно узнать много интересного — в выставку включена оригинальная карта воздушных путей сообщения, на которой отмечено порядка пятидесяти пунктов. Каждая точка на карте — это не только взлётно-посадочная полоса, но чаще всего и собственно аэропорт: домик, в котором располагаются кассы, весы, зал ожидания и прочее. Иногда, как в родной для Щигалева Усть-Чёрной, на аэродроме была и собственная метеостанция. Некоторые из этих аэродромов до сих пор пребывают во вполне пригодном состоянии — регулярного сообщения нет, но владельцы небольших самолётов, чисто теоретически, могут свободно перемещаться по всему краю.

Часть фотографий, включённых в выставку, Алексей Щигалев нашёл в своих и чужих архивах, а часть была обнаружена другом Алексея на помойке. Это те фотографии, которые наклеены на стену несколькими плотными рядами.

«Вот куда пропадает личная история, — вздыхает Щигалев, — Она оказывается на помойке. Кстати, интересно получилась: художница Ася Маракулина, которая как раз накануне приехала из Питера, увидела на этих фотографиях свою одноклассницу. Её звали Даша. А плёнки, когда мы их нашли, были завёрнуты в бумагу, на которой было написано имя „Даша“. Так что всё сошлось»

В экспозиции, которая занимает четыре зала, почти нет собственно художественных работ: только три картины, инсталляция и немного графики, имитирующей карты. Всё остальное пространство отведено «готовым объектам»: фотографиям из архивов, значкам, книгам, предметам быта и фрагментам фюзеляжа: благодаря сотрудничеству с «Пермским музеем авиации» создателям проекта даже удалось повесить под потолком настоящее крыло Ан-2 без обшивки. В общем, выставка оказалась почти полностью лишена авторского самолюбования, Щигалев как художник здесь уступает место Щигалеву-рассказчику, и это сближает его со зрителем гораздо сильнее, чем в том случае, если бы нам пришлось иметь дело просто с картинками и графикой авиационной тематики.

Проект Щигалева, безусловно, можно рассматривать как проблемный: да, исчезновение воздушного сообщения между маленькими населенными пунктами серьёзно осложнило повседневную жизнь многих людей, а многие городки и сёла до сих пор не оправились от этой травмы — не говоря уже о тех конкретных людях, чья жизнь была связана с авиацией напрямую. Но всё же к этой выставке не стоит относиться как к источнику актуальной информации о насущной проблеме — иначе кураторские решения были бы совсем другими, экспонаты занимали бы совсем другое место, а документы и фотографии были бы должным образом атрибутированы.

Алексей, действительно, рассказывает здесь свою персональную историю, основанную на обрывочных воспоминаниях из самого раннего детства. Когда-то пермский драматург Любовь Мульменко написала, что воспоминания никогда не бывают теми же самыми, что и в прошлый раз: обращаясь к какому-то файлу в глубинах памяти, мы каждый раз немного деформируем его и каждый раз имеем дело с искажённой копией (из этого следует, например, то, что к наиболее ценным файлам нельзя обращаться слишком часто). Именно поэтому воспоминания художника не дают объективной картины, но зато говорят о чём-то ещё более важном: о том образе детства, который он пронёс с собой сквозь годы. Там, где были выверенные карты, теперь — авторская графика, которую можно рассматривать, но по которой нельзя летать. Воспоминания фрагментированы, и нам предлагается заново собрать их из кусков фюзеляжа, крыльев, лишённых обшивки, и наполовину случайных фотографий. Результат, полученный при каждой новой сборке, никогда не повторяется — к этому нужно быть готовым.

***

• Читайте также: материал Сергея Кучевасова об Алексее Щигалеве и его работах.
• Рассказываем о работе Алексея Щигалева «Маршрут», которую он нарисовал для фестиваля «Длинные истории Перми».