Доведённый. Как бюрократический бардак хоронит мечты

На ватманах надписи: «Бандит Решетников, верни ветерану дом и зем. участок — родину», «Путин, уйми банду власти Пермского края, защити ветерана-инвалида», «Глава Пермского района Кузнецов отбирает дом и огород 20 соток под коттедж богатым людям», «Пора служить закону и народу».

Он давно числится среди городских сумасшедших. Часть городского повседневного ландшафта — журналисты на таких обычно даже внимания не обращают. Все ведомства и органы давно перестали отвечать ему по существу и пишут лишь, что всё уже разъяснили и не видят смысла повторяться. В самой большой стране мира с относительно небольшой численностью населения восьмидесятилетний старик бьётся за крошечный клочок земли, на котором хотел спокойно встретить старость. И эта борьба длится уже два десятка лет.

Пришёл, увидел, построил

Ветеран труда Юрий Губин — из крестьянского сословия. Большую часть жизни проработал водителем. Мечтал построить свой дом с настоящей русской печкой, обзавестись хозяйством. В начале 90-х вышел на пенсию. Сын Вадим, кадровый офицер, как и многие его коллеги в то время, уволился из вооружённых сил и вернулся домой. Времена были тяжёлые, работы не было, и два пенсионера — отец и сын — решили, что самое время заняться строительством дома.

К тому времени у Губина-старшего уже был небольшой участок, предоставленный во временное пользование для ведения подсобного хозяйства. Земля находилась в дачном кооперативе, неподалеку от деревни Коммуна, входящей в состав существовавшего тогда Новоильинского сельсовета. Права на участок были «птичьи», но никого это не волновало — Юрий спокойно выращивал там картошку-морковку для семьи.

Получить землю под строительство дома хотелось именно здесь — место уже «обжитое», все соседи знакомы, речка рядом. С тем и обратились Губины в Новоильинскую сельскую администрацию. Председателя сельсовета Стрельцова знали, и тот приехал на место, чтобы лично посмотреть на облюбованный будущим землевладельцем фрагмент земли. «Я тебе, Юра, отдам это болото, мне не жалко. Только что ты тут построишь?» — недоумевал сельский глава. Заболоченный на две трети участок с уклоном. На территории — несколько чахлых деревьев да внушительная свалка мусора, устроенная дачниками на краю поселка. В таком месте Юрию предстояло воплощать мечту, но он был настроен оптимистично.

Весной 1992 года общим голосованием исполкома Новоильинского сельсовета ему выделили участок площадью 3153 кв. м. 1,3 км на северо-запад от деревни Новоильинское и 0,3 км на северо-запад от деревни Коммуна. Составили план участка с выноской геоданных, сделали выкопировку, очертили и согласовали с главой администрации границы... Не доведя процедуру оформления земли до логического завершения, Юрий начал обустраиваться. Согласовал с Пермским лесхозом вырубку нескольких деревьев, убрал свалку, привёз несколько самосвалов грунта, чтобы поднять затапливаемые участки почти на метр.

«Дом мы с сыном строили вдвоем, топором и двуручной пилой», — вспоминает пенсионер. В 1993 году жильё было готово. Поставили русскую печь, стали обзаводиться хозяйством, завели пчёл, живность. Земля и дом на тот момент всё ещё не были оформлены как положено, но это никому не мешало. Потому, наверное, Губины о формальностях и не вспоминали — живём и живём.

Первые неприятности начались через пять лет.

Глава выделяет, лесхоз отнимает

В августе 1998 года на участок Губина нагрянули неизвестные. Юрий предполагает, что это были геодезисты — они начали что-то обмерять. Незваных гостей хозяин прогнал, но через неделю к дому подъехала другая группа товарищей, уже в сопровождении местного участкового. Со слов пенсионера, страж порядка вошёл в дом, молча встал в дверях и не выпускал хозяина из дома минут 40, ничего при этом не объясняя. Остальные визитёры в это время сновали по участку. Покинул свой пост участковый только после того, как снаружи крикнули «Всё!» Компания уехала. Остался лишь местный лесник. Но он то ли не смог внятно объяснить, что произошло, то ли пенсионер его так и не понял. Вроде как приезжала какая-то «комиссия», а его (лесника) попросили поприсутствовать.

Как выяснилось позже, комиссия составила протокол о лесонарушении. В декабре того же года Пермский межхозяйственный лесхоз подал на Юрия Губина иск в суд. «Нарушителю» вменялся самовольный захват земель лесного фонда (штраф 4 168 руб.) и незаконная вырубка почти шестидесяти кубометров делового леса (штраф 48 737 руб.). «Тогда это были страшные деньги, — вспоминает старик. — Дефолт был. А мы с Вадиком (сыном — Прим. ред.) в 1998 году вообще без денег сидели. Ладно, у него пенсия была. На неё и жили».

Судебные тяжбы длились два года. Были обжалования решения суда, поездки в Москву, жалобы в Генпрокуратуру и два сердечных приступа. В октябре 2001 года Мотовилихинский суд вынес решение: леса пенсионер без спроса всё-таки не рубил, а вот землю самовольно захватил, чем причинил лесному хозяйству ущерб на сумму 4 168 рублей и 17 копеек. В документе говорилось, что ни выделять, ни менять статус этой земли сельсовет не имел права.

