«Нас в шутку называют градообразующим предприятием». Театр как самое важное здание Коми-Пермяцкого округа

Сейчас, из-за событий с коронавирусом, театры закрыты на карантин и зрителей в них не пускают. Но те, кто работает в театрах, всё ещё на местах: идут репетиции, планируются новые постановки, выкладываются в сеть записи спектаклей. Так, через интернет театры становятся ближе к зрителям, причём не только в своих маленьких городах. Поэтому символично, что именно сейчас, когда спектакли можно смотреть, не выходя из дома, интернет-журнал «Звезда» запускает проект «Край театра» — цикл статей о региональных театрах Пермского края, который расскажет их уникальные истории. Первый выпуск посвящён Коми-Пермяцкому национальному драматическому театру — самому крупному зданию в целом национальном округе, театру, где играют спектакли на двух языках и обучают актёров по уникальной системе.

Коми-Пермяцкий округ — это самый север Пермского края. Настолько самый, что три его района из шести приравнены к Крайнему Северу. Официально округ с населением чуть более ста тысяч человек, тридцать из которых живут в его главном (и единственном) городе — Кудымкаре, считается административно-территориальной единицей с особым статусом. Но на самом деле особенность этого места не в бюрократических тонкостях, а в его жителях — коми-пермяках.

Именно от этого коренного финно-угорского народа Прикамья пошли многие значимые «бренды» Пермского края, вроде национального орнамента и кухни со всякими посикунчиками и пистиками (и их великим комбо — посикунчиками с пистиками). Что уж говорить о знаменитых пермских деревянных богах с лицами коми-пермяцких деревенских мужиков. Коми-пермяки бережно сохраняют свой язык (в округе он считается официальным наравне с русским), культуру и традиции. Кое-где в сёлах даже сохранились свои собственные обряды и праздники, вроде прогремевшего на всю страну в позапрошлом году Быкобоя. Бережное отношение к своему наследию видно и в Кудымкаре: на его улицах надписи на двух языках, украшения с национальными орнаментом, звериным стилем и различные арт-объекты на этническую тему. И даже пресловутый ЖКХ-арт во дворах отдаёт каким-то своим особенным колоритом.

В Кудымкаре находится самое большое здание округа — Коми-Пермяцкий национальный ордена «Знак Почёта» драматический театр им. М. Горького. Он довольно известен в театральной среде. В Кудымкар, несмотря на его отдалённость, любят приезжать критики и режиссёры из столиц, у спектаклей театра на русском и коми-пермяцком языках — множество наград и премий. А часть актёров закончила довольно редкие для России специальные национальные театральные студии.

Из деревни в Ленинград

«Я сам из Усть-Янчира Кочёвского района, из деревни пришёл, из самых низов. Участвовал в школьной художественной самодеятельности, потом учился на шофёра, но не закончил. В армию не взяли из-за болезни. Увидел объявление в газете „По ленинскому пути“, что будет набор в национальную театральную студию. И я написал письмо просто в Кудымкар, в драмтеатр, и мне ответили через ту же газету. Я выучил монолог из „Поднятой целины“, басню выучил — „Волк и ягнёнок“ — но, поступая, перепутал волка с ягнёнком. На комиссии все очень смеялись».

Так рассказывает о своём поступлении в 1976 году в национальную театральную студию при Коми-Пермяцком драмтеатре Заслуженный артист РФ Василий Макатерский. Тогда же вместе с ним в студию поступили нынешний главный режиссёр Сергей Андреев и почти тридцать лет занимающий пост директора театра Анатолий Четин. После формирования курса в Кудымкаре студийцев отправили на учёбу в Ленинградский институт театра музыки и кинематографии.

Национальные студии — важнейшая часть истории Коми-Пермяцкого драмтеатра. Фактически со студии его история и началась. В 1925 году Коми-Пермяцкий национальный округ стал первым в СССР регионом, выделенным в специальную административно-территориальную единицу с преобладанием нерусского населения. Естественно, такому особому региону полагалось особая работа с культурой, и в 1930 году в Кудымкаре началось строительство здания театра. Туда для работы направили труппу актёров из Свердловска.

