Павел Печёнкин. Масштаб времени 1:1

В сутках — 24 часа. Кто-то их тратит на ожидание лучшего времени. Кто-то вскрывает часы, как драматический код, как непознанный плод, как запечатанную кассету с неизвестной кинолентой. Таким людям время поддаётся и открывает настоящее в масштабе 1:1.

Труда одного, даже самого великого режиссёра слишком мало, чтобы изменить общество. При подготовке программы фестиваля «Флаэртиана» каждый год у меня в руках оказывается около 1000 фильмов режиссёров из разных стран мира. Это кино — срез жизни человечества, который является плодом раздумий, а в некоторых случаях — пиком осмысления путей развития общества. Все вместе эти режиссёры усиливают высказывание каждого. Мне представляется, что фестиваль «Флаэртиана» аккумулирует все эти энергии в документальном кино и открывает их каждому.

Ежегодно министерство даёт госзадание, МКФ «Флаэртиана» числится в пятёрке первоочередных мероприятий края, и тем не менее после каждого фестиваля я не знаю, состоится ли следующий. И это вопрос не финансирования даже, хотя он актуален. Это вопрос необходимости: нужен фестиваль документального кино зрителям или нет? Сама постановка вопроса бодрит и помогает ясно осознавать цели фестиваля.

Я говорю о «Флаэртиане» не как о программе фильмов для показа — это дело вторичное. Главное — кому и зачем эти фильмы показывать? Хорошего кино не так уж много. Когда я нахожу такое, становится обидно: неужели никто больше из пермяков его не увидит? И делаю всё, чтобы увидели. Хотя, понимаю, в этом нет жизненной необходимости. Да и официальный рупор общественного мнения всем доступен — «ящик». В Средневековье было принято отходы выливать на головы людей прямо из окон, а в наше время это делается с помощью телевидения. Но я же знаю, что телепродукт — далеко не всё, что людям стоило бы знать и видеть.

Поэтому фестиваль «Флаэртиана» — это в первую очередь образовательная платформа. Я всегда понимал, что необходимо формировать среду, в которой будет расти и созревать талантливая молодёжь. С этой целью мы запустили проект «ВУЗ-Флаэртиана». Он уже обрёл самостоятельность. В этом году фестивальную программу посмотрели 2700 учащихся вузов. Всего в Перми 100 000 студентов. Хотя бы раз в год каждый из них может посмотреть документальное кино? Вот одна из наших целей в перспективе.

Другое направление работы — профессиональное образование для режиссёров документального кино «FLAHERTIANA WORKSHOP». Моя задача — увидеть и дать возможность молодым людям наиболее полно развиться в том направлении, в каком им хочется. Всё возможно. Хочешь снимать кино в Голливуде? Нет проблем, езжай — вот адрес...

Третий год развиваем проект медиаобразования совместно со специалистами института психологии и кафедры культурологии Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета. Это пермское ноу-хау, надеюсь, станет основой создания в Перми серьёзной школы медиаобразования. Для психологов и педагогов документальное кино служит дидактическим материалом для воспитания личности.

Система тьюторства, которую мы внедряем, только в российской педагогике считается новшеством. В британских университетах она существует с XIV века. Тьюторы занимаются выстраиванием индивидуальной образовательной траектории. У нас это те специалисты, кто занимается траекторией внутреннего созревания, воспитания в человеке человеческого.

Как работали мастерские Дюрера? Мальчик живёт в доме художника, полы в мастерской моет, выполняет мелкие поручения. Через пять лет мастер позволяет ему поставить один мазок на полотне. Ещё через пять лет подмастерье сам становится художником. Опыт жизни передаётся как ценность. Не знания, а образ жизни и мышления. На этих же принципах, кстати, возникла и киностудия «Новый курс».

Колоссальная внутренняя работа — смотреть документальное кино. В этом году я набрал курс студентов в Институте культуры, которые в сентябре впервые попали на «Флаэртиану» в качестве зрителей. Честного говоря, я волновался, давая им задание на неделю фестиваля. Каждый из них посмотрел от 30 до 45 фильмов! Они приходили в 10 часов утра и уходили в 10 часов вечера. Я наблюдаю, как они преобразились, какой переворот произошёл в их сознании!

Среда фестиваля потому и ценна, что позволяет зрителю получить ровно столько, сколько он способен впитать. Для талантливых молодых ребят такая среда особенно важна для личностного и профессионального созревания.

Для нашей аудитории главное затруднение — это социализация. Человеку, чтобы приспособить свою уникальную природу, таланты, энергетику и жизненный опыт к конкретному обществу, необходимо найти в нём своё место. То есть социализироваться. Этот процесс связан с целеполаганием, чувством долга, ясными очертаниями видения перспективы.

Мотивация — в основе всего, что происходит. В моём случае она возникла в молодости как сублимация несчастной любви. Однажды, проснувшись в общаге, где я, будучи студентом, жил, я чуть ли не впервые задумался: «А что, собственно, в моей жизни есть? Зачем мне жизнь?» Это был сильный толчок. В поиске ответа следующие 10 лет я провёл в библиотеках. И там получил настоящее образование. Настоящее.