Пока шли суды, пенсионер обратился к главе Пермского района Александру Кузнецову. Тот скупиться не стал, и своё решение принял почти одновременно с судьёй. Только в отличие от последнего, землю Губину занять разрешил. Для этого изъял её из собственности ГОУП «Республиканский ипподром „Пермский“» (почему о том, что участок находится в его владениях, ничего не говорилось в 1992 году — неизвестно), а затем постановлением № 192 передал пенсионеру в аренду с последующим правом выкупа.

К слову, именно с этого документа началось «путешествие» одной опечатки: кто-то указал, что участок пенсионера располагается не в 0,3 км от Коммуны, а в 3 км. Это за Камой, в глухом лесу Нытвенского района. Участок Юрия там быть никак не может, но совершенная ошибка начала кочевать из документа в документ и повторяться бесчисленное множество раз — несмотря на то, что Губин неоднократно на неё указывал. На суть дела она не влияет, но являет собой наглядную иллюстрацию бардака.

Сегодня можно, завтра нельзя

Юрий Губин попыток оформить всё по-человечески не оставлял. Следом за одобрением главы Пермского района, в 2003 году обратился в Новоильинскую сельскую администрацию, и та передала участок пенсионеру в собственность для садоводства. Затем она же выдала Губину справку о том, что пенсионер имеет собственный дом возле садового товарищества «Сосны» (примыкает к деревне Коммуна). В том же году инспекция архитектурно-строительного контроля предоставила пенсионеру документ о том, что на его участке обременений по санитарно-защитным зонам нет.

Казалось, всё идёт к благополучному исходу, и недавний суд можно забыть как страшный сон. Но в 2004 году администрация Пермского района опомнилась. Сразу нашлись ограничения, о которых почему-то не сообщалось годом ранее — участок, оказалось, относится к лесным землям I категории и расположен в водоохранной зоне Воткинского водохранилища. К тому же нет акта согласования границ с соседями (это правда — сосед отказался его подписать). Итого: передать землю Губину в собственность не представляется возможным.

В 2005 году Муниципальное учреждение по землеустройству администрации Пермского района продолжило вбивать гвозди в крышку губинской мечты: в своём письме оно сообщает, что участок не подлежит отчуждению и приватизации из муниципальной собственности, поскольку «расположен в водоохранной зоне Камского водохранилища» (год назад, заметим, водохранилище было Воткинским), а также относится к землям лесного фонда, и перевести его в иную категорию может только Правительство РФ.

Пенсионер сдаться был не готов. Начал строчить письма — Уполномоченному по правам человека в Пермском крае, в администрацию губернатора, прокуратуру, в приёмную президента, Европейский суд по правам человека... Порой Губину не везло (например, жалоба в ЕСПЧ была утрачена где-то во Франции), порой он одерживал небольшие победы. Например, в 2006 году его жилищу был присвоен адрес — Пермский район, д. Коммуна, ул. Дорожная, 1а. А неделю спустя ГУП «Центр технической инвентаризации Пермского края» составил технический паспорт на дом.

В 2009 году пенсионер сделал отчаянную попытку докопаться до основания этой истории и запросил справку из похозяйственной книги. Именно в ней должна была содержаться информация о выделении земли в 1992 году. Коммуна на тот момент вошла в состав Заболотского сельского поселения, и ответы по ситуации давал его глава. Разным людям он сообщал разное: Губину написал, что получить справку невозможно, так как книга сдана в архив, а Уполномоченному по правам человека в Пермском крае — что справка будет направлена Губину заказным письмом. Позднее в архиве пенсионеру сообщат — такой записи в похозяйственной книге нет вообще.

В апреле 2010 года был забит последний гвоздь: постановлением № 480 глава администрации Пермского района отменил постановление № 192 главы Пермского района о предоставлении Губину земельного участка.

Все равны, но кто-то равнее

Это была бы просто история бюрократического бардака, который, будучи помноженным на личную юридическую безграмотность Юрия Губина, привёл к печальным последствиям. Но рядом с участком пенсионера есть другой, принадлежащий соседу — тому самому, что отказался подписывать акт согласования границ. И у него дела идут явно лучше.

Живёт там Владимир Андриянов, некогда главный инженер Закамской ТЭЦ-5, ушедший ныне на заслуженный отдых. И часть его участка сегодня — это фрагмент земли, которую Губин когда-то считал своей. Причём лучшей земли — той, что не заболачивается в дождливую погоду.

«Ничего я [у Губина] не отбирал. Это он у меня отобрал землю. Захватил часть участка со стороны леса, сделал там себе заезд...» — утверждает Андриянов. Губина он называет «чокнутым», говорит: «Зря вы с ним связались». Подтверждает: акт согласования границ действительно подписать отказался, потому что сосед залез на его территорию: «А мне даже хоздвор сделать негде».

