Александр Грузберг. Трудности перевода

Александр Абрамович, который первым в России сделал перевод книги Джона Роналда Руэла Толкина «Властелин колец», интервью даёт часто. Мы не будем повторять коллег и спрашивать об истории легендарного перевода и о самиздате в СССР; поговорим о том, что происходит с переводами художественной литературы сейчас.

— Как вы оцениваете состояние переводческой отрасли в наши дни?

— Раньше, в советские времена, переводчики были элитой. Это была узкая группа людей, все они были членами Союза писателей и никого к себе не пускали: была жесточайшая конкуренция, потому что за переводы платили хорошо. Помните сцену в фильме «Осенний марафон», когда у героя забрали перевод, к которому он готовился? Как он огорчился!

Большие переводчики, вроде Норы Галь, могли год работать над переводом одного романа, и у них получался шедевр. Сейчас это совершенно невозможно: рынок требует новой пищи, и переводов делается в десятки, если не в сотни раз больше, чем в те годы. Работать надо быстро, иначе это экономически не оправдано. Если ты работаешь для себя, для души, в качестве хобби, ты можешь всю жизнь переводить, например, Джойса и наслаждаться процессом. Именно так, говорят, живёт сейчас знаменитый литератор Анри Волохонский, автор текста песни про «город золотой»: он за семь лет перевёл что-то около 35 страниц «Поминок по Финнегану». Но если ты хочешь, чтобы твои переводы покупали, их нужно делать быстро. Издательство торопит, и платят за переводы довольно мало. Приходится компенсировать скоростью.

Сейчас переводчиков много, но качество переводов серьёзно упало. Объясняется это двумя факторами: во-первых, торопливостью, во-вторых, квалификацией переводчиков.

Когда издательство торопится выпустить очередного «Гарри Поттера», оно берёт пятерых переводчиков, каждый получает кусок текста — и за неделю переводят весь роман. Потом редактор соединяет куски, тоже наскоро. Получаются иногда совершенно уродливые вещи! Это особенно заметно в бестселлерах, которые торопятся скорее выбросить на рынок, чтобы снять денежки.

Что же касается квалификации переводчиков... У меня часто обиженно спрашивают: «Почему вас печатают, а меня не печатают? Я же хорошо знаю английский язык!». Я отвечаю: «Это прекрасно, но знаете ли вы русский язык?». Для того чтобы сделать хороший перевод, чтобы адекватно передать то, что написано на иностранном языке, надо знать родной язык.

Кроме того, зачастую переводчикам эрудиции не хватает: люди не знают традиции передачи на русском языке различных географических названий, собственных имён. Человек не даёт себе труда посмотреть в энциклопедиях и несёт отсебятину.

Бывают очень забавные ляпсусы. Вот недавний пример. В романе Джона Браннера «Стоянка на Занзибаре» упоминается Маршалл Маклюэн (Marshall McLuhan), канадский философ ХХ века, один из теоретиков современной системы коммуникаций и СМИ. Переводчица о нём не знала и его имя перевела как воинское звание, а фамилию — как попало, и у неё получился маршал МакЛухан!

— Как вы думаете, нужно ли осовременивать классические переводы? Надо ли делать новые переводы, например, Шекспира? Или лучше переиздавать старые, путь немножко архаичные, но зато сделанные мастерами?

— Независимо от нашего желания это всё равно рано или поздно будет сделано. Новые переводы будут делаться, и это правильно. Язык меняется, современному читателю трудно читать переводы, сделанные в XIX веке. Вот, например, «Илиада» и «Одиссея» в переводе Гнедича — прекрасный перевод, но читать тяжело. Есть более современный перевод Вересаева, но он тоже устаревает, 100 лет прошло со времени его написания. Поэтому Гомера сейчас так мало читают, даже студенты: не только из-за сложного текста, но и из-за сложных переводов. Надо делать новый перевод. Но кто сейчас возьмётся за такую работу?

— Интересно было бы его почитать!

— Я считаю, что это надо делать, но с умом. Я не взялся бы переводить Шекспира вслед за Маршаком и Пастернаком: здесь переводчик должен быть, как говорится, конгениальный.

— Сейчас всё больше совершенствуются электронные переводчики. Они как-то могут помочь в вашей работе?

— Нет.

— Вообще?

— Вообще. В электронных переводах очень не хватает... человека. Смысла не хватает! Электронный переводчик удобен, если нужен быстрый подстрочник, да и то не всегда, иногда этот перевод настолько бестолковый, что его снова надо переводить, повторно — искажения очень существенны. Далеко ещё то время, когда электронный переводчик будет переводить художественную литературу.

