NYT: Россия — не единственная проблема

Место России в американской политике всегда было более или менее понятным. Чем более правых взглядов ты придерживаешься, тем больше боишься «Ивана» и его славянских уловок. Чем левее твои взгляды, тем вероятнее ты считаешь «красную угрозу» страшной сказкой.

Сегодня всё стало сложнее. За 15 лет у республиканской партии был президент, который очень тепло относился к Владимиру Путину, и последующие два кандидата, которые принимали воинствующую позицию в отношении России. А сейчас вновь кандидат в президенты Дональд Трамп с очевидной симпатией к Путину и обещаниями о сближении с его режимом.

За этот же период демократы прошли путь от высмеивания наивности Буша в отношении Путина до высмеивания Ромни, который в 2012 году называл Россию главным геополитическим врагом Америки, и до сегодняшней теории, что Трамп — агент России.

Идеологи тоже запутались. Консерватор Шон Ханити приглашает в своё шоу Джулиана Ассанжа, который считается «русским орудием», потому что у него может быть компромат на Клинтон. Журнал The Nation, позиционирующий себя как «флагман левых», защищает Трампа от приписанного ему нео-маккартиизма. Консерваторы, играющие в команде, объединяются на почве объяснений или даже защиты тёплого отношения Путина к Трампу. Либеральные эксперты пытаются стереть всё, что они писали о Ромни и России в 2012.

Эта путаница привела к идеологическому беспорядку, образ Трампа как сильного лидера сыграл свою роль. Но до какого-то момента эту путаницу можно оправдать. Мы можем быть не уверены, как смотреть на наши взаимоотношения с Россией, и наши партии должны искать разные подходы, ведь наши национальные интересы в отношении России неочевидны.

В основе этой неуверенности лежит тот факт, что ни Россия, ни США не кажутся уверенными в том, какой силой собираются стать. Во время холодной войны мы практиковали политику сдерживания, строили замысловатые союзные сети, сдерживали «плохих парней» страхом чего-то ещё более худшего. Русские в то время были ревизионистами, пропагандирующими социалистическую революцию от Гаваны до Ханоя.

Затем в начале 2000-х мы, похоже, поменялись местами. Под руководством Джорджа Буша-младшего Америка была революционной силой, проповедующей мессианскую веру в либерализм и демократию, в то время как Москва стала сторонником сильных лидеров, стабильности и статуса кво эпохи Саддама.

Сейчас всё смешалось, на Среднем Востоке из-за «арабской весны» и её последствий Вашингтон всё ещё пропагандирует демократию, а Москва защищает дьяволов, которые там остались. В то же самое время Путин с выгодой для себя становится ревизионистом во взглядах на слабые стороны Америки. Он ищет способы дестабилизировать ситуацию, например, поддержкой Дональда Трампа.

Любого, кроме Трампа, последние действия Путина, такие, как аннексия Крыма, вторжение в Украину, ухудшение отношений с западными правительствами, заставили считать Москву врагом, за которым надо следить, сдерживать и противостоять.

Судя по ситуации на Среднем Востоке, где основная стратегия Америки практически не работает и мы только наблюдаем за разными группами врагов и соперников, уже понятно поле для новой холодной войны. Наш основной интерес в Сирии или в любом другом месте сегодня — это не допустить там расширения влияния России. При этом, чтобы сдержать терроризм, остановить кризис беженцев и восстановить порядок, мы должны найти способы работать с Москвой.

Всё это приводит нас к вопросу, на который должны ответить обе стороны. Насколько прав был Ромни? Сегодня Россия выглядит ещё более опасным геополитическим врагом, чем была четыре года назад. Но действительно ли режим Путина и его реваншистские амбиции являются самой большой потенциальной опасностью? Даже больше, чем Аль-Каеда, ИГИЛ и их сторонники? Больше, чем Китай, который и по размеру, и по мощи, и по ресурсам обходит Россию?

И не получится сказать, что опасны все. Политикам придётся выбрать, и этот выбор неочевиден и опасен.

Если последние четыре года — это действительно возрождение холодной войны, тогда наша стратегия на Ближнем Востоке и в Азии должна быть изменена и мы должны готовиться к новой скрытой войне с Москвой.

Но если в перспективе Пекин — более опасный враг, чем Москва, если китайские амбиции и возможности более опасны, чем дерзкие игры Путина, тогда, может быть, стоить думать о деэскалации и сотрудничестве с Россией.

То, как яро восхищается бандитскими выходками Путина Трамп, говорит о том, что он не способен отвечать на такие важные вопросы.

Но, как обычно бывает, на этих выборах мы увидим новые вопросы, на которые придётся отвечать будущим лидерам.

***

• Оригинал текста