Культурный ресайклинг Перми

В декабре в Екатеринбурге подвели итоги архитектурного конкурса на лучший арт-объект около аэропорта Кольцово. Конкурс инициировала мэрия. По его условиям архитектурный объект должен отразить несколько фактов: «историческую особенность Екатеринбурга», «вклад промышленников Демидовых» и «присвоение городу звания „Город трудовой доблести“ и грядущее 300-летие».

Победителя выбрали демократично — через онлайн-голосование. Одновременно своё мнение высказывало экспертное жюри. В итоге лучшим арт-объектом и народ, и профессионалы называли Демидовский узел — гигантское золотое кольцо с надписью «Екатеринбург». Метафора вполне очевидна: «Еду в Кольцово — вижу кольцо».

Новость о том, что к 300-летию Екатеринбурга около Кольцова появится 40-метровая стелла, у многих вызвала негодование. Одних не устраивала визуальная эстетика. Другие говорили, что нужно устроить широкое обсуждение арт-объекта и объяснить, зачем он вообще городу нужен и какие смыслы должен нести. А третьи топили за «Урал» — буквенный брутальный арт-объект, потому что этот модернистский памятник лучше выражает дух города.

Эта архитектурно-пространственная композиция, действительно, примечательное произведение. Идея принадлежит екатеринбургскому архитектору, историку и художнику. Композиция представляет собой набор букв, которые «складываются» в слово «Урал» только под определённым ракурсом. А если вовремя не обратить на них внимание, буквы трансформируются в набор абстрактных фигур, отсылающих к архаическим уральским символам, заводской и конструктивистской архитектуре.

И вот тут нужно напомнить о пермском опыте. Во время культурной революции, которая хронологически совпала с краткой эпохой медведевской либерализации, на улицах Перми стали появляться необычные арт-объекты: «Красные человечки» Андрея Люблинского, «Пермские ворота» Николая Полисского, «Яблоко» Жанны Кадыровой, «Власть» Николая Ридного, «Счастье не за горами» Александра Матросова и многие другие.

После изгнания Марата Гельмана (недавно власти его объявили «иностранным агентом») из Перми закончилась эпоха культурной революции и медведевская оттепель. Паблик-арт-программу Музея современного искусства PERMM свернули. Слово «модернизация» забыли. Вместо этого всё чаще стали употреблять словосочетание «традиционные ценности». А в Конституции закрепили понятия понятия бога, семьи («союз мужчины и женщины») и победы в Великой Отечественной войне.

На самом деле консервативный поворот в России начался давно — ещё до «русской весны» 2014 года и даже до медведевской либерализации. Все двухтысячные прошли под знаком ностальгии по советскому. Особенно это было заметно в поп-культуре, например, по проектам «Голубой огонёк» или ремейкам советских фильмов. Затем советское было «переосмыслено» в новом патриотическом кино нулевых.

То, что скрывается за ностальгией по советскому времени, ёмко описывает термин-мем «культурный ресайклинг», то есть вторичная переработка советского. В новом номере журнала «Новое литературное обозрение» вышел блок материалов, посвящённый этому понятию:

«Россия переживает эпоху тотального ресайклинга — ресайклинга советского. С того самого момента, когда исчез СССР, процессы переработки социалистического „наследия“ находятся в центре внимания. Мы думаем о ностальгии по той „цивилизации“, о неизжитых травмах революции и сталинизма, о горе, о необходимости наконец признать ложь и ошибки или, напротив, медитируем, как это ни печально, о реанимации величественного мифа или реванше. Призраки советского обитают в массмедиа, без них просто немыслимо современное российское искусство, они давно и крепко приручены политикой и культурой повседневности. Другими словами, прошлое не изжито и продолжает нас преследовать».

На пока что единственном публичном обсуждении грядущего юбилея историк Павел Корчагин упоённо погружался в грёзы о девятисотлетней истории слова «Пермь». В предложенном логотипе Перми слово «будущее» встречается, но какое оно, неизвестно. Ответственные за это дело хотят привлечь искусственный интеллект: «Нейросеть изучит все предложения для логотипов и на их основе создаст свою версию». Но искусственный интеллект дело не спасёт, потому что у людей, которые занимаются организацией юбилея, нет понимания, что было в прошлом, чем Пермь является сегодня и какие цели все мы ставим на будущее. Не об этом ли говорили недовольные Демидовским кольцом?

Ещё более абсурдная ситуация с гимном Перми, который, видимо, создают тоже под юбилей. Мы не знаем, кто сочинил три гимна, которые прошли в финал конкурса, но эти тексты по форме представляют собой типичный культурный ресайклинг и написаны как бы коллективным советским графоманом, который вооружился набором клише «город», «державная», «славу», «России». Не хватает только «партия» и «Ленин», но эти слова коллективная народная память подзабыла, зато отчётливо помнит, как надо воспевать «родной край» и «малую родину».

Или вот ещё новость. В Перми могут появиться памятники Александру II, Великому князю Михаилу Романову, Фёдору Достоевскому и «королеве бензоколонки» Надежде Румянцевой. В какой причудливой фантазии мог сойтись («случайная встреча швейной машинки и зонтика на анатомическом столе») этот имперско-советский набор!

Грядущие 300-летия Перми и Екатеринбурга показывают, что у городов есть прошлое, переработанное (ресайклинг) и склеенное из обломков дореволюционного и советского. Но, увы, нет будущего.