Сотрудники маленьких музеев
Кто живёт в городе? Что объединяет жителей, по каким принципам и законам?
Мы не сомневаемся, что нас читают люди, которые ходят по музеям. Но в каком именно музее вы были последний раз? В краеведческом? В PERMM? В Музее советского наива? Есть и ещё несколько ключевых наименований, хотя вообще-то в Перми несколько десятков музеев, в которых никто из нас, скорее всего, давно не бывал. А то и вообще никогда. Частные и ведомственные, открытые и законсервированные, профессиональные и любительские — из их обширного списка мы выбрали четыре, максимально непохожих друг на друга. Два их них находятся по соседству в центре города, третий спрятан в промзоне около ТЭЦ-6, а четвёртый расположен у отворота на Красавинский мост и издали похож на кладбище военной техники. Мы познакомились и поговорили с людьми, благодаря которым эти музеи существуют.
Сергей Павлов
«Пермский музей авиации», Шоссе Космонавтов, 262 (закрыт на зимний период)
— Этот музей организовал мой папа, он обожает авиацию и всю жизнь мечтал стать лётчиком, но у него не получилось. Точнее, в своё время была возможность поступить на сельскохозяйственную авиацию, но там он учиться не стал, а потом настали девяностые, все дела. Стало вовсе не до учёбы. У него в двадцать с небольшим лет уже было трое детей, надо же было их кормить. Так что папа ушёл в бизнес и стал заниматься сбором металлолома. Не знаю, предполагал ли он, что в этой сфере он как раз-таки с авиацией и столкнётся, но так вышло. В те годы как раз начали расформировывать аэропорт Бахаревка, авиационное училище. Техника шла под списание и попадала к папе и партнёрам — часть они пилили на металл, а часть оставляли как музейные экспонаты. Его поддержали коллеги и друзья, и музей более-менее оформился. Хотя с техникой было сложно иметь дело, её трудно списывали — там же нужно было сперва снимать всё оборудование, а остатки приводить в негодное состояние, чтобы её никто не починил и не полетел потом на истребителе.
На сайте мы обозначили 2000 год как год рождения музея, но по факту официально зарегистрированной организации нет. Сейчас я как раз пытаюсь всё это дело регистрировать. Но на данный момент формально это частная коллекция, просто некое средоточие объектов, они везде значатся как металлолом или списанные воздушные судна.
Я знаю, что в 2007 году некие люди сделали здоровенный проект музея с чертежами, макетами зданий и помещений. Но этот проект пришлось свернуть, потому что он предполагал капитальное строительство и огромные вложения. Я помню, что были какие-то встречи по этому поводу, пересечения с губернатором, но как-то не сложилось в итоге.
А коллекция объектов и сейчас пополняется. Вот, например, не так давно привезли кабины ТУ-154 и ТУ-134 — это самолёты с «Пермских авиалиний», ныне закрытых. Гордость нашей коллекции — тяжёлый ИЛ-76, на нём тренировались космонавты. Ещё из самого интересного есть вертолёт МИ-24, который где-то в Африке воевал, у него 4 боевых вылета. И командный пункт стратегических ракет.
Программа-максимум на будущее — сделать авиационно-космический павильон, а экспозицию связать с историей Пермского края. У нас ведь много что связано с авиацией и космосом — делают двигатели для гражданских судов, редукторы для вертолётов, ракетные истории разные. Беляев с Леоновым неподалёку приземлились, авиатор Василий Каменский тут жил, в конце концов. Я сейчас к этому и иду постепенно. Я ещё никому не говорил, но собираюсь поехать в Москву, где у меня основная работа, уладить там дела, вернуться и заняться этим серьёзно.
Сегодня в объектах нет целостности — тут кабины, там порезанный самолёт. Для людей, которые увлекаются техникой, даже такие фрагменты изучать легко и интересно. Хотя не вовлечённым людям тоже нравится, одни только масштабы у них вызывают восторг. Я вот в детстве думал, что истребитель длиной дай бог 5 метров, а потом посмотрел в реальности — такая здоровая штука, ещё и летает!
