Обратная сторона активизма. Тимофей Дубровских о волонтёрстве и психотерапии

После прочтения текста «Nixel Pixel — самая известная феминистка России», который опубликовали на «Медузе», я подумала, что мы, журналисты, всегда стремимся создать простой и понятный всем образ героя, о котором пишем. Особенно, если это активист. При этом мы вообще ничего не знаем об этом человеке, показывая только те качества, которые нам хочется. Например, Дмитрий Жебелев — добрый, благородный спасатель тяжело больных детей. Галя Море — смелая и самоотверженная руководительница кошачьего приюта. И так далее. Вокруг них как будто появляется ореол святости. От того и вызывают шок какие-то их поступки или слова, которые в этот образ не вписываются (как было с постом Жебелева о проститутках). А между тем это живые люди со своими чувствами и проблемами, и они, как и все мы, неидеальны. Этот текст — попытка понять, что на самом деле происходит с активистами.

Фото: Алексей Суханов

Фото: Алексей Суханов

Сейчас Тимофею Дубровских 30, его активистская деятельность началась десять лет назад. Тогда только открылся Музей современного искусства PERMM, и Тимофей пошёл туда волонтёром, потому что «работал на обычной работе, и было скучно». Сейчас он ведёт сразу несколько благотворительных проектов в помощь природе, животным и людям, и сам участвует в различных инициативах. По словам Тимофея, в данный момент он находится на «активистском пике», он же, с точки зрения финансов, «активистская яма». В последнее время в его соцсетях всё чаще стали появляться сообщения «я устал», «я ищу работу», «грустно, когда делаешь выбор не помогать людям, потому что они не могут заплатить, потому что просто не можешь себе этого сейчас позволить».

«Я понял, что экстремально много времени трачу на некоммерческие дела, потому что они приходят ко мне в голову и не уходят, — рассказывает Тимофей. — А если я их не сделаю, мне больно. Раньше я тратил 70 % времени на зарабатывание денег и 30 % на волонтёрство. Сейчас я стараюсь возвращаться к этому, точнее просто меньше делать. Но денег всё равно не хватает. Вообще степень „падения“ или скорость „выкарабкивания“ не сильно зависит от количества дел. Правильно проведённые переговоры или правильно сделанная работа в течение получаса решает весь остальной день и все заработанные деньги».

У Тимофея есть постоянная работа — он системный администратор в НКО. Также Тимофей снимает видео, делает сайты и лендинги. Сейчас он снимает видео для одного пермского инста-блогера, говорит, что это очень интересно и при этом «мы никому не вредим, и зарабатываем деньги». Тимофей считает, что ему очень повезло с работой — можно один раз всё настроить, а потом только корректировать свои «косяки». Недавно он уезжал в путешествие на две недели, а деньги при этом продолжали «капать».

«Я с самого детства дружу с компьютерами, у меня папа программист. Я работаю системным администратором с 2007 года, но не хочу продолжать развиваться в этом. Программистская история меня влечёт, но не настолько. Мне больше нравится работать с изображениями в digital, поэтому я снимаю видео, делаю сайты — что-то на стыке между технологиями и творчеством. Мне хватает компетенций, чтобы работать с серверами, выстраиванием сайтов, делать все хитрые технические штуки, которыми я и зарабатываю. Большее количество денег я зарабатываю тем, что я системный администратор и настраиваю компаниям разные сервисы. Я очень хочу получать деньги за то, что доставляет мне удовольствие, и за то, во что я верю. Но чаще всего я не получаю за это деньги. У меня в принципе счастливая жизнь, и меня всё устраивает, но иногда приходится жить в кредит».

Ему хочется делать что-то, что выходит за рамки обыденности, менять реальность. Иногда ему хочется перестать быть активистом и стать «обычной персоной» (Тимофей употребляет слово «персона», чтобы быть корректным, ведь существуют не только мужчины и женщины, но и небинарные люди), «которая ходит на работу, встречает дома добрую жену и просто получает удовольствие от жизни». Но понимает, что это не его стезя, что у него есть ресурсы на то, чтобы делать что-то полезное для мира. Иногда ему хочется просто остановиться и ничего не делать.

