Оказавшись перед автором, что вы ему скажете? Спектакль «Волнение» как последнее событие театрального сезона

Сравнение «Волнения» с прошлогодней «Иранской конференцией» — тоже пьесой Ивана Вырыпаева, ставшей режиссёрским дебютом драматурга, кинокритика и регулярного участника наших подкастов Николая Гостюхина — просто неизбежно. Тот же автор, тот же постановщик, тот же «Триумф», те же актёры и тот же окружающий мероприятие знакомый со времён культурной революции флёр события столичного уровня.

И сразу надо сказать, что последний момент у Гостюхина получается отлично. Уж на что знатным было продвижение «Иранской конференции» в прошлом году, но «Волнение» легко переплюнуло и его. Тут и сам факт, что это вообще второе «Волнение», поставленное в стране (первое было в БДТ сделано специально под Алису Фрейндлих), и свой промо-сайт, и премьера в пентхаусе отеля, поскольку действие пьесы разворачивается в нью-йоркских апартаментах знаменитой писательницы, и выступление композитора с музыкой, специально написанной для этой постановки, и даже визит в Пермь самого Ивана Вырыпаева. Последний, правда не состоялся, сами понимаете по каким причинам (а если не понимаете, то кто вы и что делаете в интернете?), но зато его творческий вечер вопросов и ответов с пермяками прошёл по Скайпу. И это, попрошу заметить, незадолго до того, как вообще всё ушло в онлайн. Из трёх показов, до всеобщего театрального локдауна, в марте прошло только два — в пентхаусе отеля «Урал» и частной филармонии «Триумф», но всё равно можно смело утверждать: как событие «Волнение», безусловно, удалось, и в этом плане было лучше большинства премьер наших государственных театров.

А вот с «Волнением» как со спектаклем всё не так однозначно. Возвращаясь к сравнению с «Иранской конференцией» (которого пока в этом тексте толком не было, но ужо), то смотрится «Волнение» гораздо лучше, интереснее и понятнее. Но дело тут не в прокачавшихся за год скиллах режиссёра, а в самих пьесах Вырыпаева, в том, как они устроены, и в том, что Гостюхин их переносит на сцену, вообще никак не прорабатывая со своей стороны. «Иранская конференция» — это, по сути, разделённая на голоса нескольких персонажей длинная проповедь о закате Европы, которая при незначительной редактуре идеально бы звучала в устах какого-нибудь пастора-пятидесятника. Такой материал требует какого-то своеобразного режиссёрского подхода к постановке, которого в пермской версии не было, и поэтому спектакль походил на читку.

У «Волнения» в этом отношении всё получше из-за того, что сама пьеса выстроена по более классической структуре. Эта история о том, как амбициозный польский журналист Кшиштоф (Алексей Каракулов) берёт интервью у что-то замышляющей известной американской писательницы польского происхождения Ульи Рихте (Елена Старостина), в присутствии её агента Стива Ракуна (Вячеслав Чуистов), её дочери Натали (Екатерина Вожакова) и модного фотографа Майкла (Дмитрий Нескоромный), напоминает классическую американскую пьесу для Бродвея. Причём «Волнение» настолько сильно застилизовано под такие произведения, что если убрать периодически возникающий голос рассказчика (в спектакле — сам Николай Гостюхин), произносящего типично вырыпаевские ремарки, то автором пьесы можно будет легко называть какого-нибудь Аллана Смити или Джоанну Доу. Ведь больше ничего не будет указывать на то, что эту пьесу написал выдающийся русский драматург специально для великой русской актрисы. И только знатоки легко услышат в разговорах об авторе, творце-художнике, на которых «Волнение» и построено, почерк человека, написавшего «Кислород» и «Июль».

Из-за демонстративно традиционной нарративности «Волнения» актёрам там есть что играть, и артисты Театра-Театра, дорвавшиеся до интересной современной драматургии (такая возможность им выпадает не часто), воспользовались этим по полной. На сцене было видно, что актёры буквально кайфуют от того, что делают. Правда в зале «Триумфа» это немного смазывалось, поскольку артисты, одетые в костюмы манекенов из витрин какого-то дорогого бутика, слегка терялись в этом неживом сером пространстве с очень плохой акустикой. Во время показа в пентхаусе (я видел там не саму премьеру, а прогон) артистам было намного легче, они были раскованнее, и сама камерная атмосфера номера им явно помогала.