В 1931 году деревянный театр был построен, и как раз в это же время на малую родину, получив режиссёрское образование в Москве, вернулась Ия Субботина — дочь знаменитого местного художника Петра Субботина-Пермяка. Вместе со своим мужем, режиссёром Григорием Сикевским, Ия Субботина занялась организацией национального театра, где бы играли на коми-пермяцком языке, набрав студию из талантливой молодёжи со всего округа. Именно год создания первой студии считается датой основания Коми-Пермяцкого национального драматического театра.

Всего за 90 лет было выпущено восемь таких студий. И если первая училась непосредственно в театре, то дальше молодых коми-пермяков отправляли на курс к мастерам в большие города — Москву, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Пермь. Как вспоминает Анатолий Четин, русский язык как предмет для них считался иностранным, поэтому английский или французский приходилось изучать факультативно. В советское время коми-пермяцкие студийцы учились не четыре года, как все остальные актёры, а пять лет. Год давался на адаптацию студентов к большому городу. Это было необходимо, потому что многие из них до поступления жили в отдалённых коми-пермяцких деревнях и сёлах, и редко бывали даже в Кудымкаре.

«Я, когда впервые в Ленинграде увидел „Волгу“ вишнёвого цвета, то сразу закричал своим: „Смотрите! Смотрите! — вспоминает Василий Макатерский. — Мы же ничего не видели в деревне! По Невскому идёшь, там народ, тебя толкают — страшно. Мы боялись даже в здание института на Моховой зайти. Ещё постоянно спина болела, и первые дни ноги уставали, ведь ходили везде, где могли“.

Долго привыкать к большому городу пришлось и Анастасии Утробиной, закончившей последнюю национальную студию, выпущенную в 2015 году. До поступления Анастасия жила в селе Юксеево, в 100 километрах от Кудымкара, и про набор в национальную студию, как когда-то и её старшие коллеги, тоже узнала из газеты.

„Когда мы приехали в Санкт-Петербург, — рассказывает актриса, — город мне сразу понравился, но адаптация проходила долго. Я часто болела из-за плохой погоды. Учиться с самого начала было интересно, но лично для меня очень сложно. Я долго привыкала и даже жалею, что из-за этого первый год у меня прошёл как в тумане. А потом влилась в колею и стала кайфовать“.

По мнению Сергея Андреева, именно из-за того, что такая смена обстановки может сама по себе многому научить человека, студии важно обучать именно в больших городах:

„Ребята зачастую поступают из деревень, сельской местности, и большой город сам их учит, — объясняет главреж. — Когда мы учились, наши занятия по живописи проходили в Эрмитаже. Были встречи с такими людьми, как например, Сергей Юрский. Когда идёт такое бурление среды и культурной жизни, то, хочет человек или нет, он возвращается на родину другим, с определённым культурным багажом — образованным, культурным и насмотренным“.

Обычно выпускники студий возвращаются в Кудымкар почти в полном составе. Раньше этому способствовало то, что молодые актёры должны были отработать три года. Последняя студия тоже целиком вернулась в Коми-Пермяцкий театр (ушёл лишь один человек), хотя, как рассказывает Анастасия Утробина, уезжать из Санкт-Петербурга было так же трудно, как и привыкать к нему.

Пермяки в квадрате

Труппу театра пополняют не только коми-пермяки: в Кудымкар часто приезжают актёры из других городов. Например, артист Сергей Лизнёв в позапрошлом году закончил в Пермском институте культуры курс известного театрального педагога Виктора Ильева. Именно по совету мастера сразу несколько человек с этого курса поехали работать в Коми-Пермяцкий драмтеатр. Для Лизнёва это было своеобразное возвращение к корням: „Так получилось, что мой отец из Коми-Пермяцкого округа переехал в Пермь, — рассказывает артист, — и, когда он узнал, куда я еду работать, он мне так и сказал: „Вот даешь! Я уехал из Кудымкара, а ты возвращаешься обратно!“

Переезд из города-миллионника дался молодому артисту без особых трудностей благодаря работе и особой атмосфере Кудымкара, без суеты и бешеных ритмов, а также особой душевности местных жителей.