«Недавно у меня заболел глаз — и до сих пор не прошёл. Я понял, что если я продолжу быть таким сумасшедшим активистом, то просто умру от перенапряжения. Я несколько дней ничего не делал — только читал, спал и ел. К пяти часам ехал в город, делал три дела, ложился обратно, читал, спал и ел. Я чувствовал себя так круто! Потом у меня очень круто сдали нервы — мне стало больно ездить на машине, потому что эта ситуация стала вызывать больше раздражения. Я принимаю витамины, у меня всё в порядке со здоровьем, но всё равно что-то происходит. Думаю, организм хочет сказать мне, что нужно больше отдыхать и спокойнее ко всему относиться, иначе можно умереть. Не понимаю, как другие активисты живут в таком напряжении годами — у них тоже бешеный ритм, и они сами себя загоняют».

Тимофей считает, что он так сильно «загоняется» из-за внутренних проблем — говорит, что у него есть ощущение огромной дыры внутри, которую он пытается заполнить, чтобы почувствовать себя хорошо, а потом просто не может остановиться. По его словам, если бы не было этой «ямы», жизнь была бы «ровная», и никакого активизма бы не было. Но у каждого свой путь — «к чему это приведёт, я не знаю, но я верю, что всё само неведомым образом сложится, потому что так было всегда». Тимофей ходит к психотерапевту. Первый опыт был с психоаналитиком — это было тяжело. Потом Тимофей съездил на Випассану и понял, что сделал там гораздо больше, чем с аналитиком. Потом пошёл к гештальт-терапевту, после чего поехал на тренинг для активистов и активисток, который проводила организация Generative Somatics. Цель этого тренинга в том, чтобы «вернуть себе своё тело», вспомнить, что оно есть, вспомнить телесные ощущения. Активисты всегда слушают тех, кто рядом, но при этом не слышат себя. Идея была в том, чтобы лучше чувствовать своё тело и научиться переживать не так сильно.

«Сейчас я сижу и чувствую, как я дышу, как гравитация тянет меня вниз, как мои ноги стоят на полу. Я чувствую, что у меня есть руки. И если я положу одну руку на живот, а вторую с другой стороны на спину, между ними будет расстояние, которое занято мной. Я чувствую, что нахожусь не только в своей голове. Мне нравится, что при этом подходе тебя не спрашивают: „Как ты думаешь, почему в твоём детстве произошло то-то и то-то?“. Тебя спрашивают: „Что ты сейчас чувствуешь и как ты это ощущаешь в теле?“. Можно встать, обняться и покружиться. Человек должен решить сам, потому что он лучше знает своё тело. Когда я отдался своему телу и осознал свои уязвимости, это было лучшее чувство, которое я испытал».

Фото: Алексей Суханов

Фото: Алексей Суханов

«Мне очень тяжело самому просить поддержки, экстремально тяжело принимать подарки, особенно от родителей. Раньше я чувствовал, что если мне что-то дарят, то это манипуляция, что меня пытаются купить, и я должен сделать что-то взамен. Сейчас я могу спокойно принимать подарки и не чувствовать, что должен что-то в ответ. До тренинга я вообще не верил, что мужчины способны оказывать поддержку, я считал, что они могут только унизить. Было очень хорошее занятие, которое доказало обратное и раскрыло меня».

Участники тренинга разбились на тройки, в которых одна персона стояла с боксёрскими лапами, вторая наносила удары, а третья поддерживала вторую. Та персона, которая нападала, справлялась с какой-то проблемой. Тимофей справлялся с чувством одиночества. «Зритель» кричал что-то ободряющее, как на ринге. Например, «я с тобой, мы вместе, мы команда». В следующем раунде он кричал то, что могло задеть «нападающего» — «ты никому не нужен, ты плохой». Человек в прямом смысле борется со своими страхами, его тело «синхронизируется» с сознанием. «Нападающий» полностью физически выматывается и при этом работает над своей проблемой.

«В какой-то момент я просто упал, сжался в эмбрион и начал рыдать. Когда упражнение закончилось, все должны были спросить у своих партнёров, хотят ли они, чтобы их обняли. Я сказал, что не хочу, чтобы меня обнимали. Я ещё поплакал, полежал. Что-то внутри меня пересобралось, и я почувствовал, что теперь мне нужна поддержка. Это было очень тяжело — взять руки двух других мужчин, положить их себе на плечи и предполагать, что они их не уберут. Я это сделал, мы обнялись вместе, и это был очень лечебный момент, потому что я понял, что я не один. Это работает для меня гораздо лучше, чем лежать на кушетке и вспоминать что-то из своего детства».

