
Подкасты

Рассылка
Стань Звездой


Подкаст текстом. Сердечные люди: что мы знаем про сторонников Владимира Путина?
Представьте, что сейчас 2000 год и президентские выборы. Вы проголосуете за Владимира Путина или за кого-то другого? Или не пойдёте на выборы? Тут же представьте, что наступил 2024 год и вновь президентские выборы. Теперь проголосуете за Путина, за кого-то другого или не пойдёте на выборы? Людей вокруг вас, которые поддерживали Путина в 2000-м, стало больше, меньше или их количество не изменилось?
Сегодня наша задача разобраться в том, что за люди поддерживают Владимира Путина и его политику. Как обычно, без агитации, но с опорой на научные исследования.
Это расшифровка подкаста «День тишины. Сердечные люди: что мы знаем про сторонников Владимира Путина?»
Россия после 2007 года
Падающая экономика и высокие рейтинги
Американский политолог и один из самых авторитетных специалистов по российской политике Генрих Хэйл, опираясь на анализ массовых опросов россиян в середине 2000-х годов, показал, что мнение о некой изначальной склонности россиян к авторитарному порядку ошибочно. По мнению Хэйла, россияне в целом скорее разделяют то, с чем они ассоциируют демократию, чем то, с чем связывают авторитарный режим. Однако отношение к политическим категориям
Рейтинг поддержки Владимира Путина, по данным Левада-центра, хоть и снижается, но всё равно остаётся высоким. В августе 2020 года деятельность Путина на посту президента одобряли 66 % опрошенных россиян. В апреле, в самый пик карантина и изоляции было рекордно низкое количество
Политологи Андрей Семёнов и Ирина Шевцова обратили внимание на это противоречие: экономика снижается, а рейтинг взлетел на поразительные высоты. С помощью материалов фокус-групповых опросов они попытались в этой загадке разобраться. Их исследование указывает, что россияне плохо разбираются в политике. Институциональная, сложная система власти не позволяет точно определить ответственного за экономические проблемы. И хотя власть централизована и во многом сосредоточена у президента, участники фокус-групповых дискуссий затруднились чётко определить, как разделяются полномочия между ветвями и органами власти, а следовательно, кто и в какой мере несёт ответственность за спад в экономике. В результате с президента снимается ответственность за счёт её перекладывания на Правительство и Госдуму, которые исполняют роль своеобразных политических громоотводов.
Можно ли быть молодым и успешным, богатым, очень сильно образованным московским путинистом?
Всё это даёт нам представление о том, каковы современные россияне политически, но так и не отвечает на вопрос, кто же поддерживает Владимира Путина? С этим обратимся к книге «Путин vs People» политологов Сэмюэла Грина и Грэма Робертсона. Общая идея книги
Почему россияне на индивидуальном уровне любят или не любят и поддерживают или не поддерживают Владимира Путина? Авторы исходят из того, что поддержка авторитарного лидера есть либо ситуативный, либо осмысленно долгосрочный, но, главное, персональный выбор, который при этом является частью социального процесса, социализации гражданина в семье, школе, на рабочем месте, в церкви, через медиа. В поисках этого низового взгляда и массового уровня поддержки Путина авторы обращаются к опросу и десяткам интервью с простыми россиянами.
Поговорим с одним из авторов этой книги. Наш гость
Здравствуйте, Сэм. Что в процессе сбора материала (интервью, опросов, которые использованы у вас в книге) удивило и поразило больше всего? В отношении чего не было каких-то ожиданий, но это вдруг проявилось в процессе работы?
А изменились ли люди? Книга в первую очередь про людей. Можно ли сказать, что сторонники и противники Владимира Путина как-то изменились после Болотной и Крыма?
То есть они создавали какие-то организационные структуры, которые могут мобилизовывать людей?
Ну и некоторые эксперименты, например запрет на усыновление американцами российских сирот, были не очень успешные, но, в принципе, удалось создавать этот путинский электорат, который был достаточен, чтобы как минимум остановить кровотечение. Остановился отток людей от Путина в сторону какой-то альтернативы и создавалась группа, которая, условно говоря, боялась или научилась бояться того видения будущего, которое предлагала оппозиция. Потом происходит Крым, который и создаёт эти пресловутые 86 %, которые длились довольно долго.
Почти до последнего времени.
Как у вас это хорошо называется в книге: не надо волновать людей.
В этой связи мне кажется очень интересной мысль из вашей книги по поводу того, что «поддерживать Путина
Если ты прёшь против очевидного, против имманентной силы, то ты, в каком-то плане, человек ненормальный, от тебя можно ожидать каких-то подвохов, неадекватных решений. Совсем не обязательно связанных с политикой. Просто человек, который не совсем нормально оценивает ситуацию вокруг себя. Когда ты находишься в нормальной, скажем, демократической ситуации, пусть даже когда политическое мнение в обществе очень поляризировано и разделено практически напополам, то можно отнести себя к американским республиканцам или к демократам, к тори или к лейбористам в Великобритании. Но при этом и тот, и другой легитимны. Вокруг тебя примерно 40 или 50 % таких же людей, и ты остаёшься в этом укоренённым.