„По темпераменту коми-пермяки — это пермяки в квадрате, — говорит Сергей Лизнёв. — Пермяки сами по себе очень закрытые люди, а коми-пермяки ещё более закрытые. Зато у них есть какая-то глубокая внутренняя суть, особенная душа. Тут люди простые, но очень душевные, сердечные, гостеприимные. Может быть, как люди в деревне, в самом хорошем смысле“.

Но со временем у артиста, переехавшего в Кудымкар из большого города, может появиться своеобразная ностальгия. Об этом рассказывает Мария Демидова, в свое время поехавшая в Коми-Пермяцкий драмтеатр вместе с мужем, уроженцем Кудымкара, с которым она училась в одной группе на актёрском факультете Пермского института культуры.

„Переезжать было очень легко — раз и уехала, — рассказывает Мария. — Я работаю здесь уже 10 лет и вот как-то с каждым годом немного тяжелее, потому что появляется ностальгия по Перми, плюс растёт дочка, и я понимаю, что для неё там больше возможностей для развития и кругозора, но театр не отпускает. Но когда мы пришли, сразу несколько человек с курса, я как-то не почувствовала, что мне было трудно. Национальная составляющая здесь есть, конечно, в театре играют спектакли на национальном языке, но их достаточно мало, в основном театр работает на русском“.

При том, что артисты могут оставаться работать на много лет, тем не менее, актёры порой уходят. Во время подготовки этого материала в прессе разгорелся скандал вокруг Коми-Пермяцкого драмтеатра как раз из-за увольнения сотрудников. В октябре местное издание „Парма Новости“ сообщило о том, что из театра уже уволились два актёра, а трое подали заявления об уходе.

Причиной увольнений издание называло недовольство маленькими зарплатами и отсутствие ролей. „Слово, которым я описал бы то, что происходит в нашем театре, неприличное. Нам говорят: уходите, мы вас не держим, на ваше место придет ещё 40 человек“, — цитировало „Парма Новости“ одного из сотрудников театра. Спустя некоторое время Анатолий Четин заявил, что с Министерством культуры края прорабатывается вопрос о повышении зарплат сотрудникам, и что говорить о кризисе в театре не приходится и, более того, на работу уже были приняты два новых актёра.

Пресс-служба театра подтвердила, что в начале сезона Кудымкар действительно покинули четыре артиста, но не из-за одного конфликта, а каждый по своим личным причинам, вроде новой работы или приобретения квартиры в другом городе. Один из актёров, подававших заявление об уходе, всё-таки остался работать в театре. „Звезде“ удалось связаться с двумя артистами, чьи имена фигурировали в этом скандале, но как-либо комментировать эту ситуацию они категорически отказались. Более того, оба выразили крайнее недовольство тем, что эта история подверглась огласке, и тем, как она подавалась в СМИ.

Шестнадцать падежей эмоциональности

В заявлении, сделанном по поводу октябрьского скандала, директор театра отметил, что в этом сезоне в театре станет больше спектаклей на коми-пермяцком языке. Вообще на национальном языке играют лишь местные актёры, приезжих артистов учить язык не заставляют. Считается, что если не говорить на коми-пермяцком с детства, то во взрослом возрасте выучить его практически невозможно из-за сложности. Так, говоря о его трудностях, многие упоминают характерное для всех языков финно-угорской группы множество падежей — в коми-пермяцком языке их шестнадцать. Все спектакли на коми-пермяцком сопровождаются синхронным переводом на русский язык. Выходят такие постановки реже, чем русскоязычные, — примерно раз в сезон.

По словам актрисы Анастасии Утробиной, для неё между тем, чтобы играть на русском и коми-пермяцком, есть определённая разница:

„Я ловлю себя на мысли, что я думаю на коми-пермяцком языке. То есть даже когда я играю спектакли на русском, то думаю про себя какой-то монолог на коми-пермяцком. И я, как коми-пермячка, которая выросла там, где на русском не говорят, чувствую себя в своей тарелке, когда играю на коми-пермяцком языке. Его отличие от русского языка в том, что он более эмоциональный, более музыкальный. Я хорошо себя чувствую и тогда, когда играю и на русском, но коми-пермяцкий как-то роднее, я будто купаюсь в нём“.

