«Легалка», убивающая за год

Вскоре Дима переменился. Смуглое лицо обрело мучнистый цвет, обозначились острые скулы. Одежда стала велика, и даже в самый жаркий день он ходил в рубашке с длинным рукавом. Потом его уволили с работы. Я вызвал друга на разговор. После вкрадчивых слов, а потом и прямых угроз мне удалось вытянуть признание — уже два месяц Дима кололся «легалкой».

Я попытался ему помочь. Предлагал обратиться к наркологу или поехать в реабилитационный центр. Но друга «несло», и тормозить он не собирался. Затем и вовсе перестал выходить на связь. За три следующих месяца я говорил с ним только однажды — мы случайно столкнулись в магазине. Его худоба нагоняла страх, зрачки были расширены, речь невнятна, а походка говорила о боли. На мою попытку заговорить он окрысился: «Хорош „лечить“. Моя жизнь, что хочу, то и делаю». На том и разошлись... Я знал наркоманов, употреблявших героин, и никто из них не выглядел так плачевно. Моё представление о «легалке» как о разновидности «фена» оказалось неверным. Я решил разобраться, что же это такое.

Изрядно вникнув в тему, я получил такой расклад: «легалка» пришла в Россию из Китая в 2006 году. До 2009 года её легально продавали в Перми на Центральном рынке (отсюда и название). Потом российские депутаты спохватились и запретили её законодательно. В 2010 году к ним подтянулись китайцы, зарубив производство мефедрона (в Поднебесной выпускалось 90 % этого вещества). Забугорный трафик иссяк. Однако наши барыги отыскали выход — как грибы после дождя, в Пермском крае выросли подпольные лаборатории. Доморощенные химики стали варить уже свою «легалку». Под этим названием стали продаваться многочисленные новые соединения, основанные на мефедроне. Схема распространения работала по типу «закладок». На тротуарах, остановках, в лифтах и автобусах появились надписи — «соли», «спайсы», «миксы», с обязательным набором цифр, которые означали номер ICQ. Подобные номера также можно было раздобыть в интернете. Получалось, что любой желающий мог связаться с барыгой и получить номер электронного кошелька, куда следовало перевести деньги. Сумма варьировалась от 1000 до 1200 рублей за грамм (доза составляет примерно 0,15 грамма). После перевода денег клиент получал координаты «закладки». Схороном мог быть общественный туалет, клумба, подъезд, столб и т. д. Выходило, что покупатель забирал товар, так и не увидев продавца. В силу этого попытки ФСКН взять «легалку» под контроль успехом не увенчались. И к 2015 году этот «бизнес» набрал обороты.

Особенно меня поразило, какие от легалки наркоманы испытывали «приходы» и «отлёты». На «приходе», сразу после инъекции, у человека натурально ехала крыша, ему не хватало воздуха и хотелось секса. Продышавшись, он искал партнёра. Бывали случаи, когда наркоманы, собравшись на хате, смотрели порнуху и мастурбировали или просто совокуплялись, не всегда обращая внимания на половую принадлежность партнёра. Потом наступали «отлёты». Когда действие наркотика проходило, человек погружался в лютую депрессию. Часто случались панические атаки. Напрочь исчезал сон. Это состояние могло продолжаться три-четыре дня, и только водка или новая доза могли его снять. При этом кайф от «легалки» улетучивался очень быстро, где-то в течение часа. И приходилось либо терпеть, либо бухать, либо ширяться снова.

Тем временем Диму «уносило» всё дальше и дальше. До меня доходили отрывочные сведения. То он бегал голым по Пролетарке, то сидел двое суток у дверного глазка с топором в руках, ожидая неведомых врагов, то имел кого-то за мусоропроводом, то зависал на наркоманской хате, то занимал деньги и шифровался от кредиторов. По слухам, он «жрал» «легалку» уже каждый час. «Промарафонив» ещё полгода, Дима слёг в больницу с воспалением лёгких и проблемами сердца. Я приехал к нему, но меня не пустили — состояние было тяжёлым. По словам врачей, находясь при смерти, он всё равно пытался добыть наркотики... Через три дня Дима умер. Не выдержали сердечные клапаны. Героиновые наркоманы жили на системе по несколько лет, «легалка» съела моего друга всего лишь за год. Мысль о том, что с этим ничего нельзя поделать и даже не получится найти барыг, усилила чувство беспомощности.

Диму похоронили. Мне выпало нести гроб. В тот день было много снега. Он лез в лицо и пробирался за шиворот. Собравшимся было неуютно. Я продрог до костей и, с трудом дождавшись поминок, напился как последний дурак.