«Оказаться в числе „плохих“ может любой». Монологи журналиста, юриста и общественника, которых непосредственно коснулся закон об иностранных агентах

«В России главная угроза любому медийному проекту сегодня исходит от государства»

Анастасия Сечина, основатель независимого журналистского проекта «Четвёртый сектор»

Как отрефлексировала я эту историю? Мне вовремя задали вопрос о приоритетах. Мы обсудили ситуацию (Минюст начал внеплановую проверку «Четвёртого сектора» — Прим. ред.) с коллегами. Решили, что упираться рогом, отстаивать общественную организацию, защищать бренд, оспаривать решения и доказывать, что ты не верблюд, — это не то, на что мы имеем моральное право тратить свои силы и время.

Нельзя сказать, что ситуация была полной неожиданностью. Мы же видим весь этот дурдом с иноагентскими статусами и, конечно, обсуждали риски. В России главная угроза любому медийному проекту сегодня исходит от государства. Закреплённое законами «пространство атаки» таково, что в тебя всё равно попадёт. Не слева, так справа. При этом законы пишутся так, чтобы их можно было трактовать и применять избирательно, то есть попадёт, если надо. Мы полагали, что наш риск оказаться в зоне внимания ниже, чем у мощных федеральных площадок. Маленький инди-проект, развивающий журналистскую коллаборацию и фрилансерство, кому он нужен. Но небольшой риск не значит никакого.

Какие у меня мысли по поводу перезапуска? Журналисты, которых нам удалось собрать вокруг себя, станут частью неформального фрилансерского содружества «Артель». Я не буду говорить за всех — понимаю, что кто-то всё же не был морально готов к такому развитию событий. Любой (ая) может уйти, это нормально.

Журналисты «Артели» будут продолжать работу в качестве журналистов, содружество им в помощь. Мы продолжим реализовывать «околожурналистские», помогающие проекты. У нас два флагманских вектора — межрегиональная журналистская коллаборация и фрилансерство. Это основные «магистрали», которые задают тон всему. Продолжим по ним двигаться. Они не являются единственным, в этом суть «Артели» — она даёт свободу, обеспечивает пространство для эксперимента.

Одна из наших целей — отладить монетизацию. Будем пробовать, запускать краудфандинговые кампании и сборы, коммерческие проекты, средства от которых сможем тратить на реализацию журналистских проектов.

Все мы понимаем, что методы давления не исчерпаны. Есть ещё, например, физлица-иноагенты. Один из журналистов нашей «Артели» — Сергей Маркелов* из Петрозаводска — был в числе первых, кого признали таким «лицом». По букве закона достаточно производить и распространять любой контент, получить денежный перевод от бабушки из Молдовы и чем-то не угодить, чтобы тебя назвали верблюдом и начался административный ад. Пока не знаю, что мы будем делать, если эту историю начнут применять к нашим журналистам.

Есть способы минимизации рисков. Например, не сотрудничать со СМИ и НКО, признанными иноагентами (чем дальше, тем их больше). Не сотрудничать ни с кем за пределами России. Не участвовать в мероприятиях, которые организуют европейские организации (прощайте, стажировки, семинары, нетворкинги и конференции). Не получать стипендий на свои проекты из европейских источников. Пойти работать в классическое СМИ, у которого точно нет зарубежных партнёров (лучше бы, конечно, сразу в государственное). Можно сделать журналистику своим хобби, а зарабатывать чем-то другим. Можно стать анонимным человеком-невидимкой. Можно уйти из профессии вообще. Все эти способы — какая-то ерунда, конечно. Приходится всё время оглядываться по сторонам, хотя ты ничего не совершил. Чертовски хочется просто заниматься любимым делом, взаимодействовать с коллегами за пределами России, писать о том, что ты считаешь нужным и так, как считаешь нужным, зарабатывать любым законным способом и с единственной оглядкой — на закон «О СМИ» и этические принципы. Невероятно достала эта охота на ведьм и жизнь с постоянным ощущением опасности: кто следующий, может быть, я? И неизвестно, ни кто, ни за что.