Василий Макатерский тоже считает родной язык более звучным и эмоциональным: „Различие в нюансах, — объясняет артист. — Даже в ругательствах. Есть на коми-пермяцком такие смачные и точные слова, что на русском их просто не скажешь“. Вместе с другим заслуженным артистом, Анатолием Радостевым, Макатерский играет в самом хитовом спектакле театра на коми-пермяцком языке — „Гузи да Мези“. Пьесу для него написал сам Радостев на основе коми-пермяцкого фольклора. Весёлая комедия о том, как в коми-пермяцкой деревне постоянно ссорятся старик Гузи (Макатерский) и его жена Мези (Радостев), стала настолько успешной, что её уже открыто называют визитной карточкой театра, а через десять лет после премьеры этот спектакль даже получил сиквел — „Куим ӧткодь“ („Три одинаковых“) или просто „Гузи да мези — 2“, опять же написанный Анатолием Радостевым.

Василий Макатерский с видимым удовольствием вспоминает об аншлаге, который был на показе „Гузи да Мези“ в Москве, куда спектакль возили в 2015 году в рамках программы „Золотой маски“ — „Маска плюс“.

„Эти коми-пермяцкие лацци держатся на ловкости, ритме, импровизации — пусть они не по-итальянски искромётны, а по-северному тяжеловаты, но, что удивительно, отнюдь не выглядят стилизацией, а кажутся органичной, каким-то образом сохранившейся традицией наивного театра, аутентичного и в то же время универсального“. Так писал о тех московских показах журнал „Экран и сцена“.

Сам Макатерский успех „Гузи да Мези“ объясняет особенностями коми-пермяцкого сознания:

„У нас там есть свой коми-пермяцкий оптимизм. Ведь, несмотря ни на что, люди живут весело, любя друг друга, сохраняя отношения до старости. Это наша изюминка, национальная черта. Хоть Гузи и Мези постоянно ругаются, но они всё равно любят друг друга и всё делают вместе. Сюжет пьесы основан на том, что люди больше ссорятся из-за мелочей. Надо жить мирно, весело, ведь только юмор и спасает“.

Этот подход, когда кто-то из местных пишет пьесы на национальном языке, для Коми-Пермяцкого драмтеатра не редкость. Литературу на языке, на котором, согласно данным переписи, говорит около 63 тысяч человек, найти довольно трудно. Поэтому театр работает с местными авторами или переводит на коми-пермяцкий классические произведения. Хотя для такого перевода подходят далеко не все авторы.

„В большей или в меньшей степени, но выбор материала на родном языке — большая проблема для всех национальных театров, — рассказывает Сергей Андреев. — Мы стараемся подходить избирательно, чтобы это было не для галочки, и на коми-пермяцком языке тщательно выбираем драматургию. У нас есть несколько пишущих людей, и это всегда хорошо, когда появляется местные драматурги. А что касается переводов, то мы их берём, когда нам кажется, что именно этот материал прозвучит на коми-пермяцком языке интереснее, чем на русском.

Однажды мне в голову пришла шальная мысль „Не перевести ли на коми-пермяцкий язык „Женитьбу“ Гоголя? Ведь это произведение интернациональное. И это был довольно успешный спектакль (он выходил под коми-пермяцким названием „Гоголь. Гӧтрасьӧм“ — „Гоголь. Женитьба“ — прим. авт.) Артисты даже говорили, что Гоголь это написал о коми-пермяках. Но есть материал, который будет очень серьёзно сопротивляться переводу, ведь язык очень многое определяет, он сочный, народный, и было бы нелепо играть Шекспира или Чехова на коми-пермяцком языке. Зачем? А если взять, допустим, что-то из Салтыкова-Щедрина или „Смерть Тарелкина“ Сухово-Кобылина — вот это могло бы быть! Ведь там тоже такой сочный народный язык».

Как раз перевод классики в этом сезоне и стал премьерой на коми-пермяцком языке. Это спектакль по пьесе Николая Коляды «Старосветские помещики», основанной на повести Гоголя. Называется он «Кококкез, кококкез, кококкез...», что по-русски означает «Ноженьки, ноженьки, ноженьки...». При этом постановщица из Москвы Татьяна Воронина сама не говорит по коми-пермяцки. Просто она уже два раза ставила в Кудымкаре спектакли, и ей захотелось в этом же театре поработать с местным языком.

