Александр Черных: В основе многих праздников лежат древние смыслы, но мы их не осознаём

Этот диалог — что-то вроде разговора у новогодней ёлки. Интервьюер, встав на позицию романтика, мистика и визионера, пытается отыскать в первобытных верованиях и культах корни... не столько даже корни ёлки и Нового года, сколько корни нашего взаимоотношения с миром вообще. Интервьюера иногда далеко заводит речь.

Но всё на свои места поставит наука. Её точку зрения представляет главный научный сотрудник Отдела истории, археологии и этнографии Пермского научного центра УрО РАН, доктор исторических наук Александр Черных.

Александр Васильевич, знаю, что вы занимаетесь праздничной культурой, её региональными аспектами...

— В том числе.

Мне кажется, что в самых популярных и любимых народом праздниках много от архаичных, древних верований, когда окружающий мир был для человека живым и странным... Я хотела бы поговорить с вами о языческих корнях праздников.

— Мы сегодня не актуализируем термин «язычество», пользуемся понятием «народное православие». Объясняется это тем, что, хотя тысячу лет народ и сохранял какие-то дохристианские верования, мировоззрение всё равно было едино. Не две части: православие отдельно, язычество отдельно. Люди считали себя православными, несмотря на то что какие-то дохристианские элементы в культуре сохранялись. Так и у других народов.

Ряженье, гаданье, крашенье яиц, хороводы вокруг ёлки... Всё это осколки древнего прошлого, как мне представляется.

— Во всех праздниках есть и христианские элементы, и народные, но говорить, что эти элементы связаны с язычеством, очень сложно, потому что они давно интерпретированы в духе христианской культуры.

У нас есть два народа, которые избежали как христианизации, так и исламизации. Это удмурты Пермского края и марийцы. До настоящего времени они остаются сторонниками традиционных верований, которые часто называют язычеством.

В моём представлении язычество — это многобожие: сонм греческих, римских, египетских богов...

— Абсолютно не обязательно. Те же удмурты имеют верховного бога. При этом у них большой пантеон: от 70 до 104 богов, иерархия внутри очень походит на христианство. Но у нас тоже большой пантеон.

У нас?

— Троица...

Три в одном или один в трёх. То, обо что ломаются копья христианских теоретиков? Когда в таком случае используется термин «язычество»?

— В науке им обозначают дохристианские и доисламские традиции. Кроме того, этот термин чаще всего идёт из церковной среды. Он был характерен также для научного дискурса XIX века.

Сейчас, если вы почитаете работы, допустим, о религиозных системах удмуртов, то... В терминологии всё очень запутано, но слово «язычество» сегодня используется редко. Это явление предпочитают называть «этнической религией», «аутентичной религией»... Стараются уйти от слова «язычество», потому что в нём есть отрицательная коннотация.

Да. Но при этом есть и прецеденты. Не знаю, как это назвать: скажем, вполне современные люди, наши соотечественники, вдруг начинают поклоняться таким далёким славянским богам, как Сварог, Перун, Дажьбог, Велес... Эти люди как будто бы возрождают старозаветные ритуалы, обряды, традиции...

— Да. Как мы относимся к этому явлению, которое называют неоязычеством? О том, что было две тысячи лет назад, наука знает по очень отрывочным документам. И все эти реконструкции, особенно славянского язычества, есть не более чем реконструкции. Как всё это было на самом деле, не знает никто.

Есть, конечно, научные реконструкции. Как, например, труд Бориса Александровича Рыбакова. Но это лишь одна из версий. И можно назвать десятки работ, где предлагаются совершенно другие варианты и где все славянские божества разложены абсолютно по другим схемам.

То, как сегодня интерпретируется древность, — это такая новая мифология, которая не имеет, скажем так, непосредственной преемственности. В XIX веке вам ни в одной русской деревне никто бы уже не назвал ни Дажьбога, ни Сварога, никого другого. Это всё дела давно минувших дней. Память народа старых богов не сохранила.

В XIX веке появились люди, которые интересовались этим явлением. Они искали и что-то находили, обращаясь к разным источникам, — источникам Киевской Руси и прочее.

А все современные реконструкции — мифотворчество. Они, конечно, опираются на какие-то древние первоисточники, но преемственности между тем, что было когда-то, и современными неоязыческими практиками нет. Или она очень невелика — как между небом и землёй.

Неоязыческими практиками вы не занимаетесь?

— Почти нет. Но я много раз бывал на «языческих» жертвоприношениях удмуртов. И марийцев. Они верны своему аутентичному мировоззрению. И вот здесь наука, отталкиваясь от практики этих народов, может предположить, как это было у славян. Но в большей степени, наверное, мы можем предположить то, как это было у коми-пермяков.

