Музейные истории: «Брат Экскалибура»

Шесть новеньких каменных топоров, зарытых и забытых древним мастером в VII тыс. до н. э.

— Что стоит за таким неожиданным расточительством нашего далёкого предка?

Халцедоновая гемма с портретом брата императора Калигулы, около двадцати веков пролежавшая в могиле жителя таёжного Урала.

— Зачем этому человеку, живущему за тысячи километров от империи, в путешествии по загробному миру принц Великого Рима?

Шапка гренадёрского лейб-гвардии Павловского полка образца 1802 года со следами от пуль и именем, которое (что странно!) не значится ни в одном из списков «Истории лейб-гвардии Павловского полка».

— Самозванец? Неизвестный герой?

Каждый музейный артефакт окружён плотным клубком загадок и тайн, разгадать, распутать которые — значит оживить прошлое.

Этот железный меч найден при раскопках Мокинского могильника в 90-х годах XX века. Оружие очень древнее — меч датируется V в. н. э. Длинный, тонкий, обоюдоострый, с долами (продольными углублениями), которые нужны были либо для облегчения конструкции меча (основная версия), либо для стока крови...

Какие тайны хранит этот изъеденный временем клинок? В каких сражениях он побывал? Много ли крови человеческой «выпил»? В глухие времена тотальных междоусобиц, волнений и войн меч считался предметом сакральным, магическим, в нём видели силу, власть, достоинство, высшую справедливость... Оружие любили, берегли, воины «брали» его с собой в могилу.

В археологической коллекции краеведческого музея есть и другие мечи, которые относятся к тому же периоду истории, но меч из Мокинского могильника в каком-то смысле единственный в своём роде. Мечей с долами, кроме этого, на территории Пермского края найдено больше не было. Завёрнутый в вощёную бумагу, он «дремлет» сегодня в одном из ящиков фондохранения.

Заведующий отделом археологии и реставратор предметов из металла Эдуард Чурилов считает, что этот меч — по форме своей! по наличию долов! — «брат Экскалибура», дальний «родственник» того самого меча, что вдохновлял на подвиги легендарного короля Артура, основателя безупречного общества рыцарей Круглого Стола.

«Мерлин привёл юношу к озеру, где они дождались наступления ночи, и, как только лунный свет коснулся поверхности воды, неведомо откуда, будто из росы и тумана, возникла ладья. В ней стояла прекрасная, светлая и бледная, как луна, дама. Ладья подплыла ближе, и дама протянула Артуру меч — волшебный меч, который разит без промаха. У меча было имя — Экскалибур».

По другим версиям легенды о короле Артуре, которых в куртуазные Средние века появилось множество, озеро забурлило и поднялась из воды женская рука с мечом, предназначенным благородному королю бриттов.

— Хозяин нашего меча не был, конечно, знаком со славным королём Артуром, — прокомментировал свои ассоциации Эдуард Чурилов, — но, если кому-то хочется увидеть, каким мечом мог владеть самый знаменитый рыцарь «тёмных веков», тогда... Тогда этот меч как раз из тех мечей, от которых пошли ранние образцы мечей рыцарских.

Наличие долов на длинном лезвии как будто бы уводит нас в сторону «позднего кельтского ренессанса», но «содержание» у этого оружия совсем не кельтское. Меч, как определил специалист по металлографии, был выкован не в Западной Европе, а здесь, в наших краях, — местным кузнецом, который сделал его из железа невысокого качества.

— Скорее всего, кузнец копировал эти долы с какого-то образца. Долы слабые, плохо заметные... — развивает историю самопального «кельтского меча» археолог, хранитель коллекции железного века Надежда Кулябина. — В Прикамье длинные всаднические мечи появляются в конце IV — V вв. под влиянием кочевых сарматских племён. Правда, для сарматских мечей долы не характерны. Довольно много мечей с долами находят на Кавказе. Возможно, образец прибыл оттуда. Ещё надо сказать, что начиная c III в. н. э. такие длинные мечи появляются в римской армии, потому что меняется её структура, состав. Всё большую роль в Риме начинает играть конница, всадников набирают из конфедератов. Естественно, что у конных воинов другой набор оружия, иное, чем у пехотинцев, военное снаряжение. Так, на смену короткому гладиусу (оружие тяжёлой римской пехоты) постепенно приходит длинная обоюдоострая спата...

Наш регион, рассказала дальше Надежда Кулябина, всегда находился под сильным влиянием степи. Со степью Прикамье связывали самые тесные, прежде всего, торговые связи. Через степняков у местных появлялись товары из Ирана, Индии, Средней Азии... Европейского импорта было гораздо меньше. Поэтому так неожиданно появление на пермской земле оружия европейского образца.

Можно ли на этот счёт сделать какие-то предположения?

— Четвёртый, пятый, шестой века нашей эры. Это время, когда в степи начинается эпоха Великого Переселения Народов. В движение приходят огромные массы кочевников. В одном котле варятся сарматы, готы, гунны... Крутая каша! И вот отголоски этих войн, что велись в степях, откатывались на север. Какие-то степные народы могли просто бежать от кровопролития — в таёжные леса, подальше от разразившегося ужаса. С женщинами и детьми, вероятно, уходили и отдельные воины, они несли с собой оружие, в том числе и трофейное. Именно в это время в Прикамье появляются курганные могильники, где мы находим классические всаднические погребения. Там обязательно лежит меч, детали конской сбруи...

