Дноклассники. История Оли: «Меня травил учитель»

Травили из-за того, что у меня не было родителей

Мама умерла в 2002 году, мне тогда было пять лет. У неё был рак. Папа после смерти мамы ушёл из семьи, и я осталась жить с бабушкой. В 2004 году я пошла в первый класс. Естественно, в школу и на все мероприятия меня водила бабушка. Я единственная из всего класса была без родителей. Одноклассники знали, что моя мама умерла, и постоянно подстёгивали, что у них молодые родители, а у меня бабушка. Они постоянно доводили меня до слёз. Говорили «ты не такая как мы, мы с тобой не будем дружить». Мне сейчас очень больно это вспоминать, я вообще не могу спокойно говорить о школе. Для меня это всё сплошная боль.

Учительница это поддерживала. Когда я была в первом классе, бабушке было 66 лет. Она плохо слышала и не разбиралась во многих вопросах. Со стороны учительницы постоянно были какие-то претензии. Например, что бабушка не платит за охрану, за ремонт школы и класса. А ещё за ритмику! У нас были факультативные занятия по ритмике, за них надо было платить 300 рублей в месяц. У бабушки была пенсия меньше десяти тысяч рублей, плюс пособие на меня — около шести тысяч, все эти документы у меня есть. Когда я училась в старших классах, я поняла, что всё это было незаконно, школу ведь обеспечивает государство.

Ещё учительница раздражалась из-за того, что бабушке всё надо объяснять по два раза, что она постоянно всех задерживает и не всегда может прийти на собрание из-за состояния своего здоровья. Я помню случай: мы ходили в театр, многие пошли с родителями, а я с бабушкой. Она очень медленно шла, и мы опоздали. Потом на меня всех собак спустили из-за того, что я всем помешала смотреть представление с начала. Такие моменты были часто. Я постоянно чувствовала дискриминацию, как будто я какая-то особенная и со мной что-то не так.

Каждый год меня заставляли делать открытки на День матери

Самые болезненные воспоминания у меня связаны с Днём матери. Каждый год на этот праздник мы пели песни про маму на музыке, а на трудах делали открытки. И я со всем классом была вынуждена петь эти песни и делать эти открытки. Сейчас я не могу вспоминать об этом без слёз.

Один раз я подошла к учительнице — это был второй или третий класс. Сказала, что не хочу ничего делать к Дню матери. Я пыталась с ней выйти на какой-то диалог, я всё время задавалась вопросом, кому я пишу эту открытку. Учительница ответила, что у остальных учеников мамы есть, и поэтому я должна их делать как все.

Мне приходилось делать эти открытки, а потом я их сжигала. Бабушке я ничего не рассказывала. Каждый год ко Дню матери я делала одно и тоже, и это было просто ужасно. Я думаю, что моё депрессивное состояние было только из-за школы и из-за того, что мне постоянно напоминали, что у меня нет родителей. Я любила свою бабушку, мне было хорошо с ней. У меня была отдельная комната, хорошая одежда. Если бы я попала в нормальный класс с адекватным педагогом, у меня бы не было таких проблем.

Учительница била моего одноклассника проводом от компьютера

Наша учительница была молодой привлекательной женщиной, когда я пришла в школу, ей было 32 года. Она учила нас до четвёртого класса, а потом стала замдиректора, хотя у неё было только среднее специальное образование. Она была жестокой и нарушала все этические нормы. Я была ребёнком, понимала что что-то не так, но сказать ничего не могла. Наш класс не был идеальным, у нас были непослушные ребята. Одного мальчика в первом классе она била проводом от компьютера. Ещё у неё были кожаные перчатки, и она ими била этого мальчика по лицу. Он ничего не говорил маме, и никто об этом своим родителям не рассказывал. Тогда мне казалось, что всё нормально. Я не знаю почему, дома меня никогда не били.

Ещё она могла обзывать нас, в том числе матом. Она постоянно бесилась, жаловалась на жизнь и говорила, что мы над ней издеваемся. У неё было двое детей, и они жили в старом доме, по сути в бараке. Она говорила, что приходит домой и нервничает, что они живут без горячей воды и прочих удобств. Было такое ощущение, что все свои проблемы она выливала на нас. Можно её понять, но зачем тогда она работала учителем? Если с нами так трудно, можно было вообще отказаться от класса.

Издевательства по поводу моих родителей прекратились в пятом классе, потому что наш класс расформировали. Мне было 12 лет, и я уже не позволяла так с собой обращаться, но начались другие формы травли. Я была очень высокая, выше всех в классе. В пятом классе я была уже выше некоторых, кто учился в одиннадцатом. Меня называли дылдой, но это не травмировало меня так сильно, как травля в начальной школе. В классе у меня были друзья, с одной подругой мы общаемся до сих пор. К 8-9 классу я себя полюбила, поняла, что я красивая, и перестала переживать по поводу внешности.

Меня пытались выгнать из школы

Когда нас перевели в десятый класс, сказали: «Если вы будете плохо учиться, мы вас выгоним из школы». На математике нас разделили на две группы — сильную и слабую. Я попала в слабую группу. Почему-то в слабую группу попали два мальчика, которые участвовали в олимпиадах по математике и хорошо учились. Видимо, надо было разделить поровну, и им не повезло.

