В августе 91-го и в Перми было жарко...

...В те дни пермское телевидение жило под красными знамёнами и с осторожной поддержкой ГКЧП — типа «не надо раскачивать лодку». Внутренняя установка была такой: победят красные — покажем бунтовщиков, победят белые — отрапортуем царю-батюшке. Для примера: представитель президента РФ в Пермской области Сергей Калягин приносил факсы распоряжений и указов Ельцина, которые посылали ему из Москвы, листовки, распространяемые в Перми, но эфир ему не давали, факсы не зачитывали, то есть пермское ТВ не работало так, как это делали, скажем, ребята из «Взгляда», выходившие прямо на баррикады.

Девятнадцатого августа появился Указ президента РФ Бориса Ельцина, в котором говорилось о путче, ГКЧП, а также содержался призыв сопротивляться перевороту всеми доступными способами, выйти на улицы. Первым в Перми, кто озвучил Указ, был режиссёр Алексей Куприянов. Он это сделал в своей программе «Новости спорта», которую вёл старший редактор молодёжной редакции Александр Шерстнёв. Алексей запёрся в аппаратной прямого эфира и на титровальной машинке набил текст Указа, полученный им от Сергея Калягина. Свои действия Куприянов не согласовывал ни с кем, текст Указа он дал бегущей строкой на песне Шевчука «Предчувствие гражданской войны» в конце программы. Ведущий о бегущей строке даже не знал. В это время по центральным каналам шёл БОЛЬШОЙ БАЛЕТ.

На следующий день к зданию телерадиоцентра пришли депутаты областного и городского Советов. По их словам, они хотели обнародовать позицию 96 городских депутатов в поддержку Ельцина. Однако телеруководство дало распоряжение: не пускать! А поскольку телецентр охранялся в те дни усиленно — не милицией, а омоновцами, вооружёнными автоматами, в бронежилетах и касках: двое на проходных, двое в фойе перед телестудией, — то до эфира депутатов просто не допустили.

Подобная история произошла и с выступлением мэра Ленинграда Анатолия Собчака на чрезвычайной сессии Ленсовета, где он настаивал на немедленном созыве чрезвычайного Съезда народных депутатов России. Материал нам «перегнали» коллеги из города на Неве. Однако в тот же день он в эфир не вышел, случилось это лишь вечером 21 августа. Руководство пермского ТВ всё это время держало жёсткую оборону, и если бы не честность рядовых сотрудников — техников эфира, инженеров ПТС, журналистов, операторов, — то даже муха не пролетела бы в эфир. ТВ устроено так, что вырубить несанкционированную передачу легко. Это и пытались сделать уже 21 августа, когда наша ПТС выехала к «Дому Советов» на несанкционированный митинг. Но техники центральной аппаратной заперлись в комнате и не позволили прервать сигнал, идущий с митинга.

Тот митинг, в отличие от митинга в поддержку Бориса Ельцина, который состоялся там же, но 19 августа, был немноголюдным. Человек 300 вяло скандировали: «Ельцин, верни Горбачёва! Верим Горбачёву!». Но кажется, что собравшиеся на площади даже не столько митинговали, сколько пытались узнать друг у друга, что происходит в Москве. Мы транслировали митинг в эфир, хотя сценария у нас не было. Мы не знали, кто за кем выступает, кому ещё предоставят слово... Мы не были организаторами.

Через некоторое время к нам в машину ПТС стали стучать представители органов. А ПТС устроена так, что посторонний в неё не зайдёт. Дверь в аппаратную находится высоко над землёй. От неё ведёт лестница, которую можно поднять, а потом запереться на ключ. Таким образом, режиссёр и техническая бригада были как в бункере — недоступны для внешней угрозы. Кажется, машину пытались даже раскачивать, но многотонная махина лишь покачивалась.

Вот тогда по связи из студии и центральной аппаратной нам и сообщили, что наш сигнал пытались отключить. А когда это не получилось, то у водителей (ПТС состояла из нескольких больших машин) отобрали документы и права, пригрозив ещё и разными карами.

Меня и редактора Галину Ибрагимову, когда мы вышли из машины, оперативники взяли в кольцо и повели в здание к председателю облсовета. Подняли на лифте на верхний этаж, провели по пустым и тихим коридорам в кабинет. Надо сказать, что все дни путча Пермский обком КПСС занимал молчаливую, нейтральную позицию. Если же говорить про областной Совет народных депутатов, то его руководство рассылало по предприятиям предписания не участвовать в ельцинских забастовках, не выходить на митинги, не будоражить народ... Наш Комитет по телевидению и радиовещанию подчинялся не КПСС, а облсовету. То есть оперативники привели нас к непосредственному начальнику. И тот, взмахнув по-хозяйски кулаком, ударил им по столу: «Убирайте свою машину телевизионную к чёртовой матери! Вы что мне тут, митинг устроили? Народ будоражите!». Высказавшись так, он позвонил по прямой линии городскому главе Филю: «Ты где? Где твой ОМОН? Разогнать всех с площади, нам не нужны беспорядки!». Поскольку при этом была включена громкая связь, то мы услышали тихий голос Филя: «ОМОН сидит в машинах, готовый». Филь уже знал, что накануне депутаты приняли на внеочередной сессии решение поддержать Ельцина, поэтому следующими его словами были: «На площади всё спокойно, беспорядков нет, ОМОН применять не будем. Точка».

Уже без оперативников мы спустились к своим машинам. Техники ПТС настроили приём «Радио России». Оно передавало, что Руцкой с отрядом верного ему спецназа приземлился в Бельбеке и едет на дачу Горбачёва в Форосе. Наш митинг напряжённо слушал. Это была развязка. Вечером того же дня депутаты получили возможность прямого эфира на пермском ТВ.

Через несколько дней состоялось экстренное заседание президиума Пермского областного Совета. Проходило оно там, где сейчас Концертный зал филармонии. Двери были открыты для всех. В перерыве я попросил знакомых депутатов (а, будучи работником редакции политического вещания, я знал почти всех) дать мне слово. Слово мне дали, я вышел на трибуну и сказал, указывая на председателя Совета: «Ребята, 21 августа этот человек... Он пытался запретить журналистам пермского телевидения вести трансляцию с митинга под окнами „Дома Советов“, угрожал нам, призывал ОМОН разогнать митинг...». Я рассказал, какое давление на нас оказывали оперативники, как руководство на родном телевидении пыталось вырубить нас из эфира.

А напротив меня, в третьем ряду, сидел глава пермского КГБ, чуть выше — председатель Комитета по ТВ и РВ. Вижу, каменеют ребята. Именно тогда внеочередной созыв президиума Пермского областного Совета принял знаменитое решение о неудовлетворительной деятельности Совета «при реагировании на сложившуюся политическую ситуацию» и дал поручение областному прокурору создать следственную бригаду по расследованию деятельности должностных лиц, поддержавших ГКЧП. Вскоре у нас появился новый глава областного Совета. Так уходила советская власть в Пермском крае в горячем августе 1991 года.