Экономист о текущем кризисе: «Чтобы начать движение вверх, нужно достичь дна, а этого ещё не произошло»

Как вы считаете, действительно ли экономические последствия пандемии могут проявиться с лагом в несколько месяцев и только к осени развернуться полностью?

— Да, я считаю, что всю глубину экономических последствий пандемии мы увидим несколько позже. Прежде чем начать движение вверх, нужно достичь «дна». Этого ещё не произошло.

Меры борьбы с пандемией уже стали для мировой экономики шоком беспрецедентного масштаба, который оценивается в 3-5 % мирового ВВП 2020 г. В настоящее время карантинные меры и самоизоляции привели к коллапсу экономической активности в ряде отраслей. Особо уязвимыми оказались отрасли туризма и пассажирского транспорта (главным образом, авиа), а также производители и поставщики моторного топлива.

Если говорить про Россию, есть важный момент, который я хотела бы отметить: Россия подошла к сегодняшнему дню с достаточно непростыми стартовыми условиями.

Во-первых, это сочетание затяжной рецессии в российской экономике со слабыми признаками начала подъёма на фоне завершения её адаптации к новым условиям работы (санкции, повышение НДС). Так, по итогам 2019 года темпы роста ВВП у нас составили 1,9 %, в 2018 году эта цифра была 2,5 %. Я поясню, для такой большой экономики, как наша, чтобы запустить экономический рост, темпы роста должны быть не менее 3 %. Всё, что ниже, не позволит «запустить» рост.

Во-вторых, завершилась подготовка к реализации системы национальных проектов, сформировалось политически значимое обязательство по формированию интенсивно развивающихся новых секторов «не нефтяной экономики».

В-третьих, масштабные потери в ряде отраслей (в автопромышленности спад в 2020 г. может составить почти 40 %!) от кризисных процессов уже в текущем году создают достаточно тяжелые стартовые условия для преодоления среднесрочных аспектов кризиса.

Насколько серьёзными могут быть последствия коронакризиса для экономики?

— Когда речь идёт о прогнозах больших макросистем, то обычно рассматривают три варианта — это оптимистический, реалистический и пессимистический.

Первый будет реализован в том случае, если к середине 2020 года утихнет эта крупномасштабная эпидемия по стране в целом, ограничения на экономическую деятельность будут сняты почти полностью. Думаю, что ограничения в сфере международного туризма и частично транспорта, в частности авиа, частично всё-таки сохранятся. Второй вариант возможен, если возникнет вторая волна пандемии, а третий и, мне кажется, наиболее опасный, когда пандемия будет волнообразно то ослабевать, то усиливаться, и останется существенным фактором, влияющим на экономику, вплоть до середины 2021 года.

Предполагается, что в 2020 году снижение экономики составит по оптимистическому сценарию 3 %, по базовому или реалистичному — 4 %, пессимистичному — 5 %. Дальше, если мы будем говорить про сокращение экспорта и импорта туристических услуг, то по сценарию оптимистичному это составит «минус» 35 %, по базовому примерно такая же цифра — «минус» 35 %, а вот по пессимистичному речь идёт по прогнозам до «минус» 65 %.

Прогнозы о том, что осенью возможна новая волна кризиса, заставляют вспомнить 1998 и 2008 годы. Похож ли текущий кризис на кризисы тех лет?

— Они кардинально разные по протекающим процессам и, естественно, по тем результатам, которые мы получим. Смотрите, 2008-2009 год очень сильно ударил по крупному бизнесу. Там пострадали крупные бизнесы и программы поддержки экономики были направлены именно на крупный бизнес. Что мы имеем сейчас? Во-первых, сейчас пострадал малый бизнес. Во-вторых, кризис 2020-го ударил по видам деятельности с высокой добавленной стоимостью: это туризм, сфера услуг, общепит, авиаперевозки, торговля, особенно непродовольственными товарами.

В сравнении с 1998 годом ситуация тоже кардинально иная. Дефолт — это невыполнение обязательств со стороны государства. Сейчас же государство обладает ресурсами, которых не было в 1998 г. Сейчас правительство намеренно проводит консервативную бюджетную политику: она предполагается во всех трёх сценариях, о которых мы говорили раньше. В них учтены все принятые на данный момент меры поддержки экономики, включая третий пакет (его стоимостная оценка — порядка 900 млрд руб. на 2020 г.).