Учительница в слабой группе была неадекватная, она просто ставила всем двойки. Допустим, ты опаздываешь на урок или тебя нет, она уже двойку ставит. Вызывает к доске решать пример, и если ты долго думаешь, она тоже ставит двойку и вызывает следующего. В конце учебного года у большинства ребят в нашей группе стояли двойки, и у двух-трёх человек тройки.

В конце десятого класса у нас было собрание, на котором учителя говорили, что мы неспособные и ничего не можем. Они заставляли меня и других ребят подписывать какие-то бумажки. Я уже не помню, что там было написано, что-то про то, что мы не тянем программу подготовки к ЕГЭ. Им надо было оставить определённое количество учеников, которые бы сдали ЕГЭ на высокий балл и тем самым подняли рейтинг школы. Директор мне в завуалированной форме так и сказала.

Мне сказали, что если я хочу оставаться в школе, я должна пройти платные курсы по математике у той же учительницы, которая ставила нам плохие отметки. Бабушка подписала какой-то левый договор, эти курсы стоили семь тысяч в месяц — это больше, чем пособие на меня! Я этот договор порвала. Многие ребята просто забрали документы и ушли, а я тогда уже была активисткой и мне хотелось добиться справедливости.

В десятом классе я поняла, что хочу поступать на юрфак, и начала интересоваться общественной и политической жизнью страны и нашего края. Я ходила на правозащитные семинары и на одном из них я подошла к лектору и сказала, что меня хотят выгнать из школы, мою бабушку доводят до слёз и нас заставляют подписывать какие-то документы. Она посоветовала мне обратиться к Павлу Микову — он тогда был уполномоченным по правам ребёнка. Она подсказала мне статьи Закона об образовании, на которые можно сослаться. Я не знала, как нужно писать такое обращение, и просто своими словами описала всё как есть. Не знаю, как так получилось, но потом мне сказали, что я написала достаточно грамотно.

Перед тем, как пойти к Микову, я ещё раз поговорила с директрисой. Она сказала, что я должна уйти из школы, потому что я не справляюсь с программой. Я записала разговор на диктофон и приложила эту запись к своему письму. К Микову я пришла одна, без бабушки. В приёмной мне сказали, что я несовершеннолетняя, и надо приходить с родителями, но я просто вломилась к нему в кабинет, а секретарю сказала, что я по записи. Я не наглая, просто я не знала, как ещё ему отдать моё письмо. Он его взял, а через несколько дней в школе меня вызвали на ковёр.

Захожу в кабинет, они все сидят — глаза в пол, я до сих пор это помню. Не знаю, что там конкретно было, наказали ли как-то школу, но отношение ко мне изменилось. Весь одиннадцатый класс директриса и её заместители просто плясали вокруг меня, никаких денег мы не платили. Оказывается, если переговоры не помогают, можно обратиться в вышестоящие органы, чтобы решать такие ситуации. После этого я ещё больше захотела поступить на юрфак, и поступила. Буквально через полгода после того, как я получила аттестат, школу проверяла прокуратура, и директора уволили.

До сих пор не могу понять, как я всё это пережила

Я выучилась на социального педагога — это как раз тот человек, который должен решать конфликтные ситуации, возникающие в школе, в том числе связанные с травлей. Огромный блок нашей учёбы был посвящён школьному буллингу. Когда я стала изучать это и анализировать всё, что было в школе, мне начало казаться, что это просто была какая-то другая планета. Я до сих пор никак не могу понять, как я всё это пережила и сейчас вроде бы осталась нормальным человеком.

Если система работает нормально, соцпедагог — это медиатор, который налаживает диалог между двумя сторонами. Мне не повезло, в нашей школе соцпедагог не решала никаких проблем, а когда всё это началось, она открыто заняла сторону администрации. Но институт соцпедагога обязательно должен существовать, просто мне не повезло. Психолог в нашей школе тоже был, но она занималась только многодетными семьями — вырезала талончики на бесплатное питание, а потом выдавала их детям. Кажется, больше она ничего не делала.

Конечно, все эти ситуации повлияли на мою самооценку. Мне до сих пор кажется, что со мной что-то не так. Недавно умерла бабушка, и всё это обострилось ещё больше. Это никуда не уйдёт от меня, всё останется в моей памяти и, наверное, периодически будет всплывать. Сейчас я занимаю публичную должность, иногда мне надо сниматься в видеороликах и я чувствую себя неуверенно. Я бы не хотела, чтобы кто-то из моих знакомых узнал обо всём этом, потому что боюсь показаться слабой.

• Если вам есть что рассказать о травле в школе — поделиться своей историей из прошлого или сообщить о нарушениях прав, которые происходят прямо сейчас — то пишите нам (web@zvzda.ru). Все сообщения будут или опубликованы или, как минимум, переданы в Общественную палату Пермского края.

***

Читайте также:

История Кирилла: «Из-за того, что я был геем, меня гнобила вся школа»

История Даши: «Сначала травила я, а потом травили меня»

История N: «Мне до сих пор тяжело проходить мимо школы»