Я всегда тосковал о том, что у меня нет учителя, наставника, который бы меня направил. Позже понял, что это не случайно: слишком индивидуален этот путь. Я всегда ловил эмоциональную волну. Если мне было что-то интересно, я туда нырял с головой. И, как червяк яблоко, изъедал тему изнутри, пока там не становилось пусто и неинтересно. Год я бредил Достоевским. Потом был «период Толстого», «период Мандельштама» и так далее. Затем погрузился в психологию, философию, этнологию. Мне в руки попало старинное издание Александра Николаевича Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу». Я почти год жил этой книгой. Как губка, напитывался смыслами. Такое образование невозможно проспать, как лекцию в вузе, потому что оно становится частью тебя. Трудно представить, что кто-то другой мог бы меня вдохновить так учиться.

Всё случайно, но закономерно.

Я привык своей головой думать и предлагаю всем это делать. Когда работал над сценарием фильма «Варлам Шаламов. Опыт юноши», пытался разгадать загадку революции 1917 года. Эта тема, как заноза, во мне сидит и не даёт покоя. Поразительно: как в народе-богоносце, как называл русский народ Ф. М. Достоевский, вдруг перестала существовать мораль? Пока я пришёл к тому, что наиболее пагубное влияние на умы людей оказали идеи Чарльза Дарвина и Герберта Спенсера. Хотя что произошло в результате революции? Смена элит.

Нынешние элиты, пришедшие к власти, хотя бы признают капитализм, пассионарность. Ведь капитализм подразумевает личность со свободным трудом. Это важно, потому что человек — в основе всего.

Беда в том, что идеи — «умствование», как это называлось у разночинцев в XIX веке, — для русского человека всегда были на первом месте. Если бы мы видели главное в том, чтобы поддерживать чистоту на улицах, чтобы часы ходили точно и правильно, чтобы детям вовремя носы утирать... Может, было бы лучше? Разве можно оправдать жертвы революции и ГУЛАГа какой-то идеей? Любой идеей.

По наследству от прабабушки и прадедушки мне передался организаторский дар. У прадеда были лучшие калашные мастерские на юге, между Пермским краем и Башкирией. Для расширения рынка он женился на башкирке. А это же два разных мира, два мировоззрения, порой враждебные, две культуры. Трудности его не остановили.

Мой отец всю жизнь собирал библиотеку. Любовь к литературе и уважение к книге у меня возникли рано. Впервые открыв книгу, я настолько эмоционально влип в чтение, что читал со всей свойственной мне одержимостью. Читал даже ночью, под одеялом с фонариком. Брал три книги — через сутки возвращал их на полку, брал другие три. Мне никто из старших не верил, что я их прочёл: «Да ты врёшь, наверное...» Я пересказывал содержание, чтобы убедить.

Если есть у кого-то желание и внутренняя уверенность снять фильм или написать книгу, он обязательно снимет, напишет. Такое решение может прийти только к человеку, который абсолютно уверен в том, что он делает. Вера в себя всё решает.

Победа — это слово не из моего словаря. Это понятие не относится к личностным достижениям. В Великой Отечественной войне — вот это победа. А в жизни одного человека... Может ли быть победа в любви? Вот это о том же...

Человек чувство социализирует, переплавляет в произведения искусства. Такая возможность становится утешением на какой-то момент. Человек острее чувствует жизнь, когда теряет. Счастье — оно безумно и кратковременно. В этом смысле печаль более продуктивна для созревания личности, чем счастье. Удовлетворение — животное чувство. Печаль — сугубо человеческое.

Гармония — то, что все мы ищем. Это ощущение наибольшего комфорта пребывания в этом мире. Олицетворением гармонии может быть и произведение искусства, и образцовая грядка с морковью. Почему нет?

Я начал понимать близких после того, как подумал: что такое время? Как ни странно, через философскую категорию я для себя это открыл. Время — это абсолют. Понятие времени равнозначно самой жизни. Человеку, по большому счёту, дано только оно, ничего другого он не имеет. Язык, культура — это результат неформализованного непосредственного общения между людьми ради передачи опыта жизни. Так я пришёл к тому, что время — социальная форма движения материи.

В работе «Время в документальном кино» зашито моё понимание культуры. Что это такое — помню наизусть цитату философа советских времён Соловьёва: «Культура только тем отличается от остальных сфер человеческого производства, что сохраняет непосредственную связь со смыслом существования всего человечества, самоосуществлением человека как личности...»

Между конкретной личностью и человечеством в целом в каждый момент времени есть непосредственная связь, как невидимая пуповина. Именно подключённость к культуре всех нас соединяет. Мы одновременно являемся и носителями, и самой сутью этого пространства.

Сейчас я ориентируюсь на молодёжь. Не всем молодым людям, с которыми я работаю, которых вижу, удаётся интуитивно нащупать связь с культурным пространством. Если они найдут это, то для них деньги будут уже не целью, а средством. Между добром и злом у них не будет путаницы — будет ясно, на какой они стороне. И работать они будут не из-под палки по восемь часов, проклиная всё на свете, а круглые сутки и с радостью, потому что это их жизнь. Такое общество жизнеспособно. И Америку сможет обогнать, и Китай... всех вместе взятых. Вот идеальная модель, которую, насколько это в моих силах, реализую.