Вынужденное разнообразие

Коми-Пермяцкий драмтеатр довольно известен в профессиональной среде, поэтому приезжие режиссёры в такой дали, как Кудымкар, бывают очень часто. Они ставят значительную часть из тех шести-семи спектаклей, что театр выпускает за сезон. Возвращение таких постановщиков в театр тоже не редкость. Так, например режиссёр из Москвы Вера Попова в этом сезоне уже выпустила второй свой спектакль в Кудымкаре. Первой её постановкой был «Чёрный монах» по пьесе Элины Петровой и Анастасии Федоровой, основанной на повести Чехова. Эта камерная лабораторная работа на малой сцене, где чеховская история решена в декорациях чуть ли не библиотеки, была очень тепло встречена критиками (которые тоже часто добираются до Кудымкара).

«Чёрный монах» принёс Коми-Пермяцкому драмтеатру сразу пять номинаций на «Золотую маску» в прошлом году. Это было первое попадание театра из Кудымкара в основную программу национальной театральной премии. Правда, ни одной награды он так и не получил.

«Когда я училась на 4-5 курсе, я с ужасом думала о том, чтобы поехать в какой-то провинциальный театр, — рассказывает Вера Попова. — Я тогда считала, что все таланты — только в столице. А потом, когда я начала много работать в разных городах, я поняла, что везде есть крутые актёры, в каждом театре, просто их нужно найти. Видимо, талант не связан с местом, где ты родился и учился. Мне даже легче работать в малых театрах, проще находить общий язык с людьми».

В этом сезоне Вера Попова поставила в Кудымкаре спектакль «Дом. Дочь. Дорога» — ещё одно переложение классики, на этот раз «Капитанской дочки» Пушкина. Пьесу для спектакля специально написал известный драматург Алексей Житковский, перенеся всё действие из пушкинских времен в некое наше время, ведь на самом деле весь спектакль — это сон воображающей себя Машей смотрительницы музея Пушкина.

Подобные постановки современных драматургов в Коми-Пермяцком драмтетаре не редкость. В этом сезоне, кроме «Дом. Дочь. Дорога», было ещё две таких премьеры — sound-драмы «Лёха» и истории одной ночи «Хурьма». Главный режиссёр считает, что театру никуда без актуальной драматургии, но необходимо соблюдать баланс между классикой и современностью. Что можно делать за счёт того, что театр выпускает в год довольно много новых спектаклей:

«Театр в маленьком городе просто вынужден делать много постановок в год, — замечает Сергей Андреев, — потому что количество зрителей у нас очень ограничено. Их постоянно надо удивлять чем-то новым. К тому же если брать в масштабах округа, то мы сразу и национальный, и драматический театр, и театр юного зрителя. Есть и музыкальные спектакли с поющими артистами. У нас всё универсально, потому что тут по-другому нельзя».

Зритель очень по-разному принимает некоторые спектакли. Однако, как отмечает Анатолий Четин, отчасти местный зритель консервативен, но относится к театру с большим доверием и даже прощает какие-то ошибки, которые директор характеризует фразой «товар-то не весь хороший».

Эти слова подтверждают и постоянные зрители: «Театр — это эмоции, и не обязательно положительные, есть и отрицательные. Не может быть такого, что постановку сделали, а она понравилась всем — бывало, что и мы вставали и уходили». Так говорит Сергей Ушков, он и его супруга Елена — давние посетители Коми-Пермяцкого драмтеатра.

«Конечно, для нашего относительно небольшого городка или, как любят говорить москвичи, провинциального, театр — это культурное явление, целый слой, — говорит Сергей Ушков. — Тут очень много людей, которые живут театром. Хорошо, что он тут есть, и при этом театр достаточно сильный. Тут понимают, что только в театральном поле находиться не стоит, и он каким-то образом пытается трансформировать свою деятельность, стать именно культурным центром города».