Можем ли мы ещё что-то сказать о человеке, который заказал местному кузнецу «кельтский меч»? К какому племени он принадлежал? Был ли воином? Чем было для него это оружие? Воспоминаниями о героическом прошлом, стремлением походить на кого-то?.. Не исключено, что этот меч был нужен для того, чтобы постоять за своих близких, выделиться из толпы?..

К сожалению, Мокинский могильник в XX веке неоднократно подвергался незаконным вторжениям, он серьёзно нарушен. И даже Надежда Кулябина, а именно она руководила теми раскопками, когда был найден меч, немного может сказать о его владельце: «Там был карьер, прямо на могильнике, очень большой. Это погребение находилось на самом краю карьера. Мы даже не могли определить его точную глубину, сколько слоёв размешано по краю бульдозерами и другой тяжёлой техникой. Некоторые погребения, тоже сильно разрушенные, я, допустим, могу как-то идентифицировать, потому что на дне могильной ямы присутствует меловая подсыпка, что характерно для погребений кочевников-сарматов. В захоронении с мечом меловой подсыпки не было. Этот человек, думаю, не был сарматским воином. Если бы рядом с мечом остался череп, то можно было бы договориться с антропологами, чтобы они, проведя анализ, определили, к какой антропологической группе принадлежал его носитель. Но не один антрополог не будет работать с черепом, от которого осталось два-три фрагмента, а в нашем случае было именно так».

Что мы выяснили? Наш герой (владелец «кельтского меча»), скорее всего, не был сарматским воином. Нельзя утверждать и то, что на все 100 процентов он являлся уроженцем этих земель, хотя, без сомнения, был вписан в местные племена. Он мог вести свой род от кочевых народов, таких как сарматы, угры, тюрки, то и дело появлявшихся в наших краях. Но мог относиться и к племенам, бежавшим, например, с берегов Дуная или других земель, напрямую связанных с Европой, где тоже шла война. На то и Великое Переселение Народов!

Кто-то из беженцев, да и воинов, наверняка задерживался на сравнительно спокойной пермской земле, где случались, безусловно, отдельные стычки, но глобальной войны всё-таки не было. Смешавшись с местным населением и приняв обычаи аборигенов, чужестранцы, наверное, стремились сохранить свою идентичность — память о боевом прошлом, обрядовые костюмы, ритуалы, традиции. И хозяин меча, возможно, был именно из таких. Но, с другой стороны, его могли воспитать в боевом духе родители-иноземцы. Ведь меч выкован местным кузнецом. И мы не знаем: был он изготовлен по устному описанию или по некому образцу? А может, по рисунку? Вот только ни одного рисунка с того времени до нас не дошло. Были ли они здесь вообще?..

Уверена, наш герой гордо носил своё оружие, демонстрируя всем и вся свой особый статус. Он — мужчина, защитник, воин. А ещё можно вообразить, что этот человек был большим оригиналом, романтиком, мечтателем, благородным разбойником... Или задирой и скандалистом, готовым драться на мечах с каждым вторым по поводу и без. Если, конечно, на том уровне развития производства и в наших достаточно суровых природных условиях мог появиться такой авантюрный персонаж. Но даже если и нет, то поводов обнажить оружие то бурное и сумбурное время предоставляло с избытком. Всё может случиться, когда через твою землю идут воинственные кочевники — одно племя за другим. Атмосфера абсолютной опасности, надо думать, порождает сильные характеры...

Однако всё это из области фантастики.

Пермские учёные ещё плохо представляют социальную структуру оседлых таёжных жителей того периода. Как они были организованы? Как несли воинскую повинность? Как взаимодействовали с разными кочевниками? Данных нет. Очень невелико количество изученных погребений. Всего пермскими археологами, включая дореволюционных специалистов, найдено шесть целых мечей, имеющих отношение к IV — V в. в. Сюда входит и меч с долами. Все мечи хранятся в Пермском краеведческом музее. Надежда Кулябина считает, что на таком скудном фактическом материале делать какие-либо далеко идущие выводы нельзя. Статистическая погрешность слишком велика. Будучи приверженцем строгой, аскетичной науки, она категорически не приемлет в истории ни фантазии, ни воображения. «Брат Экскалибура» для неё нонсенс. И, как учёный, Надежда Викторовна, конечно, права.

Но!.. Есть в этом мире и другая правда: без научного предположения, смелой гипотезы, дерзких домыслов и допущений этот меч, как и тысяча других «немых» артефактов, может навсегда остаться просто куском ржавого железа. Воображение наполняет его историей, заряжает энергией — увидеть, рассмотреть детали, понять, найти смысл, объяснить...

Больше того, именно воображение и фантазия в конечном итоге движут миром, наукой, поиском истины... Сколько фантастических догадок Чарльза Дарвина нашли сегодня научное подтверждение? А известный английский археолог Артур Эванс? Великую минойскую цивилизацию на Крите, в которой не нашлось и следа Миноса, он открыл следуя за мифом о Минотавре. И вообще... «Воображение, — говорил Альберт Эйнштейн, — важнее, чем знания. Знания ограничены, тогда как воображение охватывает целый мир, стимулируя прогресс, порождая эволюцию».

Меч из Мокинского могильника сегодня ничего не поведал ни миру, ни городу, оставшись для учёных вещью в себе. Но кое-что этот удивительный экспонат всё-таки рассказал. Например, то, что уже шестнадцать веков назад наравне с людьми и предметами по миру путешествовали ИДЕИ. А почему бы и нет?