Землевладения сосед наращивал постепенно. По данным на 2010 год, у него в собственности был один участок в садоводческом товариществе «Сосны» площадью 635 квадратных метров. В 2013 их стало два: один — площадью 635 квадратных метров, а второй — арендуемый, площадью 259 квадратных метров (именно его Губин считает своим). Ещё через месяц — уже три участка, при этом условно «губинский» по-прежнему находится в аренде, но только теперь это уже не земли лесного фонда, а земли сельхозназначения.

Впрочем, Андриянов об этом даже не знает. Говорит — понятия не имею, что за назначение у земли. По его мнению, там было «болото с лесом». Документами занимался через доверенное лицо: «Я попросил человека, он оформил. Проблем не было». Пенсионеру, выходит, не удалось оформить участок из-за его лесного статуса, а у соседа всё получилось, главное — «попросить человека».

Более того, категория земель под участком, занятым Губиным, тоже изменилась — это больше не земли лесфонда, а земли сельхозназначения. Непреодолимый барьер на пути к оформлению земли был с лёгкостью ликвидирован, вот только произошло это, видимо, уже после того, как постановление о выделении Губину участка отменили. Дата последнего изменения сведений в Государственном кадастре недвижимости на публичной кадастровой карте — 27.07.2015.

«Если бы он делал всё как надо, а не бегал и не причитал, всё получилось бы, — рассуждает Андриянов. — Он же не прав, по сути. Начал строить, а землю не оформил. Теперь я виноват».

Спорную площадь сосед пока не занимает: «Я туда не лезу. Он там забор нагородил, я его покрасил изнутри». Да и к чему воевать: старику под 80, два сердечных приступа у него уже было. Потому сейчас на этом клочке земли незаконно, но пока безнаказанно высится лишь покосившийся туалет Юрия Губина.

Бег на месте

В городской квартире у старика собран целый архив, где хранятся все ответы на его бесчисленные обращения во всевозможные инстанции. На копиях пометки: «Об этом я вас не просил», «За взятку», «Камское водохранилище находится в 100 км от меня», «Паспорт БТИ ИМЕЕТСЯ!!!» Некоторые участки текста подчёркнуты, какие-то взяты в скобки, обведены. Во многих поставлены вопросительные знаки. Доказывая свою правоту и изучая путанные ответы, Юрий постоянно ведёт диалог с незримыми собеседниками.

Губину 79 лет. Годы борьбы с «мельницами» не прошли даром. Пенсионер считает, что за ним постоянно следят, крадут документы, вырывают страницы, прослушивают. По его мнению, в «афере» против него задействованы влиятельные друзья соседа по участку из прокуратуры, судов и правительства края. Ранее аполитичный Губин сегодня настроен против всех, кто представляет власть. А власть давно махнула на него рукой и прекратила переписку, сообщив лишь, что на все вопросы ответы давались неоднократно, сколько можно.

Мы проконсультировались с юристом: отстоять свой земельный участок и дом у Губина почти нет шансов. Формально ни один закон в этом деле не нарушен. А за бюрократический бардак 90-х нынешние власти не отвечают — уж такое досталось наследство.

Земельное законодательство с той поры менялось несколько раз. Планы земельных участков — вроде того, что когда-то выдали Губину — давно не в ходу и не имеют юридической силы. Например, выкопировка была юридически значимым документом только до 2006 года, а сейчас это — так, информация к сведению.

«Данные в публичную кадастровую карту вносятся на основании межевого земельного дела. В нём указываются границы, состоящие из характерных точек. Земельное дело могло заполняться, а могло не заполняться, — объясняет юрист, эксперт по земельным вопросам Василий Тюлькин. — Вначале к этому относились очень наплевательски. „А-а-а, земли много, квадрат нарисуем — и всё“. Прихватить кусок чужого участка — нормальная практика».

Юрист соглашается с нашими выводами: главная причина губинской драмы — общий юридический бардак, частная юридическая безграмотность и изменение законодательства.

«И что мне теперь?» — растерянно спрашивает Юрий, когда мы сообщаем ему результаты разговора с правоведом. Ответить нечего. Сегодня пенсионер запоздало пытается угнаться за новыми порядками и своей «спокойной старостью». «Пошёл на курсы, купил ноутбук, освоил интернет, и совсем другое дело. Я теперь грамотный», — говорит он. На практике это уже ничего не меняет.

Захламлённый «домик пчеловода», несколько яблонь в огороде, лежащие под навесом пустые ульи. «15 ульев у меня было, — говорит старик. — Но приходилось всё время ездить в город, бороться. А пчёлам уход нужен. Одна семья у меня осталась нынче. Уж грешным делом думал: хоть бы сами погибли. И Бог, наверное, услышал — семья без матки осталась. А без матки они умирают».

Сходили на бывшую пасеку, открыли единственный уцелевший улей. Несколько высохших трупиков пчёл возле лотка, больше ничего. «Пойдёмте, я вам яблок с собой дам», — говорит Юрий. Голос его вдруг становится хриплым. Он вручает пакет, отводя глаза: «Слезятся, не вижу ничего толком. Сами там нарвите, сколько надо...» В довесок к яблокам даёт литр мёда. Своего, которого больше не будет.