Да, коми-пермяки — народ мистический. При всём своём православии они более чем русские погружены в магию природы, мифы и сказки. В одной из деревень округа мне на полном серьёзе рассказывали о колдунах, таинственных вещах, местах силы. Более того, коми-пермяки ведут свою родословную от чуди белоглазой...

— Таков любой народ. Есть каноническая религиозная традиция. Но каждый народ интерпретирует её исходя из своих мировоззренческих представлений, исходя из своей культуры... Если вы спросите коми-пермяков, кто они по вероисповеданию, они вам скажут, что православные. Христианской традиции в Коми-Пермяцком округе 500 лет. Синкретизм христианских и дохристианских традиций там очень сложно разложить на составляющие. Где заканчивается одно и начинается другое — уже не разобрать.

Но Православной церкви такие обломки древней правды точно не нравятся. Всю жизнь РПЦ боролась с деревянными богами (как идолами языческими) и вытеснила-таки их из своих пределов — в художественную галерею.

— Но деревянные боги стояли в храмах.

В закутках, тёмных местах тех отдалённых приходов, где были умные и добрые батюшки, понимающие, как эти образы важны людям. И никогда в центре. У большого церковного начальства деревянные боги всегда вызывали раздражение. Насколько я знаю.

— Но народ всё равно интерпретировал их с точки зрения христианства. Например, в канун Великого четверга (Страстной четверг, Чистый четверг, Великий четверток. В христианстве — четверг Страстной недели, в который вспоминается Тайная вечеря и установление Иисусом Христом таинства Евхаристии. Празднуется перед Пасхой. — Ред.) совершается очень много ритуальных действий, связанных с тем, что надо обеспечить достаток и благополучие на весь год: деньги считают, сметану мешают... И с точки зрения церкви — это нехорошо.

Но народ это интерпретирует по-своему: Иисус Христос страдал за народ, чтобы у народа всё было, поэтому надо в этот день деньги считать, чтобы они водились, и сметану мешать, чтобы была сметана, и куриц сгонять с насеста, чтобы были яйца...

Всё это интерпретации в рамках христианской традиции. И в народном мировоззрении нет такого: вот сейчас я язычеству отдам должное, а потом в церковь пойду. Это мы с вами искусственно отделяем одно от другого.

Конечно, какие-то дохристианские верования и культы остались и проявляются в той или иной степени, но в народном сознании это всё интегрировано в общее мировоззрение, которое мы называем «народным православием».

Да, древние верования интегрируются, переосмысливаются. Я согласна. Но до конца, как бы с ними ни боролись церковь и государство, они не исчезают. Магическое, сверхъестественное невероятно привлекательно и живуче. На уровне подкорки, генов, может быть...

Например, Новый год. У праздника тевтонские корни. Его истоки скрыты в глубине веков — у древних германцев. Эти люди ходили поклоняться мировому дереву в священную рощу. Наверное, наряжали какую-то ель, заклиная тем самым богов быть добрыми и щедрыми. И, надо сказать, эта тевтонская история у нас отлично прижилась.

А праздник-то тёмный, инфернальный. Мы празднуем его дремучей зимой, глубокой ночью... Если Рождество — это рождение нового времени, нового светлого пути для человечества... То в Новый год идёт иная литургия. Мы как будто бы хороним время, обнуляем жизнь, чтобы начать всё сначала. По крайней мере, одну ночь все верят в это...

— Считаю, что в современном празднике Нового года ничего тёмного нет. А связывать наш Новый год с теми представлениями, что были у тевтонцев... О них мы ведь тоже ничего не знаем.

Новый год, если говорить о российских традициях... Во-первых, как и у всех земледельческих народов Евразии, новый год у русских начинался весной. И все обряды, связанные с новогодней традицией, приурочены к весенним праздникам — оттуда идеи новой жизни, обновления, воскресения... Пасха у русских всегда считалась главным праздником. И многие ритуалы, связанные с Пасхой, имели в прошлом новогоднюю подоплёку.

Во-вторых, ряд исследователей считает, что, как и у многих других народов, у славян было в году две даты, имеющих прогностическое значение. Если весной новый год связан с началом сельскохозяйственного цикла, то зимний новый год связан с солнечными фазами: «Солнце на лето, зима на мороз», что тоже было обозначено праздниками, которые вписались в христианские традиции, — Рождество, Васильев вечер (Канун Нового года, народный праздник славян, отмечавшийся 31 декабря /13 января/, — Ред.), Крещение.

В традициях этих праздников мы наблюдаем очень развитую обрядность, связанную со стремлением обеспечить в будущем достаток, благополучие, плодородие... Здесь и колядованье, и ряженье, и традиция поздравлений, и обход домов, и молодёжные игрища... Комплекс в нашей культуре назывался «Святочная неделя».

