Вячеслав Чмых: Клиентов из числа публичных лиц больше у нас не стало

Живя в Америке, я всегда хотела узнать побольше об этой службе. Я часто расспрашивала на этот счёт своих знакомых работников суда и полицейских, включая местного шерифа. Лишь некоторые признавались, что им приходилось по работе пересекаться с федеральными маршалами (так называют американских агентов службы по защите свидетелей), но только на уровне «хеллоу». «Эти ребята работают автономно и не позволяют совать нос в их дела», — был обычный ответ на мои расспросы. В Перми появилась возможность узнать, насколько похожа либо отлична от киношной американской работа нашей службы по защите свидетелей.

***

«Никто не знает, что мы делаем для защиты свидетелей, и это хорошо для нас», — заявил один из руководителей Службы Маршалов США Дэвид Харлоу в своём интервью CNN. Интервью краткое — ни «горячих» деталей, ни интригующих фотографий. Но вместе с тем широко анонсированное. Интерес к статье подогревал факт, что интервью с такими специалистами очень редки. О работе службы защиты свидетелей знают немного и немногие, и, как всё тайное, эта служба привлекает к себе повышенное внимание. Большей частью интерес так и остаётся неудовлетворённым. Как именно работает служба, узнать доводится только тем, кому необходимо быть защищённым.

Договариваясь о встрече с Вячеславом Чмыхом, начальником оперативно-розыскной части по обеспечению безопасности лиц, подлежащих государственной защите, ГУ МВД России по Пермскому краю, я оптимистично надеялась, что, раз наша встреча уже не первая, разговор может быть более доверительным, с большим количеством интересных деталей. Не случилось. Причина — изменения в законе «О государственной тайне».

Вячеслав Чмых:

— С нашей последней встречи законодательство стало более строгим. Внесены изменения в закон о государственной тайне. То есть сведения о наших методах работы, тактике, сведения о защищаемых лицах, даже в виде обобщённых примеров, сейчас составляют полную конфиденциальность. Раньше эта информация была более открытой, потому я и мог давать обобщённые примеры, сейчас — полный запрет.

Мы разговаривали с вами в 2013, с тех пор что-то изменилось в вашей работе? Стало ли больше клиентов, то есть защищаемых лиц? Какова категория ваших подопечных?

— Мы точно так же работаем. Больше клиентов? Публичных лиц? Нет, такого нет. (Улыбается.) Да и если бы и было, не сказал бы. Категория защищаемых лиц стабилизировалась — это все участники судебного процесса, от подозреваемых до присяжных заседателей. А вот адвокаты не попадают под эту категорию. Их деятельность является коммерческой, и они почему-то выпали из контекста. Брешь в законе, но их жизни мы не можем защищать во время расследования и судебного процесса.

Изменилась ли работа? Мы стали ещё секретнее, не в плане доступности для граждан, а в плане методов защиты. Принят ряд законодательных нормативно-правовых актов, которые защищают сведения о лицах, в частности, Постановление Правительства РФ от 14.07.2015 № 705 Постановление Правительства РФ от 14.07.2015 № 705О порядке защиты сведений об осуществлении государственной защиты, предоставления таких сведений и осуществления мер безопасности в виде обеспечения конфиденциальности сведений о защищаемом лице (вместе с «Правилами защиты сведений об осуществлении государственной защиты и предоставления таких сведений», «Правилами осуществления мер безопасности в виде обеспечения конфиденциальности сведений о защищаемом лице»). Появилось определение информационно-справочного фонда. Раньше было проблематично закрыть всю информацию, не было точного понимания, как и где конкретно закрывать. А эти постановления обязывают структуры, которые работают с персональными данными граждан, полностью закрывать эту информацию.

— Ещё одно изменение в нашей работе — введение новой обязанности — оказание психологической помощи и поддержки защищаемым лицам. По сути, наши подопечные напуганы, они могут быть изолированы от внешнего мира. На таком фоне могут развиваться неврозы, возникать случаи критических ситуаций, в том числе и суицид. Зачастую человек не может самостоятельно решить свою внутреннюю проблему, даже находясь под защитой, и в состоянии стресса способен причинить себе вред. Мы оказываем и организуем различную социальную и медицинскую помощь. Бывали случаи, что даже, находясь под нашей защитой, прибавлялось семейство. При необходимости мы привлекаем психологов и других специалистов. Делаем всё, чтобы довести защищаемое лицо до суда, чтобы человек мог выполнить свой гражданский долг — дать правдивые показания без опасения за свою жизнь.

Как раз перед встречей с вами я слышала такое: некие свидетели/потерпевшие нуждались в защите и сами наняли ваших сотрудников, поили-кормили...