Я бы посоветовала тем журналистам, которые тоже столкнулись с подобной ситуацией, действовать с полным осознанием рисков и невозможности свести их к нулю. Быть безупречными, насколько это возможно, с точки зрения журналистского профессионализма и этики. Намечать траекторию для разных сценариев, но не пребывать в иллюзии, что сможете предусмотреть всё. Быть гибкими: при давлении отклоняться, но не ломаться и возвращаться обратно.

(* Внесён в реестр лиц, выполняющих функции иностранных агентов 28.12.2020.)

«От признания так называемым „иностранным агентом“ не застрахован никто»

Елена Першакова, юрист:

Организация, где я работаю, в числе первых была включена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента. В этом году исполнилось 7 лет, как Фонд «Общественный вердикт»* включён в этот реестр. Сказать, что это нам нравится и мы с этим согласились, нельзя, мы обжаловали и проверку, в ходе которой была установлено осуществление нами политической деятельности, и наличие иностранного финансирования, и само включение в реестр.

Последнее нами никогда не скрывалось, и мы этого не отрицаем. Что касается политической деятельности, то мы считали и продолжаем считать, что российское законодательство, которым введены понятия «иностранный агент», «политическая деятельность», не отвечает требованиям качества закона. Оно несло и несёт в себе угрозу развитию некоммерческого сектора, создавая неблагоприятные условия для общественной деятельности, в том числе, по сути, разделив некоммерческие организации на условно «хорошие» и «плохие». И оказаться в числе «плохих» может любая организация. Поэтому мы, среди прочего, подали жалобу в Европейский суд по правам человека с указанием на нарушения права на свободу ассоциаций.

Этот закон, касающийся некоммерческих организаций, имеет настолько размытые и нечёткие формулировки, что предсказать то, каким образом может быть интерпретирована любая общественная деятельность, невозможно. Это означает, что от признания так называемым «иностранным агентом» не застрахован никто. И от этого невозможно застраховаться, если организация имеет иностранное финансирование. Вешать на себя такой ярлык, имеющий исторически отрицательную коннотацию на территории постсоветсткого пространства, не хочет никто. Жить некоммерческой организации, если она включена в соответствующий реестр, конечно, можно, однако, что называется, есть нюансы, которые существенно влияют на возможности ведения той или иной деятельности. Например, на такие организации возложено бремя подавать бесконечно многочисленные отчёты о своей деятельности, включая обязательность проведения аудиторских заключений. А с этого года — и сведения о всех сотрудниках организации. Нужно указывать везде и всегда, что организация включена в реестр.

Игнорирование этих обязательств влечёт за собой привлечение к административной ответственности с многотысячными штрафами. Неоплата этих штрафов грозит привлечением к уголовной ответственности руководителей таких организаций. И такие прецеденты в России уже есть.

Действующее законодательство об «иностранных агентах» в целом, а сейчас у нас есть их разные виды: и некоммерческие организации, и физические лица, и средства массовой информации, по большому счету даёт основания полагать, что в общественном пространстве России могут остаться лишь те люди, некоммерческие организации, СМИ, чьи взгляды и мнения лояльны по отношению органам власти либо рассматриваются последними как безобидные или незначительные.

(* Внесён в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента 21.07.2014.)

«Ещё очень сильна идеология, когда человек думает, что от него ничего не зависит»

Артём Борискин, общественный деятель:

«Альянс врачей»* — общественная организация, которая по форме своей является профсоюзом и действительно помогает врачам добиваться нормальных условий труда, а опосредованно и пациентам — получать нормальную квалифицированную медпомощь. «Альянс» признан ныне иностранным агентом, может, государство навесит на него ещё какие-то клейма, что неотличимо от знака качества, но де-юре накладывает ограничения на работу.