Однако дополнительных расходов на поддержку экономику сверх озвученных трёх антикризисных пакетов в сценарии не закладывалось. Такой подход позволит не попасть экономике в состояние дефолта. Кроме того, у нас сейчас есть своего рода «подушка безопасности» — фонд национального благосостояния. А в 1998 году ни о чём подобном речи не было.

Второй момент, очень важный, состоит в том, что в 1998 г. финансовый рынок находился в стадии формирования. Сейчас у нас совершенно иная ситуация. Как бы ни критиковали политику Эльвиры Набиуллиной, я считаю, что она абсолютно грамотна и позволяет сохранить стабильность финансового рынка в критической ситуации. Несмотря на тяжёлые условия пандемии, несмотря на то, что в начале марта потребители спровоцировали сильный рост цен на товары, проводимая политика Центрального банка в общем-то позволяет прогнозировать уровень инфляции за 2020 год. Сам регулятор ожидает в этом году инфляцию на уровне 3,8-4,5 %, а Центр макроэкономического анализа 4-4,5 % — как видите, они сходятся в оценке, и более того — в условиях сильных негативных изменений это вполне адекватный уровень инфляции.

Дальше, кризис 1998 года в общем-то был связан с резким ростом курса доллара. Сейчас девальвация нашей валюты тоже произошла, и есть вероятность, что продолжится, но не в тех масштабах, которые были в 1998 году: вы помните, тогда курс доллара скакнул с 6 рублей до 28. По прогнозам предполагается, что, начиная с IV квартала 2020 года и до 2022 года, курс будет находиться в коридоре 95-103 рубля за доллар, а уже в 2023 году будет постепенное укрепление рубля и мы вернёмся к цифрам 87-90.

Наконец, я хотела бы отметить, что за период с 1998 по 2020 год в стране всё-таки накопился достаточный инструментарий по регулированию экономики. Если бы были только 1998 и 2008 годы, а у нас ещё был кризис 2014-2015, были введены санкции со стороны ряда государств. Это плохо для экономики, но к сегодняшнему дню это позволило сформировать определённый инструментарий. И это ещё одно отличие от предыдущих кризисов.

Министр труда и социальной защиты заявил, что самым сложным с точки зрения занятости будет третий квартал, на него придутся пиковые показатели по безработице. Какие последствия этого возможны для экономики?

— Я согласна с тем, что роста безработицы стоит ждать осенью. Наиболее уязвим при этом малый бизнес — самозанятые, индивидуальные предприниматели. Из отраслей — транспорт и связь, торговля, обслуживание, питание, спорт и так далее. Далее, в группе риска оказываются молодые работники до 30 лет, в основном это затронет, конечно же, женщин.

Что касается уровня безработицы, то, по прогнозу Центра трудовых исследований Высшей школы экономики, безработица, рассчитанная по методике Международной организации труда, будет ниже 6 %. И это не тот уровень, который является критичным: до кризиса он был 3-4 %.

Нужно понимать, что занятость в любом случае никогда не будет 100 %-ой, потому что всегда есть так называемая естественная безработица. Она формируется за счёт особенностей институциональной среды: несовершенства информации о вакансиях, несовершенства рынка жилья, наличия административных барьеров при трудоустройстве и т. д.. Кроме того, есть рабочие, которые высвобождаются из-за структурных изменений в экономике, влияющих на изменение спроса и, как результат, требующих структурных изменений на рынке труда.

В настоящее время уровень естественной безработицы в России эксперты оценивают на уровне 6-7 %.

Результативность рынка труда будет зависеть от того, какой сценарий реализуется. Если оптимистичный, то есть, пандемия утихнет к середине 2020 года, то со стороны компаний будет лишь перераспределение ресурсов от инвестиций к выплатам работникам в 2020-2021 годах. Если же реализуются базовый и пессимистичный сценарии, то это перераспределение ресурсов тоже произойдёт, но его окажется недостаточно для сохранения занятости, и с конца 2020 года ожидается высокая безработица. Ситуация будет настолько серьёзной, что увольнения потребуются для того, чтобы компании могли сохранить свою деятельность, ведь фонд оплаты труда — достаточно серьёзная статья расходов для бизнеса.

В какой степени серьёзность экономических проблем будет зависеть от цен на нефть?

— Очень сильно будет зависеть. Другое дело, что последние события позволяют надеяться на положительное влияние этого фактора: после того, как России всё-таки удалось договориться с Саудовской Аравией и с их стороны были отменены скидки на нефть, в результате чего ситуация на мировом рынке энергоносителей относительно стабилизировалась.