— Такого нет и не было! С 2009 года принята программа финансирования. По ней мы ещё и содержим своих клиентов, платим по необходимым счетам.

Сотрудники вашего подразделения по много часов и дней проводят с подопечными, наверняка формируются определённые отношения. Возникает ли личная неприязнь к подопечному? И есть ли право на чувство в этой работе? Бывают ситуации, когда оперативник уже смотреть не может на это лицо, особенно если смотрит не первый год?

— На чувства прав нет. Пусть даже подопечный — очень нехороший человек. Для нас он — защищаемое лицо, каким бы гадом последним не был. В первую очередь нам важно обеспечить непрерывность и объективность судебного производства. Охраняемый должен остаться живым и дойти до суда в хорошем физическом и психологическом состоянии. Бывают случаи личной неприязни, особенно если провёл с одним и тем же лицом несколько лет. Преступления ведь иногда годами расследуются, судебный процесс может затянуться. Но случаи неприязни сразу корректируются. И любовных историй не случается — романтизму у нас не место. Только в кино такое бывает, а в действительности жизнь важнее романтизма. В фильме «Телохранитель», к примеру, проблема появилась как раз потому, что возникли отношения. В результате оба подвергались опасности. А у нас, в реальной жизни, опасности подвергается только одна сторона — мы. Берём под защиту и остаёмся на переднем крае. Иначе нельзя.

Во время разговора я заметила, что на фильмы Вячеслав Евгеньевич ссылается охотно и часто. По его словам, сюжеты известных американских боевиков, таких как «Стиратель», «Враг Государства», достаточно правдиво показывают работу службы защиты свидетелей, и реальные ситуации подчас мало отличаются от историй, обыгранных в фильмах. Современный преступный мир совершенствуется, появляются новые методики преступлений, активно и плодотворно задействуется информационное пространство и интернет. К современному продвинутому преступнику полковник полиции Чмых относится с уважением: видимо, по опыту знает, как запросто высокопрофессиональный преступник может изменить идентификацию любой личности. Особенно когда возникает угроза и преступник идёт на всё, чтобы запугать человека. Могут появиться фальсифицированные данные о человеке, исполнительные листы, человек числится в розыске. Лицо свидетеля засвечивается, из порядочного гражданина он может стать врагом... Потому что кто-то сел за компьютер и сделал из него врага. «... Учитывая наши российские и пермские таланты...» — вдруг добавлял Вячеслав Евгеньевич... И становилось непонятным, говорим ли мы ещё о фильме или уже о наших пермских реалиях.

Под защитой вашей службы находятся только сами «герои» уголовного дела или вы защищаете всю семью?

— Если подозреваемый сознательно идёт на сделку с правосудием или как свидетель выполняет свой гражданский долг, то семья его, хоть никак не виновата, но угрозы начинают поступать именно ей: детям, жёнам, мужьям, которые иногда занимают высокое социальное положение. Чтобы уйти от ответственности, преступники всеми способами оказывают давление. Применяют меры запугивания, подкупа, компрометации. Способны опубликовать документы или сведения о личной жизни, которые могут повредить защищаемому лицу, особенно если это государственный деятель. Всё это делается, чтобы нейтрализовать очевидца и свидетеля события.

Этот человек, возможно, не боится за себя и свою репутацию, но может отказаться от показаний из любви к родным.

Часто приходится менять имена вашим подопечным?

— Не очень часто, но приходится.

Вывозите ли из Перми?

— Можем и вывезти, если считаем, что на территории края находиться опасно.

В случае перемещения защищаемого лица в другой регион передаём наши полномочия коллегам по новому месту жительства лица.

Ваша защита распространяется только на время расследования и судебного процесса?

— Не только. Если есть необходимость, то по решению суда либо органа, принявшего решение об осуществлении государственной защиты, на долгое время остаёмся с подопечным. Отмена мер безопасности допускается только по постановлению. То есть пока не принято решение о прекращении государственной защиты, мы не вправе самовольно оставлять защищаемого.

Отслеживаете ли информацию в соцсетях? Кто, как и с кем общается?

— Да, отслеживаем. В отношении нашего подопечного. Всё, что к нему приходит, проходит через нас. Все свои действия, включая социальную активность, он согласует с нами. По крайней мере, такие предписания выдаются защищаемому лицу, и он обязан их соблюдать. Мы не запрещаем, но мы занимаемся его социальной жизнью вместе с ним.

Вы сами пользуетесь социальными сетями?

— Я не публичный человек, но я единственный из нашей службы, чьи фотографии и контактную информацию можно легко найти в интернете. Я не общаюсь в социальных сетях, но меня можно найти и там, это сделано для удобства тех, кому может понадобиться помощь. Любой человек может обратиться ко мне анонимно и получить необходимую консультацию.