Я верю в силу подобных низовых организаций, потому что именно самоорганизация и возможности отдельного человека — это то, что очень сильно меняет сознание. Это то, как реально должно быть на всех уровнях управления: то есть граждане должны принимать участие в принятии государственных решений. Конечно, можно разглагольствовать, что нас 147 млн человек, как же мы все вместе будем решать все вопросы. Но у нас есть институт представительной демократии — целая Госдума, куда мы выбираем наших представителей. Представляют ли они наши интересы? По-моему, не особо. И здесь есть два ключа, с помощью которых этот вопрос можно как-то решить.

Это использование современных технологий и введение хотя бы элементов прямой демократии по некоторым ключевым вопросам, чтобы каждый человек смог бы проголосовать по любому вопросу, допустим, с телефона. Второй ключевой момент, в сторону которого надо идти, — передача большинства важных вопросов на уровень ниже, чем это делается сейчас. Например, жители Пермского края должны решать, нужна ли нам новая инфекционная больница, а не Москва должна этим заниматься. Потому что мы находимся на огромном расстоянии и они не знают, что происходит здесь, им не видно, что делается в нашем регионе. И общественная организация как раз позволяет воспитать в людях культуру принятия решении. И я старался выстроить работу в региональном отделении так, чтобы в ней отсутствовал какой-то формальный лидер: люди должны решать, а не я один, хотя своей подписью я закреплял любой документ.

К сожалению, пока что ещё в России очень сильна идеология, когда человек думает, что от него ничего не зависит. Взять тот же случай с вакцинацией сейчас и движением антипрививочников, которое вскрылось. Оно существовало, но пока людей не заставляли прививаться, мы не знали, что так всё запущено. На этом примере видно, как человек отказывается делать то, что навязывает ему государство. Хотя до этого ему навязали пенсионную реформу, поправки к Конституции и другие ужасные вещи. Но тут все встали в позу и сказали: «Нет, колоть себя мы не будем». Как-то объяснить это, кроме нежелания подчиняться государству, очень сложно.

Участие в деятельности профсоюза — это очень хороший опыт. Я сравниваю себя в конце 2019 года и себя сегодняшнего, и это довольно разные люди. Мне кажется, я стал опытнее и умнее, стал лучше понимать процессы, которые происходят в государстве и в общественных организациях. И я очень благодарен, что в своё время смог попасть с эту команду.

Какие у меня мысли по поводу будущего? Всё зависит исключительно от людей; нам необходимо преодолеть атомизацию, возлюбить ближнего своего, как себя самого, и осознать, что каждый вопрос, который решается в государстве, — это наш вопрос. Потому что именно мы — те, кто содержит государство своими налогами и недрами, принадлежащими народу, — все эти вопросы должны решать. Если мы осознаем это, то сможем изменить ситуацию.

Надеюсь, что организации, подобные профсоюзу, будут иметь какое-то будущее в России. Не надо опускать руки и даже в действующей системе необходимо бороться за правду, потому что люди на местах — это всё же люди, как бы мы ни хотели их демонизировать. Иногда у людей что-то перемыкает в голове и они меняются. Приведу свой пример. Я, ещё будучи учеником школы, не был политизирован вообще никак. Мне с 7 класса перестала быть интересна история как предмет. Но сейчас я с большим аппетитом просто пожираю всё, что есть по истории. Сейчас я вспоминаю, как я шёл в школу в 10 классе и по пути видел плакаты с призывами приезжать отдыхать в Крым. Потом выяснилось, что это был плакат к аннексии Крыма. Тогда я не придавал этому значения, но к 2015 году, заканчивая 11 класс, прочитал новость, что какого-то мужчину убили в 200 метрах от Кремля. И тогда что-то щёлкнуло у меня, и я начал интересоваться повесткой и понимать, что происходит в действительности. Возможно, и у других людей что-то такое же может случиться. И во время многочисленных судов-судилищ это может стать триггером, который изменит отношение какого-то конкретного человека. Поэтому я считаю, что есть смысл в борьбе, и, может быть, кто-то из людей, работающих в органах власти, что-то осознает.

Если речь идёт о конкретно моём будущем, то хочу продолжить работу на благо России, но за её пределами. Кажется, это потихоньку получается, так что думаю, что всё будет хорошо.

(* Внесён в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента 03.03.2021.)