Собственно, Новый год в русской деревне никто тогда не праздновал, несмотря на то что в 1700 году Пётр I издал известный указ, чтобы этот день праздновали, как его празднуют во всех странах Европы. В Германии, надо сказать, уже к XV веку сложилась традиция украшать ёлку и так далее.

Поэтому самая потрясающая ёлка — всем ёлкам ёлка! — в «Щелкунчике» Гофмана. Кстати, тёмная, страшная сказка. И без неё не обходится ни один Новый год.

— Но! Все европейские традиции, рекомендуемые Петром I, прижились сначала только в привилегированной и городской среде. Большая часть России в XIX веке Новый год так, как отмечаем мы его сейчас, не отмечала. Отмечали Рождество — это был главный праздник. Ну, а после Рождества... Если вы посмотрите «Пермские губернские ведомости», то новый год начинался первого числа с молебна, куда приходил губернатор, другие важные лица... И никаких особо пышных торжеств не было. Хотя ёлки уже начали организовывать. В Пермь ёлка пришла повсеместно где-то в XIX веке, но это был не крестьянский праздник, а городской.

У этой истории есть ещё несколько обстоятельств. Связаны они с реформой календаря, которая произошла в 1918 году, когда государство перешло с юлианского на григорианский календарь. Государство-то перешло, а церковь — нет. Церковь и сегодня живёт по юлианскому календарю. Рождество по григорианскому календарю отмечается 25 декабря, а мы празднуем его 7 января — по юлианскому календарю. И получилось так, что Новый год, который мы отмечаем по григорианскому календарю, приходит к нам раньше Рождества.

Вспомним ещё весь этот советский прессинг, связанный с запретом на религию. Советская власть с Новым годом поначалу пыталась бороться, только в 1930-е после известной публикации в газете «Правда» началось формирование того Нового года, который мы сегодня имеем.

Значит, тотальной традиции праздновать Новый год в России не больше 80 лет?

— Меньше, потому что массовый характер новогодние торжества приобрели только после Великой Отечественной войны. Только после войны Новый год стал по-настоящему всеобщим праздником. Тогда же сделали этот день выходным. И он стал обрастать обрядностью...

Но обрядность всё равно какая-то ископаемая: из тех времён, когда дерево было Богом...

— А когда ёлку на Рождество ставят в храмах? Ель — это вечнозелёное дерево. Символ бессмертия. Его используют и народная традиция, и христианство. Может, корни у новогодней ёлки и остались в древности, но насколько глубоки эти корни? Очевидно только, что сама ёлка и традиция её украшения пришли к нам из Германии, а не из нашего язычества. И всё это не имеет глубокой укоренённости...

А на Пасху! Дома на Пасху на Руси всегда украшали пихтовыми ветками. У современного Нового года очень много перекличек с пасхальной обрядностью. В Пасху мы ждём, когда священник произнесёт: «Христос воскресе!». Тогда только наступит праздник. И в Новый год мы ждём, когда пробьют куранты, после этого начнётся отсчёт нового времени. Не скажу, что это прямо такое язычество. Не вижу необходимости к нему сводить.

Я думаю, если оторвать Новый год от древних культов, то он сдуется. В Новый год надо верить, что есть Дед Мороз, а если не Дед Мороз, то другие силы природы и космоса, с которыми можно вступить во взаимодействие (лишь в одну единственную ночь!) наперекор всякой логике и прагматике... И можно повлиять на своё будущее. На этом стоит Новый год. В этом его поэтика и эстетика. Он ничто без чуда, которое рождается в темноте и безвременье.

— Любой праздник — это время сакральное, наполненное ритуалами, праздничной атрибутикой... Конечно, в основе многих праздников лежат древние смыслы, но мы их не осознаём. Что значит крашеное пасхальное яйцо? Что символизируют ёлочные игрушки. Мы скорее видим в них шарики-сосульки, чем что-то большее.

Мировоззрение современного человека очень прагматично. Но, видимо, всё-таки не хватает ему мифологии, ритуалов... Поэтому появляется неомифология. Посмотрите интернет, как описываются праздники там: та же Пасха, Масленица... Сплошная мифология. Научной составляющей очень часто нет совсем. Чистая фантазия.

Понятно почему. Хотя бы в праздники человеку хочется вырваться из дурной бесконечности дней, отдаться на волю вымысла и фантазии. Новый год это обеспечивает. Какие праздники, на ваш взгляд, могут сравниться с Новым годом?

— Праздников можно назвать очень много. Отдельно стоит говорить про Пасху. Очень сильна в России традиция, связанная с поминовением предков, — посещение кладбища и так далее.

Ну, а из народных праздников, конечно, Новый год. Даже если завтра его отменят, он всё равно будет отмечаться, потому что живёт по традиционным законам. Новый год никто не организует, с ним у людей связан внутренний порыв, в отличие от многих других, государственных, праздников.