В Музее современного искусства PERMM открылась выставка «На маяк: форма и политика света». Она приурочена к столетию Октябрьской революции и посвящена электричеству и свету. Один из участников проекта — Миша Кубалль. Немецкий художник впервые в России показывает масштабную инсталляцию «spacespeechspeed» («пространство-речь-скорость»).
В 1990 году жители Дюссельдорфа наблюдали довольно странную картину. Возвышающийся над городом небоскрёб Маннесмана, спроектированный архитектором Паулем Шнайдер-Эслебен, по вечерам превращался в гигантскую световую инсталляцию. С приходом сумерек окна небоскреба светились, образуя геометрические рисунки. Так продолжалось в течение шести недель. Позже выяснилось, что это не было проделкой уборщицы, которая забыла выключить свет на этажах, или рекламной акцией — световые рисунки были абстрактными. Архитектурную достопримечательность анимировал и превратил в произведение искусства художник Миша Кубалль.
Дюссельдорфский художник создает произведения искусства в публичном пространстве, работает со светом. В польской Катовице Миша Кубалль выкрасил обычный трамвай в белый цвет и наполнил его ярким светом. Как белый всадник Апокалипсиса он ехал по рельсам и не останавливался. Жители пугались, а кому-то мерещились умершие родственники. В шахтёрском Марле, который был признан городом-банкротом, художник повесил на городскую мэрию неоновую вывеску «Цветы зла». А в греческих Салониках во время экономического кризиса на площади Аристотеля выстроил из людей чёрный квадрат на белом фоне. Позже эта работа попадёт на обложку книги философа и теоретика искусства Бориса Гройса Art Power.
Mischa Kuball: Ghosttram (трамвай-призрак) Фото: Krzysztof Szewczyk, Katowice
Накануне открытия выставки «На маяк: форма и политика света» Миша Кубалль сделал презентацию о своем творчестве, охватывающем 40 лет. А после рассказал интернет-журналу «Звезда», почему из психолога превратился в художника, зачем разместил на мэрии Марля неоновую вывеску книги Бодлера и о новом проекте, к которому присоединит уходящий под землю город Березники.
Почему вас назвали Миша?
— Родители дали мне имя Михаил. В школе вместе со мной училось несколько мальчиков с таким именем. Учителя называли нас уменьшительными именами — меня Мишей. Но вообще-то у моего папы есть славянские корни. Он сорб (так по-немецки называют лужичан или лужицких сербов, которые проживают на территории Лужицы, представляющей собой славянский анклав — Прим. ред.), поэтому я легко принял это имя.
Вы получили медицинское образование. Почему вы стали художником?
— Решение стать художником я принял в 1977 году, когда мне было 18 лет. Потом я стал отцом-одиночкой, мне было нужно что-то предпринимать со своей жизнью. Поскольку у меня был медицинский диплом, я стал психологом. Но когда я закончил учиться, у меня не было намерений быть психологом — до этого я занимался искусством.
В Салониках во время экономического кризиса на площади Аристотеля художник выстроил из людей чёрный квадрат на белом фоне. Позже эта работа попадёт на обложку книги философа и теоретика искусства Бориса Гройса Art Power Фото: Предоставлено Мишей Кубалль
Чем именно?
— Работал в перформативной сфере, занимался физическим театром. Всё, что я делаю, связано, одно перетекает в другое. Только что я прочитал лекцию, а до этого монтировал свой проект в PERMM. Ещё я муж, отец и дедушка.
Вы стали художником в конце семидесятых. В Дюссельдорфе тогда ситуация была благополучной для искусства?
— В конце шестидесятых — начале семидесятых Дюссельдорф был центром авангардного искусства. В Академии художеств преподавал Йозеф Бойс, её студентами были Конрад Фишер, Зигмар Польке и Герхард Рихтер. Фишер организовал частную галерею, в которую приглашал художников со всего мира. Ситуация была очень творческая и позитивная, она способствовала развитию современного искусства.
Дюссельдорф ведь был и столицей немецкого фри-джаза?
— Нет, им был Вупперталь, который находится в 20 минутах от него. А в Дюссельдорфе активно развивалась электронная музыка — группа Kraftwerk и другие. Кстати, одно здание, которое я использовал в своей работе, было построено отцом основателя Kraftwerk Паулем Шнайдер-Эслебен.
Художник Миша Кубалль анимировал небоскрёб Маннесмана в Дюссельдорфе, превратив его в произведение искусства Фото: предоставлено Мишей Кубалль
Отсюда ваш интерес к электронной музыке?
— Да. Сейчас я делаю проект для Еврейского музея в Берлине. Музей состоит из двух корпусов: старого Коллегиенхауса и зигзагообразного нового здания архитектора Даниэля Либескинда. Мой проект называется «Резонанс». Я пригласил электронных музыкантов и композиторов со всего мира прислать мне сэмплы с музыкой на 45-60 секунд. Эти звуки будут использованы в пространстве музея, кроме того, на стены музея будут проецироваться вращающиеся световые инсталляции. Вы ведь знаете, что человек на 60 % состоит из воды, а значит, идеально создан для резонанса. Это пограничный проект, существующий на стыке современной архитектуры, света, электронной музыки и паблик-арта.