— Что сейчас наиболее востребовано из зарубежной литературы, что сейчас переводят?

— По-моему, всё переводят. Ориентируются на Запад: то, что там является бестселлером, немедленно, сразу переводится у нас.

Не секрет, что рынок книгоиздания в России монопольный — монополистом является издательство «Эксмо». Оно закупает права на всех писателей, на каждого, независимо от того, собирается оно его переводить или нет. Оно может не переводить этого писателя, но и никто другой тоже не будет — права-то у «Эксмо»! У этого издательства свой круг переводчиков, переводы со стороны они не принимают, даже знать не хотят. Это очень снижает круг чтения россиян, обедняет его. Но вообще-то переводят всё, что может быть куплено нашим читателем.

Сейчас выходит очень много книг, но маленькими тиражами. Тираж в 3000 считается уже достаточно большим для книги. Большинство книг до Перми не доходит, они оседают в Москве и Петербурге, ну и, конечно, в интернет-магазинах. Ориентироваться на рынке читателю очень трудно: тысячи названий! Очень сложная для читателя ситуация.

— Вы чувствуете, как ваша работа влияет на жизнь людей?

— Когда я читаю прессу, я в каждой третьей статье встречаю без всяких объяснений и ссылок упоминания героев «Властелина колец» или «Хоббита». Недавно я читал интервью, которое Дмитрий Быков взял у Александра Невзорова. Быков спрашивает: «Почему ты сидишь в Петербурге? Ты что, не можешь переехать в Москву?». А Невзоров отвечает: «Когда правит Саурон, лучше быть подальше от Мордора. В Мордоре всё спекается под взглядом Саурона». И никаких пояснений: всем и так всё понятно.

Конечно, это связано с очень популярными фильмами. Но герои Толкина ещё до фильмов проникли не просто в язык — в мировосприятие наших людей.

Мне было очень приятно прочитать в интервью Михаила Ходорковского, которое он дал ещё во времена заключения в колонии, что в свободное время он читает романы Уилбура Смита. Это значит, что он читал романы, которые я перевёл: я главный переводчик Смита в России.

— Сколько времени занимает перевод одного романа?

— Сначала роман надо в оригинале прочитать. Чтобы начать переводить, я должен знать, чем всё кончится. Во-вторых, надо всё в романе проверить — по словарям, по справочникам. Если роман — 20 печатных листов, на эту работу уходит дней 10. Потом я начинаю переводить — в среднем пол-листа в день. Под конец, когда вчитаешься, начинаешь переводить быстрее — по 3/4 листа в день. Ну, от полутора до двух месяцев на роман. Скорость перевода зависит не столько от объёма книги, сколько от сложности текста. Бывают тексты очень сложные, а бывают детски простые. Смита легко переводить — у него довольно простой язык, и я к нему привык уже, 18 романов перевёл. А сюжеты у него всегда хорошие. Не зря его Ходорковский читал — это хороший отдых!

— Существует ли сейчас цензура?

— Трудно сказать... Считать ли цензурой политику издательства, которое может, не спросив тебя, поправить в твоём переводе всё что угодно, изменить название, придумать какое-нибудь дурацкое...

Я переводил роман Уилбура Смита, который называется «Птица упадёт». Там обыгрывается зулусская легенда, где воробей падает на землю. Главный герой там погибает. В редакции издательства АСТ название не понравилось. Стали думать: «А что если мы назовём его „Птица НЕ упадёт“? Лучше ведь? Оптимистичнее?». Так и назвали — в полном противоречии с содержанием книги!

Или ещё пример. Я переводил роман американского писателя Грэма Мура, который посвящён Шерлоку Холмсу. По-английски он называется Sherlockian — «Шерлокианец». Действие происходит в двух временах: во времена Конан Дойла и в наши дни в клубе любителей Шерлока Холмса в Америке. Сюжет связан с тем, что Конан Дойл вёл дневник, и один том этого дневника пропал. Герой начинает его искать, и поиски этого дневника приводят к раскрытию преступления, совершённого в наши дни. Сложный, очень хороший сюжет. Я перевёл, а заголовок оставил авторский — «Шерлокианец», потому что так называл себя герой романа. Но издательству не понравилось! Стали придумывать новое название. Речь идёт о дневнике, но о дневнике Конан Дойла. А кому нужен дневник Конан Дойла? Вот если бы Шерлок Холмс вёл дневник! И назвали «Дневник Шерлока Хомса»... Сейчас в интернете фанаты книгу хвалят, а переводчика ругают за неадекватное название. А виноват-то не переводчик!