Впрочем, кажется, у Коми-Пермяцкого драмтеатра в этом отношении, как и в случае с множеством спектаклей, просто нет другого выхода, как быть культурным центром. Самое большое и красивое здание в целом национальном округе просто неизбежно будет в центре внимания

Белый корабль вместимостью с город

«Несколько лет назад к нам приехал приехал театр „Сатирикон“. Это было глубокой осенью, поздно вечером, их везли через частный сектор. Константин Райкин потом рассказывал, что думал, будто их завезли в какую-то тмутаракань. Но когда выехали на площадь, то он увидел посреди этой грязи наш театр, как белый корабль. Райкин был поражён, что в таком городе есть такой театр».

Эту историю рассказывает заместитель директора Татьяна Климова, показывая, как здание Коми-Пермяцкого театра устроено изнутри. Глядя на него, легко можно понять удивление знаменитого артиста. Находящиеся посреди площади огромное здание театра действительно сильно выделяется в малоэтажном, компактном и уютном Кудымкаре, где буквально в паре сотен метров от центральной площади резко заканчиваются хрущёвки и начинается частный сектор, напоминающий настоящую деревню со всеми её атрибутами — завалинками, домашней скотиной и дымным запахом топящихся по субботам бань.

Огромное современное здание театра площадью в 14 000 квадратных метров (больше в Пермском крае только здание Театра-Театра в Перми) — предмет особой гордости его сотрудников. Только гордость эта во многом выстраданная. Почти семьдесят лет Коми- Пермяцкий драмтеатр располагался в том самом здании, что построили ещё в 1931 году. После этого его два раза достраивали и реконструировали, но этого было явно недостаточно. В 2000 году театр закрыли уже на капитальную реконструкцию, которая превратилась в затяжную муку, стройка шла больше десяти лет, менялись подрядчики, возникали коррупционные скандалы, два стройка раза останавливалась из-за нехватки средств. Оба раза реконструкция продолжалась только после того как коллектив театра писал обращение к президенту. В итоге открылось новое здание театра на месте старого только в 2014 году.

Проблемы с ним не закончились, а только переросли в новые трудности. Хотя стоимость реконструкции составила больше миллиарда рублей, здание к 2014 году было не до конца готовым — были проблемы с кровлей (она протекала) и элетропроводкой (в щитке произошёл пожар). Из-за этого в 2015 у театра случился конфликт с краевым Министерством культуры (Коми-Пермяцкий драмтеатр, как и Театр-Театр, и Театр оперы и балета, находится не в муниципальном, а краевом подчинении).

Тогдашний руководитель краевого минкульта Игорь Гладнев считал, что все проблемы столь важного и затратного проекта возникли не от того, что здание было сдано с явными недоделками, а потому что директор плохо справляется с его эксплуатацией. Из-за чего управленческую систему театра необходимо было реорганизовать.

Анатолий Четин ещё в конце 1980-х, благодаря тогдашнему многолетнему художественному руководителю Коми-Пермяцкого драмтеатра Владимиру Гуляеву (он получил в 2007 году почетную премию «За честь и достоинство» «Золотой маски»), перешёл с актёрской работы на директорскую. Теперь же его должны были перевести на должность художественного руководителя. Директором театра планировали назначить «опытного хозяйственника», на тот момент депутата Заксобрания и местного ресторатора Алексея Петрова.

Эта ситуация вызвала бурю негодования как в Кудымкаре, так в Перми. Все сотрудники театра подписали петицию, чтобы оставить Четина директором, кудымкарцы писали письмо Путину и готовились выйти на митинг. Ситуацию два раза разбирали на заседаниях в Общественной палате Пермского края и в Министерстве по делам Коми-Пермяцкого округа. В своё время, «Звезда» подробно освещала этот конфликт, который, в итоге, разрешился в пользу театра.

Спустя несколько лет здание Коми-Пермяцкого драмтеатра выглядит полностью готовым. И так же, как снаружи оно контрастирует с городом, изнутри резкий контраст вызывает разница между зрительской и рабочей частью. Вернее, между их объёмами. Как рассказывает Татьяна Климова, из-за того, что при стройке к работе были приняты сразу два проекта подрядчиков из Венгрии и Пензы, случился значительный перекос в пользу рабочей зоны.