Ваша лекция началась с политики. Насколько для вас важен политический контекст?
— Во времена своей молодости я воспринял драйв, который был в искусстве, и начал работать в публичном пространстве. В 1933-1945 годах публичное пространство и СМИ контролировались нацистским режимом. Во время студенческой революции конца шестидесятых стали задавать вопросы: а как вы участвовали в нацистском режиме? Многие нацисты были осуждены, а вот доктора, юристы и учёные оставались на своих должностях и после войны. Германии потребовалось двадцать лет, чтобы задать эти вопросы! Когда я выхожу в публичное пространство и задаю обществу вопросы — значит, занимаюсь политическим искусством.
В России сейчас похожая ситуация...
— Мне рассказывали об этом знакомые из России. Но, знаете, есть большая разница между обсуждением проблем на кухне и в публичном пространстве.
Вы себя считаете «левым» художником, но в то же время ищете деньги на проекты у организаций, интегрированных в капиталистическую систему. Это не противоречит вашей позиции?
— Это очень хороший вопрос. Во время нашего разговора мне как раз звонили из банка! (смеется). Я художник, который сотрудничает с обществом. Сотрудничает, а не извлекает из этого коммерческую прибыль! Как художник я нахожу меценатские деньги для воплощения своих проектов. А зарабатываю деньги на свою жизнь преподавательской деятельностью.
В шахтёрском Марле, который был признан городом-банкротом, художник повесил на городскую мэрию неоновую вывеску «Цветы зла» Фото: предоставлено Мишей Кубалль
Я не могу себе представить, чтобы на пермской мэрии появилась надпись «Цветы зла»! Но администрация Марля согласилась на такой проект. Это говорит о том, что у них все в порядке с чувством юмора?
— Абсолютно! (смеется). Я 50 раз приезжал в Марль! Спускался в шахту на глубину 1200 метров, чтобы встретиться с шахтёрами. Посещал химические предприятия, здоровался за руку с рабочими и топ-менеджментом. Читал лекции в школе и познакомился с 800 школьниками и их родителями. Давал кучу интервью местным СМИ. Проект состоялся сначала в сердцах и умах жителей Марля. Я сделал им этот подарок, а через несколько месяцев они могли просто убрать его. Но проект привлёк внимание национальных СМИ, они стали о нём писать. И мэрия подумала: если о нас все говорят, значит, мы должны его оставить.
Вы действовали как политтехнолог...
— Точно! Я пришёл к ним с томиком стихов Бодлера. И, знаете, сейчас во всех школах, где преподаётся французский, они изучают поэта. Это политическая идея, которая создала такой информационный выхлоп.
На лекции вы говорили о философе Аристотеле. У меня возникла ассоциация с другим греческим философом, который однажды зажёг днём фонарь и, расхаживая с ним, говорил: «Я ищу человека».
— Когда я привношу свет, люди не могут сказать, что не знают об этом. Недаром слова «свет» и «просвещение» однокоренные. Но свет может быть использован и для того, чтобы, например, лишить человека частного пространства или сна. Последствия этого могут быть очень серьёзными.
Именно так работает ваш проект «spacespeechspeed», который вы сделали для PERMM. От вашей инсталляции кружится голова, а почва уходит из-под ног.
— Я хочу, чтобы зритель забыл о потолке и стенах, чтобы он оказался в сферическом пространстве. Куратор выставки (московский арт-критик Валентин Дьяконов — Прим. ред.) выбрал для выставки именно эту работу. Когда я приезжал в Пермь год назад, я хотел сделать другой проект, посвящённый ситуации вокруг PERMM. Но эта ситуация не завершилась.
В городе-банкроте Марле вы спускались в шахты. В прикамских Березниках тоже есть шахты, а сам город находится в депрессивном состоянии и уходит под землю. Эту ситуацию до сих пор никто художественно не осмыслил.
— Я читал в газетах о Березниках и бывшем владельце предприятия («Уралкалий» — Прим. ред.), который сейчас распродаёт свою коллекцию произведений искусства (резидент Монако Дмитрий Рыболовлев — Прим. ред.). Мой студент, который наполовину русский, ездил в Березники и снял о нём фильм. Сейчас я работаю над большим проектом, который хочу подсоединить к трём городам — Москве, Перми и Березникам. Идея его в том, чтобы разработать мобильную систему, которая бы помогла дотянуться до различных регионов мира, дать им видимость. Березники проваливаются под землю, но я никак не могу это предотвратить. Зато я могу съездить туда и отметить это пространство. Художники привлекают СМИ, СМИ — внимание, а внимание создает политическую ситуацию. Может быть, региональное правительство объяснит массмедиа, что сейчас реально там происходит. И если все это увидят, то не получится так легко врать.