Екатерина Гаммер
«Музей ПКО Всероссийского общества слепых», Краснова, 18
— Сразу предупреждаю, я очень молодой сотрудник. Работа в музее для меня стала таким новогодним подарком — я с начала января тут. В ВОС я попала в сентябре — пришла на должность социокультурного работника. Но тут как раз предыдущая хранительница музея ушла на пенсию, стали искать замену. Спрашивали местных завсегдатаев, но дело в том, что музейная работа кропотливая, много архивов, много пыли, не очень полезно для людей со слабым здоровьем. А я лучше всех по здоровью подошла, хотя до этого с музеями не была связана. Я вообще психолог по образованию. Сейчас самостоятельно всем тут управляю — но старожилы помогают, конечно.
Каждый день тут такой насыщенный, что я не хожу, а бегаю по коридорам. Бумажной работы много, но больше работы с теми людьми, которые давно состоят в ВОС. Мне больше всего нравится, что я занимаюсь оживлением истории. Люди делятся воспоминаниями, а я архивирую. Постоянно мониторю архивы, и под юбилеи и круглые даты создаю разные события. Вот у нас есть известная во всём мире паралимпийская чемпионка, лыжница Надежда Паниных. В апреле ей исполняется 95 лет. Сейчас мы организуем вечер-портрет — пригласим её, других паралимпийских чемпионов, у нас ведь их много.
Ещё у нас сейчас готовится проект для детей — квест по ДК. В Перми есть школа для незрячих детей — вот для них как для потенциальных будущих посетителей нашего ДК мы делаем квест по истории краевой организации. Буду рыться в документах и придумать коварные вопросы.
Часть нашей экспозиции посвящена истории, часть — наградам и призам наших спортсменов. Ещё часть — «Пермскому предприятию». Это предприятие для слепых, оно тут буквально через дорогу. Ещё часть — историям людей, ослепших на войне. Из-за войны многие люди ослепли, для них в Перми были организованы курсы, и многие из тех, кто их прошёл, потом ушли в науку — в юристы, в историки.
Отдельно мы рассказываем про тифлосредства — чтоб вы понимали, как незрячие люди контактируют с миром. Собака-поводырь — это тоже тифлосредство, кстати.
Ну и, конечно, поделки. Картины, фотографии, вышивка — всё сделано людьми со слабым зрением. Причём у нас бартерная система. Приходит кто-то и говорит: «Я салфетку сдавал, теперь связал кофту, кофту отдам, а вы мне салфетку!» То есть экспозиция музейная, но ещё и практически полезная.
Я люблю старинные винтажные вещи. Пришла в музей, стала лазать по шкафам и наткнулась на удивительную книгу с особым алфавитом для слепых — это мой любимый экспонат, пожалуй. В XIX веке Вильям Мун изобрёл свой алфавит, но он оказался слишком сложным, им сейчас не пользуются. А книга осталась. Нам её подарили в Белогорском монастыре.
Ещё нам недавно тоже интересный подарок прислали. Портрет Владимира Владимировича Путина. Тактильный. Из Москвы пришёл. Но, честно скажу, давала его пощупать нашим тотально слепым посетителям, а они говорят: «Это гоблин» или «Это тролль».
Людмила Бердникова
«Музей истории пермской милиции», Сибирская, 20
— Нет, у меня в роду милиционеров не было, а сама я закончила институт культуры. Но зато милиционеры были среди моих друзей, они-то мне и предложили работу здесь. Это было двенадцать лет назад.
Восемь лет назад мы вернулись в это наше историческое здание, сделали ремонт. Сначала у музея было два зала, потом появилась Оружейная комната, потом экспозиция про историю пермской милиции, а потом свободные помещения закончились.
Работаем мы в основном для школьников, ну, и для сотрудников полиции, конечно. Хотя у нас часто бывают и МЧС, и прокуратура, силовые структуры. Сотрудничаем с краеведами, которые историей интересуются, — мы единственные в крае экспонируем оружие, больше его нигде не увидишь. Просто так с улицы люди тоже заходят. Проходят иной раз мимо, да и заглянут.
