Владимир Соколов
Всероссийская перепись педофилов — это не защита, это наказание
Вообще-то самый лучший и эффективный способ борьбы с педофилами канул в лету, вместе со средневековыми традициями. Такой реестр — это, скорее, не способ борьбы и даже не способ защиты детей. Вообще-то у нас всё устроено так, что судимый педофил, или просто судимый, и без всяких списков не должен работать в учреждении для несовершеннолетних. Для этого с кандидата на вакансию требуют справку об отсутствии судимости.
Однако публичный реестр любителей детей, пожалуй, не помешает, если в нём будут числиться только те, чья вина доказана судом. Конечно, он не будет и не может быть исчерпывающим. К сожалению, педофилия стара как мир и распространена гораздо шире, чем многие из нас себе представляют. Какой-нибудь депутат какого-нибудь Заксобрания, вступающий в интимную связь с 13-летней девочкой, какой-нибудь губернатор — любитель мальчиков вряд ли когда-нибудь станут фигурантами уголовного дела. Но, может быть, риск попасть в публичный реестр педофилов заставит лишний раз задуматься тех, кто закон ещё не нарушил, но готов сделать это при первом же удобном случае. Это же как тавро на лоб — навсегда.
Противники такого реестра могут говорить, что сайт могут взломать хакеры, очернить доброе имя невинного человека. Да, наверное. Есть разные степени защиты сайтов, есть разные уровни политических и других интересов. Опасность взлома существует всегда. Но разве это единственный способ грязной борьбы? В наш век высоких технологий и информационной доступности очернить можно кого угодно и как угодно. Было бы желание. О взломе сайта и внесённых там изменениях можно публично объявить сразу же. Давайте предположим, что сайт достаточно хорошо защищён.
Кто-то скажет, что не исключены судебные ошибки и страдать будет невинный человек. Да, не исключены. Однако решение суда выполняется, человек попадает за решётку именно по решению суда. По какой логике в этом случае он не должен попадать в реестр, если решение о его создании будет принято?
Кто-то скажет, что это двойное наказание за одно преступление. И здесь — почти да. Скорее, не двойное, а на всю жизнь. По-моему, именно таковым оно и должно быть. Это не случайный порыв, это не «ошибка молодости». Это осознанное, спланированное деяние, совершённое человеком, в сознании которого есть что-то, что обусловило его желание и готовность надругаться над маленьким беспомощным человеком. Это у него навсегда. Его жертвы получают травму, которая тоже навсегда.
Один знакомый как-то сказал, что мать отличается от бездетной женщины тем, что в её взгляде появляется готовность убивать. Да, наверное, так и есть. Любой родитель готов убивать, защищая своего ребёнка. Только убивать у нас запрещено законом. Ставить преступнику на лоб клеймо — незаконно. Кастрация — тоже. Пожизненно их редко сажают. Бывших педофилов не бывает. Это значит, что, пока он жив, чьи-то дети в опасности. Реестр — не панацея. Но, во-первых, если он будет существовать, вы же обязательно заглянете в него, прежде чем отдавать ребёнка в какую-нибудь спортивную секцию, например. Во-вторых, придание огласке былых «подвигов», на мой взгляд, вполне достойная кара для когда-то морально искалеченного чудовища, которое, в свою очередь, искалечило чьё-то будущее.
Не представляю себе наказания, которое было бы слишком жестоким по отношению к педофилу.
34
Сергей Кучевасов
Реестр педофилов ничего не изменит
Предложение уполномоченного при Президенте РФ по правам ребёнка Анны Кузнецовой создать реестр лиц, совершивших преступления сексуального характера в отношении несовершеннолетних, который она назвала «самым лучшим и эффективным способом» борьбы с педофилами, вызывает целый ряд сомнений как раз с точки зрения эффективности этой меры.
Сомнение первое: по словам Кузнецовой, реестр необходим, чтобы такие люди не попадали в учебные заведения. Вот только зачем огород городить? Зачем создавать за бюджетные деньги некую структуру, которая будет заниматься созданием и модерированием такого проекта, если можно просто обязать учебные заведения запрашивать у компетентных органов справку об отсутствии судимостей у того или иного кандидата на должность? Ведь, даже если человек не был судим за преступления сексуального характера, вряд ли в школе есть место тому, кто, например, распространял наркотики или совершил кражу со взломом.
Сомнение второе: говоря об эффективности такой меры, хочется упомянуть, что она коснётся только тех лиц, которые уже были осуждены по этим статьям, и никак не сможет предотвратить преступление, которое совершается впервые, и не остановит извращенца, которого пока не смогли поймать.
Сомнение третье: как показывает практика, судебные ошибки в подобных делах не редкость. Чего стоит нашумевшее дело Владимира Макарова, который получил срок за якобы изнасилование собственной дочери. Доказательствами стали экспертиза, обнаружившая в моче девочки сперматозоиды, которая куда-то пропала впоследствии, и экспертное мнение детского психолога, которая увидела в рисунках дочери обвиняемого «ярко выраженные гендерные признаки».
Сомнение четвёртое: понятно желание детского омбудсмена сделать подобный реестр публичным, чтобы все знали «героев», как говорится, в лицо. Но где гарантия, что человек не попадёт туда по ошибке, и не только судебной? Например, он может оказаться полным тёзкой реального педофила, или произойдёт какой-то сбой в системе, или оператор что-то перепутает. Не надо забывать о вездесущих хакерах и возможности лиц, имеющих доступ к системе, использовать её в корыстных целях. Схема шантажа проста как божий день: заплати нам или попадёшь в список. Да, через пару дней ошибку обнаружат и тебя удалят. Но информация уже попадет в интернет, будут сделаны «скрины», размноженные соцсетями, и отмываться придётся всю оставшуюся жизнь.
Если же речь пошла о профилактике подобных преступлений, то хочется в очередной раз напомнить слова Чезаре Беккариа о неотвратимости наказания: «Одно из самых действительных средств, сдерживающих преступления, заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности...». И чтобы никаких УДО, никаких колоний-поселений, чтобы сидели «от звонка до звонка», а после освобождения строгий контроль: электронные браслеты, добровольная или принудительная химическая кастрация, обязательные посещения психотерапевта. А создание предложенного Анной Кузнецовой реестра педофилов вряд ли изменит существующую сейчас динамику преступлений против детей.
28