Если говорить про Пермский край, то интересна положительная динамика производства по виду экономической деятельности «Добыча полезных ископаемых». Сейчас она определяется, в первую очередь, добычей нефти. Все остальные подотрасли — добыча металлических руд, прочих полезных ископаемых (щебёнка, песок) — характеризуются снижением. Поэтому, конечно, ситуация с ценами на нефть очень во многом будет определять успешное функционирование нашей экономики.

В основном эксперты говорят о том, что в сегодняшней ситуации банковский сектор вполне устойчив. В то же время первый вице-премьер России Андрей Белоусов привёл такие цифры: «Треть всех кредитов бизнесу выдали предприятиям из пострадавших отраслей экономики. Процентов 30 из них, по словам Белоусова, станут проблемными — а это 4-5 трлн рублей». Чего ожидаете вы в сфере кредитования?

— Я считаю, что нам следует ожидать значительного сокращения объёмов кредитования, но оно будет инициировано не банками, а самими заемщиками. С одной стороны, бизнесу придётся перераспределять ресурсы с инвестиционных задач на текущие, в том числе на выплату зарплат. А как раз кредитование на инвестиционные цели в основном формировало спрос на кредиты для юридических лиц.

С другой стороны, население уже сокращает потребительское кредитование и будет продолжать это делать по причине сокращения или даже потери дохода, потери работы. Так что сокращение кредитования будет связано не с банковским сектором, а с реальным. Инвестиции и потребление — это то, что определяет объём кредитования. А если сжимается и то, и другое, то и спрос на кредиты снижается, даже несмотря на то, что Центробанк снизил ключевую ставку и, как ожидается, продолжит проводить мягкую монетарную политику. Что касается самого банковского сектора, то он вполне устойчив — это тоже результат политики Центробанка.

Как повлияет на экономику низкий уровень потребления, будет ли он способствовать стагнации?

— Для нашей экономики характерна высокая составляющая потребления в валовом внутреннем продукте. Он рассчитывается как сумма объёмов потребления, инвестиций, госрасходов (госзакупок) и чистого экспорта. Так вот из этих четырёх составляющих доля потребления в нашей стране составляет 51 %. Естественно, что его неизбежное в нашей ситуации снижение сильно повлияет на экономику. Правда, эксперты говорят, что после отмены ограничительных мер возможна некоторая компенсация провала потребления за время карантина, то есть реализация отложенного спроса за счёт покупки непродовольственных товаров, одежды, обуви и т. д. Но это будет краткосрочный всплеск, который на экономику не сильно повлияет, не поможет преодолеть общий спад.

В чём специфика коронакризиса для Пермского края? Как пандемия повлияет на наш регион?

— Мы уже говорили, что специфика текущего кризиса в том, что он ударил в большей степени по малому бизнесу. Поэтому если мы говорим про экономику Пермского края, то нам, можно сказать, повезло. Валовый региональный продукт нашего региона примерно на 90 % зависит от крупных предприятий, которые в меньшей степени, по сравнению с малым бизнесом, пострадали от текущего кризиса.

Второй положительный фактор: мы в меньшей степени ориентированы на производство конечной продукции, в большей степени — на производство промежуточной, потребителями которой является та же промышленность. И вот итог: судя по статистике, производство в ключевых отраслях Пермского края за январь-апрель 2020 года сохраняется на уровне аналогичного периода 2019 г.

Мне кажется, ситуация в нашем регионе достаточно устойчива как раз за счёт крупного бизнеса, который в условиях пандемии и коронавируса пострадал в меньшей степени. Надо понимать, что промышленные предприятия стабилизируют не только обеспечивают выпуск товаров, тем самым формируя валовый региональный продукт региона, но и оказывают значительное влияние на формирование доходной части регионального бюджета, обеспечивают региональную занятость.

***

Читайте также о том, как пандемия повлияла на платёжную дисциплину пермяков

Работа, увольнения и зарплаты в период самоизоляции. Взгляд юриста.

Бизнес, который выжил. Кому удалось сохранить доходы в новых условиях.

Как пермяки теряют работу и деньги из-за эпидемии коронавируса.

«Паниковать уже поздно». Видеоинтервью с финансовым аналитиком Виктором Тунёвым.

Дмитрий Шульц — о том, к каким экономическим последствиям может привести коронавирус.