Сейчас Тимофей ходит на сеансы с гештальт-терапевтом раз в месяц. Он не может «поставить галочку» рядом с теми запросами, которые у него были. Но сейчас он осознаёт, что действует похожим образом в одних и тех же ситуациях, и стал спокойнее реагировать на некоторые вещи. Тимофей говорит, что у него проблемы с «отцом, властью и ответственностью», и что в детстве происходило много ситуаций, которые его травмировали — били в школе, всегда были очень плохие отношения с мужчинами. По его словам, люди своего пола всегда ассоциировались с агрессией, которая для Тимофея под запретом.

Времена учёбы в школе он называет «очень сложными» и говорит, что из тяжёлого состояния ему помогли выйти театральный кружок и школьный клуб, в котором ребята просто собирались, пили чай и разговаривали. Там Тимофей понял, что ему не хватает «своего коммьюнити», которое объединяло бы людей «из разных классов» и не было бы основано по принципу иерархии. На него очень повлияла одна книга о «фрикинге», которую он прочитал много лет назад. В книге рассказывалось о хакерах, которые взламывали телефонные сети в 1970-х годах для того, чтобы совершать бесплатные звонки. Они просто свистели в трубку, пародируя звук тонового набора, и телефонные сервера принимали их за своих. Эта книга стала для Тимофея отправной точкой — «она дала понять, что нужно быть хитрее системы, находить её слабые места и использовать это для добрых дел».

На вопрос о том, как Тимофей видит свою дальнейшую жизнь, хочет ли завести семью, он отвечает, что «пока ничего не горит», и он никуда не торопится. Думает о том, где ему и его детям было бы комфортнее. Родители его поддерживают. Сначала они относились к его активистской деятельности скептически — особенно к вегетарианству, потому что боялись за его здоровье. Потом мама сама стала вегетарианкой, отец просто перестал высказываться по этому поводу. Тимофей признаётся, что раньше это были «снобистские высказывания», которые он воспринимал достаточно болезненно. Кроме того, Тимофей не закончил университет, что тоже было сильным вызовом для отношений с отцом — он очень хотел, чтобы Тимофей учился.

«Я хотел поступить на мехмат, но плохо сдал экзамен, потому что перед этим у меня был сложный период. В итоге поступил на геологический. Мне было странно — на посвящении мы пили спирт, спали в 30-местной палатке. Я проучился только семестр, понял, что это не моё, и ушёл в свободное плавание. Потом я устроился на работу и даже поступил на мехмат, но понял, что мне это всё просто не нужно. На лекциях преподаватели говорили: „Если вы будете учиться хорошо, то через пять лет станете системными администраторами“. А я уже был системным администратором. В целом это тупая система. Мне нравится моя жизнь сейчас — я не работаю каждый день, мы сидим в кафе и я болтаю с тобой на равных. Я чувствую себя комфортно, и это состояние меня устраивает больше, чем если бы я ходил на работу пять дней в неделю и ездил в отпуск в Турцию. Но я не против пассивного отдыха. Я был в Турции только по активистским делам — мы ездили в приюты для собак, всё время был какой-то движ. А я всё мечтаю поехать и просто поваляться на песке».

***

• Тимофей Дубровских — пермский активист, создатель проекта «Техника в помощь», участники которого собирают старые мобильные телефоны, ноутбуки и мелкую бытовую технику, чинят их и передают нуждающимся через фонды; типографии dubrota, которая печатает и распространяет книги о свободе; автор медиа-проекта «Рядом и навсегда» об экологически неблагополучных местах Пермского края; соавтор паблика о веганстве Veganbird, «Карты жестокости Пермского края» и сайта Why Animals?, который рассказывает о том, как содержатся животные на фермах, притравочных станциях и в контактных зоопарках. Также Тимофей занимается созданием VR-контента, преподаёт в школе дизайна «Точка» и многое другое.

***

Читайте также:

Спецпроект «Рядом и навсегда»: первый («проект „Тайга“»), второй («Нефтяные дачи») и третий («Мёртвые реки») эпизоды

Цикл статей о социальных предпринимателях «Важнее прибыли»

5 неудобных вопросов пермским общественникам и активистам

«Не понимаю, почему до сих пор люди не рождаются с синими волосами». Интервью с Анной Фадеевой