Однажды так пришла внучка начальника Главного управления Левина, очень интересная женщина. Она нам предлагала рояль, который был сделан в местах лишения свободы. Где-то на зоне лично для её деда сделали рояль ручной работы. Но это же очень громоздкая вещь, он у нас никуда не поместился. А вообще-то музейщики — это люди, которым вообще всё нужно. Я после стольких лет на этом месте обзавелась привычкой собирать всё подряд — вдруг пригодится. Самое громоздкое, что у нас сейчас есть — это вот мотоцикл ГАИ с коляской. Нам его собрали из запчастей. Предлагали и новый дать, но я отказалась, из запчастей интереснее.
Наши ветераны много приносят в музей. Одна женщина, которой сейчас около 80 лет, после смерти мужа, который служил в СМЕРШ, принесла немецкий кортик образца 1935 года. Про мужа она говорила: «Я его видела два раза в жизни, на второй раз он сделал мне предложение».
Часто после смерти наших сотрудников родные передают нам всё, от кителя до документов и фотографий. Что-то из этого идёт в дело — чаще во временную экспозицию. Сейчас вот делаем такую — посвящённую Дню победы. По ходу возникает много вопросов неожиданных. Например, какую зарплату получал милиционер во время войны?
В музее я всё делаю самостоятельно, разве что специальный художник-оформитель приходит экспозиции оформлять. Сейчас вот чищу похоронку в фотошопе. Это письмо из госпиталя о гибели нашего сотрудника, от 1942 года. Для экспозиции его нужно сделать читабельным.
А вообще, в музее мне больше всего нравится Оружейная комната, во многом благодаря мне она и появилась. Я люблю оружие. Обожаю, хоть я и женщина. И стрелять люблю.
Надежда Носкова
«Музей музыки ХХ века», Ижевская, 19
— Я сама люблю авторскую песню. Окуджаву. И рок-н-ролл слушаю. А вообще мы тут не ограничиваемся жанрами, изучаем вообще всю достойную музыку ХХ века. Рок, джаз, поп, электронщина... На каждое направление какая-нибудь экскурсионная программа, а в неё включены наши экспонаты — инструменты и техника, пластинки, аксессуары, всё такое. Причём основная аудитория у нас детская, мы ей устраиваем такие музыкальные путешествия.
Экскурсии нам заказывают из тех что есть, а если нет, то мы делаем. Недавно вот одна школа заказала сделать программу на тему «Есенин в музыке», пришлось с нуля её придумывать. Почему-то по прошлому году самые популярные экскурсионные темы — песни у костра, Булат Окуджава всё тот же.
Мы, конечно, не профессиональные музейщики, хотя в своей работе к профессионалам обращаемся, создали АНО, вступили уже в организацию музейных работников РФ. Скоро хотим создать отдельный зал с постоянной экспозицией. А изначально музей делали энтузиасты — работники клуба «ХХ век», который тут у нас изначально существовал. Сам клуб тоже создавался как хобби для его основателей, у них на базе этого клуба была своя рок-группа.
Сначала делались тематические вечеринки, потом в них начала усиливаться просветительская часть — музыканты не только пели, но и рассказывали что-нибудь. И как-то так получилось, что на эти вечеринки стали приходить дети и подростки. Вот взять «Битлов» — какая там возрастная категория? От 14 до 80 лет. Изначально-то мы всё здесь для взрослых готовили и придумывали, а пришлось всё адаптировать для школьников. В школах ведь не дают представления о музыке ХХ века — дай Бог, если о классике-то дают. А это нужно знать и разбираться в этом. У нас вот про «Битлз» рассказывает битломан, он все песни знает наизусть. Музыка ведь соприкасается и с историей, и с литературой. Недавно вот задались целью собрать песни о Перми. Вы вообще знаете, как много песен написано о Перми?
Коллекция у нас стихийная — мы обращаемся к жителям с просьбой нести вообще всё, что связано с музыкой. Приносят пластинки, даже какие-то билеты на концерты... Недавно принесли книгу с вырезками из газет, посвящённых рок-музыке — человек её в советское время десятилетия напролёт склеивал.