В условиях авторитарной системы это соотношение меняется. Тебе каждый день из телевизора повторяют, что это разделение у нас не 50 на 50, а что у нас консенсус. Мы все вот такие. Значит, у нас 80 на 20, или 86 на 14. Чтобы оказаться в числе этих 14 % и не бояться об этом говорить, ты должен быть окружён этими самыми 14 %, иначе ты себя отрезаешь от людей, которые тебя окружают на работе, в институте и за кухонным столом. Голосуем мы раз в несколько лет, а на работу ходим каждый день. И с семьёй тоже общаемся каждый день. Необходимость жить в социальной среде первична. Для нас был неожиданным этот фактор социальной адаптации. То, что в книге мы называем agreeableness,
Моя любимая часть книги
И при этом оппозицию, тех, кто «против Путина», готовы поддерживать невротики и люди с вредным характером. Мне кажется, это прекрасная иллюстрация людей, окружающих меня, причём и с той, и с другой стороны. Собственно, вопрос в том, почему так получается?
В США проводится масса подобных психологических исследований. И всегда оказывалось, что главную роль играют два фактора: это openness
Мы выяснили, что тут важнее фактор agreeableness, который можно перевести как «уживчивость», он сыграл самую главную роль в российской политической картине. Когда выходила статья о нашей книге в «Ведомостях», то agreeableness перевели как соглашательство. Мол, западные учёные утверждают, что в России преобладают соглашательские привычки и отсюда у нас все беды и проблемы. Отсюда у нас Путин, отсюда у нас Сталин, отсюда у нас всё такое. Но наш тезис абсолютно не в этом. Соглашательство
А можем ли мы как-то категорировать занятость и образование как сторонников Путина, так и его противников?
За Путина не выходят, потому что это не клиенталистская или социально-экономическая укоренённая власть. Это не власть, которая инвестировала в каких-то людей, в слои населения, которые были бы ей лояльны. У неё нет корней ни в профсоюзных, ни в промышленных движениях, у неё нет региональной базы, нет никаких даже особых этнических и конфессиональных привязанностей. Эта власть строится не на отношениях между гражданами и властью, а на отношениях граждан друг с другом. Пока людям удобнее себя позиционировать в отношении друг к другу через Путина, им удобно говорить другому человеку, что я адекватный, ты можешь мне доверять.
Да, это хорошее наблюдение. И в этой связи все мы и те, кто академически и просто по-человечески интересуется Россией, сейчас следим за Белоруссией. Мы в России так или иначе переносим это и на себя в отложенной перспективе. И ужасно интересно, можем ли мы знать, какие люди первыми, а какие последними отвернутся от диктатора? Соответственно, какие люди первыми откажутся поддерживать Путина, а кто до последнего останется его сторонником?
Фантастичность этого движения в Белоруссии заключается в том, что оно охватывает всех. Там интеллигенция, промышленность и профсоюзные движения. Там город и село. Там всё есть. Безусловно, есть там люди, которые в этом не участвуют. Когда впервые выходили на улицу протестовать против Лукашенко, они же не могли знать, сколько народу будет вместе с ними. Равно как те, кто сидит дома, не могли знать, сколько выйдет. И батька-то тем более не знал. Поэтому это процесс обучения для всех. Он нелинейный и не поддаётся прогнозированию, на мой взгляд. Тут такая ситуация, в которой причина и последствия замкнуты друг на друга. Если взять как последствия следующий виток протестного движения, он берётся из первого. А не из того, что было раньше. Например, профсоюзные объединения, которые 24 года всегда служили рупором власти Лукашенко. Солидарность, которая позволяла профсоюзным деятелям и цеховским директорам указывать людям, как нужно голосовать. И вот она внезапно, за один день становится главным орудием демонтажа режима. Потому что эта самая солидарность, это доверие создают возможность для стачки и для выхода на улицу.
Ну и напоследок, я не могу не спросить, правда догадываюсь об ответе, но, тем не менее... Можем ли мы ожидать и когда мы можем ожидать, что «Путин vs People» появится на русском языке?
Подведём итог. События этих дней в Белоруссии наглядно показывают, что база поддержки автократа, все те, на кого он опирался и для кого пахал на галерах, может раствориться и, хуже того, перейти на сторону оппозиции. В таком описании сторонников Владимира Путина, которое мы здесь предложили, стоит видеть не просто анонимных граждан, но людей, которые живут поблизости. Обедают вместе с вами в столовой, бегают на соседней дорожке в фитнес-клубе, едут в трамвае на работу вместе с вами. И даже если сегодня в автократиях мира вы видите поддержку лидера, то не забывайте, что это может измениться.
Рекомендуем почитать

Новое на сайте

Выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций.
Учредитель ЗАО "Проектное финансирование"
E-mail: web@zvzda.ru
18+
Программирование - Веб Медведь