Мозг Гитлера, бандиты и тайная полиция. Семь книг о том, что такое добро и зло

Лоренцо Маттоти, Джерри Крамски «Джекил и Хайд»

Где-то внутри нас сидит Другой. И даже Чужой. Не все догадываются об этом, большинство так и проживает в счастливом неведении. Некоторые с недоумением замечают в себе несвойственные проявления: добряк оскорбляет людей, злодей дарит миру прекрасное, урод перестаёт обижаться на мир. Есть и такие, кто хочет вывести Чужого на чистую воду сознания, рассмотреть его в деталях, понять. И, возможно, использовать. Так поступил уважаемый лондонский доктор Джекил, выпустивший из пандориного ящика подсознания на волю такого монстра, с которым не смог совладать. Конандойловский колорит у его коллеги и несостоявшегося соавтора Стивенсона в этой истории особенно уместен. Джекил и Хайд как две личины одного — Шерлок и Холмс. Аттерсон как Ватсон пытается вписать увиденное в рамки привычного. Тени Джека Потрошителя и его жертв маячат за спиной.

Два современных итальянца по мотивам классической истории сделали нашумевший комикс. Кроме предсказуемых аллюзий на национальную кубофутуристическую живопись, заметны приветы берлинскому экспрессионизму, притом больше киношному, типа «М», «Кабинета доктора Калигари» и «Доктора Мабузо». Три европейских мегаполиса, питая обновлённую историю своими соками-токами-криками, заставляют нас внимательнее присмотреться к себе.

Джулия Шоу «Психология зла. Почему человек выбирает тёмную сторону»

Лондонская психологиня покажет мозг Гитлера, садистов, убийц в разрезе. Расспросит об ощущениях от порно, активных да пассивных домогательств (и того, что под этим вдруг стали подразумевать), контактов в широком спектре сексуальности ЛГБТ. Проверит знание об истинных мотивах отторжения зоофилии, некрофилии, педофилии, прочих «любовей». Анализирует причинно-следственную связь телесных или психологических моментов в её постоянной динамике.

Цитата

«Порнография больше не является явлением, касающимся меньшинства населения, это массовый феномен, который влияет на наше общество. И всё же он остаётся по большей части необъяснённым... Многие из нас готовы наблюдать за спорным сексом скорее в порно, чем в жизни. А некоторые могут вовлекаться в омерзительные половые акты, при этом отвергая порно».

Зигмунт Бауман, Леонидас Донскис «Текучее зло»

Зло стало расплывчато для одних, которые уже не улавливают его контуры, не видят ни границ, ни точек перехода, его как бы и нет. Зло стало всепроникающим для других, от него никуда не деться. И всеобщее упадничество лишь углубляет русло течения зла. Встретившись на британской университетской территории, польский социолог с литовским политологом объединились в распознавании уже не совсем невидимого противника, опасного своей постоянной изменчивостью.

Цитата

«Благодаря этой роковой трансформации стратегии господства и управления разжижение зла уже не нуждается в легитимации, ибо в практическом смысле оно стало условием нашего формирования... куда мы все вовлечены».

Люси Уорсли «Чисто британское убийство. Удивительная история национальной одержимости»

«Английский дом», «В гостях у Джейн Остин» и вдруг — история кровавых страстей. А может, и не вдруг. Третья выходящая на русском книга известной писательницы, историка, телеведущей вполне закономерно посвящается типичному свойству культуры острова. Изображаемые чопорными занудами, любителями разложить всё (и всех) по полочкам, британцы стали родоначальниками всех разновидностей детективного жанра. Сенсационный роман (Коллинз), загадочная новелла (Конан Дойл), убийственная повесть (Кристи), кино-саспенс (Хичкок), а также балладные стихи, театральные спектакли, ярмарочные представления, восковые фигуры, многое другое. Убийство как изящное искусство (по Томасу де Квинси), как послеопиумная грёза, сюрреалистический поступок. Интересное собрание фактов, размышлений, выводов из долгой плодотворной истории убийства по-английски.

Цитата

«К 1930-м годам уровень убийств в Британии упал до невиданно низкой отметки, те же, что случались, обычно объяснялись бедностью, алкоголизмом или домашним насилием. Зато в художественной литературе количество убийств неуклонно росло, и там они происходили среди людей воспитанных, живущих в обстановке мирной и приятной. В 1934 примерно восьмая часть всех выходивших книг были детективами».

Леопольд Тырманд «Злой»

Третье русскоязычное издание легендарного романа про послевоенное варшавское криминальное дно, выходившего в Англии под названием «Человек с белыми глазами», а у нас в лихих 90-х с фантомасовскими обложками. Противостояние сети организованного бандитизма и одиночки. Загадочный мститель Злой, которого ищут и полиция, и бандиты, мотивы которого не ясны до последних страниц. Но главный герой романа — встающий из руин Город, прописанный подробно с такой любовью, что можно восстанавливать топографику и атмосферу.

Интеллектуалы признавались в любви к книге, хотя недолюбливали автора — подчёркнуто аполитичного стилягу, скандального журналиста, самозваного барона, организатора джазовых фестивалей, завсегдатая модных показов и нарождающейся клубной жизни, сына одной из главных красоток довоенной богемы. Будущего эмигранта в Америку, где он начал воевать с леваками.

Эрик Хобсбаум «Бандиты»

Разбойники, налётчики, экспроприаторы, анархисты, грабители, террористы, мстители... Каких только синонимов не употреблялось, каждый вносил определённый акцент, показывал отношение называющего к объектам. А они были, есть и, возможно, будут. Наверняка будут. Пока есть классовое общество, имущественное либо социальное неравенство, есть и те, кто стремится его слегка уравнять. С разными выражениями дул своих револьверов, автоматов, пулемётов. С разными слоганами на губах, знамёнах, стенах.

Явление социального бандитизма во многих эпохах и странах прослежено маститым историком по возможности беспристрастно. Рассмотрено отношение населения к своим защитникам или насильникам. Отдельно о женщинах и разбойниках. Отдельно о связях с революцией. Отдельно этнические моменты. Зелимхан, Бакунин, Кико, Сабате, Гарсиа, Махно, Вилья, прочие атаманы вольницы со своими идеями, отрядами, судьбами, сливающимися в общую бурную реку бандитизма.

Эжен-Франсуа Видок «Записки начальника Парижской тайной полиции»

Что общего у графа Монте-Кристо, принца Родольфо, Арсена Люпена, Вальжана Отверженного, вора-джентльмена Раффлза, каторжника Вотрена и ещё дюжины популярных героев массового сознания, бродящих по книжным страницам, экранам и сценам? Общий прототип. Человек настолько фантастической судьбы, что на её эпизодах строятся целые серии приключений как бандитов, так и сыщиков (а также их писателей).

Видок был и бандитом, и сыщиком, и писателем. Жил во всех трёх амплуа (и во множестве ролей), иногда одновременно. Как знаток парижского криминального «дна» изнутри стал его лучшим очистителем, когда возглавил частное детективное агентство. Как знаток людской натуры, активный персонаж человеческой комедии, стал учителем, вдохновителем, соперником Бальзака, Гюго, Дюма, прочих властителей дум. Собственноручные записки Видока о повседневной жизни бандита-сыщика заставляют задуматься о более общих вопросах. Что есть человек, как могут корениться в нём столь разные устремления и какие его определяют? Что есть добро и зло, могут ли они сосуществовать?

***

Для иллюстраций к тексту были использованы экспонаты выставки-полемики «Через барьеры», которую можно увидеть в Центре городской культуры.