Поэтому у Коми-Пермяцкого драмтеатра поистине огромные внутренние помещения — цеха, склады и танцевальный и репетиционный залы, удобные гримёрки актёров с собственными удобствами. Всё это связано между собой сложным лабиринтом коридоров, украшенных архивными театральными фото, в которых, по словам сотрудников, они первые несколько месяцев плутали все. Всего в театре, считая 39 артистов, работает 151 человек, что довольно много для одного учреждения в таком городе. «Нас даже в шутку называют градообразующим предприятием», — говорит Татьяна Климова.

Внутренние пространства театра настолько обширны, что от одного репетиционного зала на месте старой сцены смогли отказаться и переоборудовать его в малую сцену на 63 места. Эта площадка нужна театру для различных экспериментов и активностей — мероприятий, читок пьес, мастер-классов, режиссёрской лаборатории «Живая классика», которая проходит в театре уже три года. Из этой лаборатории как раз и вышел золотомасочный «Чёрный монах».

По словам Анатолия Четина, такие опыты театру необходимы, поскольку, благодаря тому, что в Кудымкаре работает сразу несколько средних учебных заведений — колледжей и училищ — появляется молодёжная аудитория, которой классические решения не интересны. Хотя делать много нового из-за консерватизма большей части зрителей тоже не могут. Тем более что в Кудымкаре у театра есть один очень серьёзный конкурент: «Проблема города — погода хорошая, и все на огородах», — говорит директор театра.

«Жители любят театр, они очень тепло понимают как своих, так и приезжих, — рассказывает Татьяна Климова. — И вообще все, кто к нам сюда приезжают с гастролями, говорят, что нигде нет такого зрителя, такого тонкого и благодарного. И зрители нам очень много прощают. Потому что у всех бывают взлёты, падения, неудачи. Но, тем не менее, зритель понимает всё, прощает всё и идёт на всё».

При этом зрительская часть театра, в сравнении с величием закулисных пространств, выглядит довольно скромной. Фойе обоих сцен довольно тесные и не очень удобные. К спектаклям фойе большой сцены пытаются как-то тематически оформлять, но с этим тоже есть трудности. Так возле малой сцены долго не получалось поставить ёлку на новый год. Сначала её подвешивали макушкой вниз, но потом и от этого отказались.

Непосредственно зал большой сцены тоже может показаться не очень-то и большим — в нём всего 280 мест, с приставными — 300. Но для такого небольшого города это максимум, который можно регулярно заполнять. Руководители театра даже сами удивляются, что постоянно удаётся собирать полные залы, причём не только с кудымкарцами. В Коми-Пермяцкий драмтеатр регулярно на специальных автобусах приезжают люди из ближайших населённых пунктов и даже из Перми. Такие зрители заранее заказывают и выкупают места на определённый спектакль, и для них даже проводят специальные экскурсии.

Но, как рассказывает Анатолий Четин, несмотря на успешное заполнение залов, одной из главных проблем для театра как раз выполнение госзадания по посещаемости театра. Всё дело в высоких требованиях этого плана, спускаемого учредителем — минкультом края. Согласно им, в год театр должно посещать 50 тысяч человек. То есть почти половина всего населения Коми-Пермяцкого округа, ну или почти весь Кудымкар должен сходить на спектакли не по одному разу. Что маловероятно, хотя театр явно очень любят в городе, и он просто успешен как драмтеатр. Впрочем, про какой-либо успех говорить там не особо любят, ссылаясь на то, что одной главных национальных черт коми-пермяков является скромность.

Редактор: Анастасия Лотарева, «Такие дела».

Автор выражает благодарность за помощь в подготовке материала Дмитрию Майбурову, Александре Коротаевой и Ольге Боровых.

***

Читайте также: статьи о споре вокруг нового здания Коми-Пермяцкого драматического театра, происходившем в 2015 году:

«Не ругайте театр, у нас сейчас, правда, очень многое изменилось и стало почти хорошо»

«Мне говорили: не сдашь театр — желающих на этот красивый дом будет много»

«Кудымкарский театр и правительство края пришли к консенсусу, поэтому митинг отменён»