Стивен Пинкер объясняет, как капитализм разрушает концепцию войны

Данные, собранные Стивеном Пинкером, заставляют в это поверить. На графике можно увидеть количество смертей в сражениях на 100 000 человек.

Стивен Пинкер — психолог из университета Гарвард, написавший книгу «Лучшее в нас», — утверждает, что мир становится всё более и более безопасным. Аргументы Пинкера не так давно подверглись критике. Его оппоненты замечают, что ещё слишком рано успокаиваться по поводу того, что мы вышли из эпохи войн.

Журналист VOX Зак Бошам пообщался с Пинкером. Они обсудили, почему, по мнению Пинкера, мир стал безопаснее — особенно за последние 70 лет. Поговорили о том, что война теперь не так прибыльна, как раньше. Попытались ответить на вопрос, почему Владимир Путин и ИГИЛ думают по-другому и что должны делать мировые лидеры, чтобы сохранить беспрецедентный мир последних 70 лет.

Одна из теорий политологов на тему, почему в мире стало меньше войн, заключается в том, что война сегодня стала менее прибыльной — страны больше не получают ни экономических, ни политических выгод от захвата новых территорий. Согласны ли вы с этим?

— Да, это одна из причин. Это лежит в основе теорий капиталистического мира: сегодня дешевле купить, чем украсть. И люди не воруют. Кроме того, если другие люди более ценны для вас живыми, вы вряд ли будете их убивать. Зачем вы будете убивать своих покупателей или арендаторов? Так, увеличение коммерческой инфраструктуры уменьшает вероятность некоторых экстремальных способов конкуренции.

Данная идея была открыта ещё в эпоху Просвещения. Адам Смит и Монтескьё восхваляли её. Она была главной, когда отцы-основатели вписывали идею свободного рынка в Конституцию США.

Я не думаю, что это единственная причина того, что войн становится меньше. Но это одна из причин. Есть исследование Брюса Рассетта и Джона О’Нила (широко известное), которое статистически доказывает, что страны, более вовлечённые в рыночные отношения, с меньшей вероятностью вступят в военный конфликт. А страны, более вовлечённые в мировую экономику, с меньшей вероятностью начнут конфликтовать с соседями.

Это утверждение верно только для стран, которые торгуют между собой, или что-то изменилось в глобальной экономике?

— Страны, которые занимаются торговлей друг с другом, вряд ли начнут между собой войну. Странам, серьёзно интегрированным в мировую экономику, незачем создавать себе и своим партнёрам проблемы. Кроме того, на снижение количества войн влияют демократии и международные сообщества (имеется в виду членство в международных организациях и подписанные страной соглашения).

Существует и прямо противоположная версия. Некоторые учёные считают, что основным фактором уменьшения количества войн, по крайней мере в развитых странах, стала возможность совершать обдуманный выбор.

В XIX веке существовала концепция Карла фон Клаузевица. По мнению этого прусского писателя и военного, война — это всего лишь продолжение политики той или иной страны. Другими словами, ты принимаешь решение о войне, как и любое другое политическое решение. Сегодняшние разумные лидеры так не поступают.

И последнее. Подсчёт «потерь и выгод» зависит от того, что вы считаете потерями. Гибель нескольких десятков или сотен тысяч ваших граждан является потерей? Сегодня, когда жизнь является ценностью, лидеры всё меньше видят своих молодых людей пушечным мясом. Иными словами, страны готовы заплатить определённую цену, чтобы избежать человеческих потерь. Это результат возвышения духа гуманизма над национализмом и идеологией.

Путинская Россия, похоже, является исключением. Путин считает, что война с Украиной стоит международных санкций и позора, не говоря уже о человеческих потерях. Как вы думаете, почему это происходит?

— Я думаю, тут происходит скатывание в прошлое. Горбачёв очень хорошо это чувствовал, именно поэтому не вызвал танки, когда упала Берлинская стена. Он действительно хотел избежать военного противостояния, которое бы привело к сотням тысяч смертей.

Путин же явно возвращается к идеалам холодной войны, и он достаточно целенаправленно это делает. Потому что высоко ценит идею возрождения национального величия России. Эта ценность может быть противопоставлена сохранению жизней.