Но в номере или на сцене, Елена Старостина, хоть и не похожа на задуманную автором старуху, всё равно чертовски убедительна и обаятельна в роли бойкой гранд-дамы, ловко превращающей интервью в ловушку своего впечатляющего авторского замысла. Неудивительно, что журналист сразу теряется под напором и харизмой такой героини, хотя поначалу он пытается изображать из себя кого-то типа Юрия Дудя с провокационными вопросиками. Но слишком уж быстро разговор от «Вы любили вашего папу-эсэсовца?» переходит к чему-то типа «Оказавшись перед богом, что вы скажете?» Причём этот переход делает сама Улья Рихте, всецело владеющая инициативой. Алексей Каракулов отлично показывает полную деморазлизованность своего героя той неожиданно странной ситуацией, в которой он оказался. Абсолютно непрофессиональный Кшиштоф, как в том меме, буквально не понимает, что происходит. Неожиданный, как гром серди ясного неба, финал с признанием Ульи Рихте, оглушает его сильнее всего.

Остальные актёры тоже хороши, но в силу условий пьесы вынуждены составлять фон двум основным героям. Порой буквально уходя на фон и ничего там не делая. Но, тем не менее, Екатерина Вожакова очень интересно сочетает в своей героине холод и ярость, Вячеслав Чуистов весь спектакль буквально сидит на измене, потому что его Стив Ракун уж слишком волнуется, а Дмитрий Нескоромный просто органичен на своём месте, и этого достаточно. Самоотдача актёров и ещё почти тапёрская музыка Алексея Керстнера — это, собственно, всё, что делает из «Волнения» что-то более похожее на спектакль, чем прошлогодняя «Иранская конференция». Правда, ещё не совсем.

Ведь, как и в «Иранской конференции», Николай Гостюхин, в понятном почтении перед учителем, в «Волнении» снова позабыл про режиссуру и опять лишь перенёс весь текст на сцену, просто отдав его актёрам для исполнения, никак зримо его не проработав. Просто в этот раз актёры с огромной радостью и удовольствием кинулись тащить этот груз. И по-своему затащили. Но какой-то общей, связующей идеи автора не пьесы, а спектакля, им явно не хватало, чтобы «Волнение» развернулось во всю мощь (а там есть что развёртывать), что утяжеляло восприятие постановки. Иронично, что именно в постановке пьесы, всецело посвященного теме авторства, режиссёр, как автор, себя и не проявил.

Сам Иван Вырыпаев неоднократно заявлял, что не терпит интерпретационного театра, когда режиссёры ставят не Чехова или Островского, а на их основе делают что-то своё, выворачивая пьесы, как им угодно. Так что неудивительно, что Николай Гостюхин следует в этом за своим наставником. Правда, он упускает одни нюанс. Во время скайп-конференции Вырыпаев приводил в пример наших великих театральных режиссёров, вроде Эфроса и Товстоногова. Великими их сделало то, что, не меняя ни буквы в пьесе, они могли так работать с полутонами, интонациями и акцентами, что даже хорошо знакомое произведение могло заиграть и открыться по-новому, с неожиданной стороны. Пока не видно, что Николай Гостюхин хоть как-то пробует вскрыть текст автора, а ограничивается лишь простым и даже лобовым его переносом, отчего эти спектакли так порой отчаянно похожи на читки. Поэтому в своих проектах Гостюхин не столько режиссёр спектакля, сколько организатор события, куда входят спектакль и все активности, что его окружают, и которые оказываются порой ярче и интереснее самой постановки. И вот тут жаловаться грех. «Волнение», как событие, было отличным и стало идеальным последним аккордом короткого сезона. А может, и не последним.

***

Читайте также: статью о подготовке спектакля «Волнение»

Ранее мы писали, как готовилась в Перми постановка пьесы Ивана Вырыпаева «Иранская конференция». Читайте также рецензию на сам спектакль.

Рецензия на спектакль «Пьяные», поставленный в Театре-Театре по пьесе Ивана Вырыпаева