То есть основным фактором здесь является то, что кажется лидеру правомерным для достижения его целей?

— Рациональный анализ потерь не определяет, что именно может являться потерей, а что — выгодой. Давайте предположим, что одна из выгод — это национальный триумф, а одна из потерь — жизнь граждан. Давайте скажем даже более цинично — жизнь граждан другой страны. То, как вы соотнесёте ценность триумфа в сравнении с жизнями людей, и будет влиять на ваш рациональный анализ «потерь и выгод».

Похоже, это является основной проблемой, когда мы говорим о причинах войн в публичном пространстве. Мы называем Иран, Россию и ИГИЛ «иррациональными», но это не совсем так. Они просто совершенно по-другому подсчитывают «потери и выгоды» — не так, как мы привыкли.

— Да, но я бы добавил, что анализ самих ценностей может быть приведён к рациональному знаменателю. Не совсем верно считать, что какая-то выгода может быть исключительно мерой вкуса или прихоти. Думаю, что на это могут быть возражения. Скажем, такие: как эта выгода может сосуществовать с другими твоими ценностями, такими как уважение к своей жизни и жизни твоей семьи? Или такие: может ли твоя вера в приход Миссии быть подвержена экспертизе? Но это уже совершенно другая дискуссия.

Ранее вы упомянули международные институции (такие как ООН) в качестве факторов уменьшения жестокости в мире. Насколько эффективны эти организации? Как их сделать ещё сильнее?

— Можно ли распространить идею мира с помощью вступления стран в международные организации? Это очень хороший вопрос. Я считаю, что да. Чем больше стран вы привлечёте в международные организации, международное сообщество или уговорите поддерживать эти организации финансово, тем больше перспектив будет у мира.

В частности, существуют исследования, которые показывают, что миротворческие силы, такие как голубые каски ООН или любые другие подходящие для ситуации формирования, серьёзно уменьшают вероятность повторения военного конфликта там, где они присутствуют. Это не всегда работает, и было несколько примеров серьёзных неудач. Но позитивный эффект от того, как эти силы обучает, финансирует и экипирует международное сообщество, всё-таки есть.

Существующие конфликты ужасны, но они не противоречат фундаментальному принципу движения к мирному существованию. При этом данный факт не меняет основных идей, имеющих место в американском публичном пространстве. Например, мы смотрим на республиканскую президентскую кампанию, где люди говорят: «Мы никогда не видели столько угроз для нашей нации и наших граждан, как сегодня». Как вы думаете, почему так сложно убедить людей, что всё в порядке?

— Ну, это особенность Соединённых Штатов. Такого нет в других западных странах. США от них всех сильно отличается высоким уровнем тяжких преступлений, участием в большом количестве военных конфликтов, наличием смертной казни, внушительным, по сравнению с другими демократическими странами, количеством верующих

При этом особенность Америки заключается в том, что ведущим стилем научного подхода (это наблюдается и в журналистике, и в государственном управлении) там является освещение основных событий и историй из жизни, а не тенденций и информации. Мы знаем из поведенческой психологии Даниэля Канемана и других учёных, что людей более впечатляют события и деяния яркие, мятежные, переворачивающие сознание, нежели что-то медленное, постепенное, спокойно движущееся к какой-либо цели. Кроме того, США находятся в уникальных условиях: там есть огромная военная сила, которая и защищает интересы американцев, и делает Америку «всемирным полицейским». Это единственная страна в мире, которая способна на такое. Но, безусловно, никакого законного мандата у неё на это нет.

Значит ли это, что вы скептически относитесь к идее, что глобальное присутствие Америки является основной причиной мира на сегодняшний день?

— Я не могу сказать, что поддерживаю политику изоляционизма (изоляционизм в США понимался как направление во внешней политике по сокращению вмешательства в конфликты вне американского континента. — Прим. перевод.), но мы не можем утверждать, что США всегда действуют бескорыстно или благоразумно — есть достаточно исторических фактов, которые это подтверждают. Поэтому я бы хотел более внимательно подойти к вопросу о роли Америки и международных институций в поддержании мира. Мнение же США, что там в одиночку могут решать за всё демократическое сообщество, однозначно является ошибкой.

Перевод с английского. Оригинал: Steven Pinker explains how capitalism is killing war / Vox