«Не ругайте театр, у нас сейчас, правда, очень многое изменилось и стало почти хорошо»

15 января 2014 года в Кудымкаре был сдан первый этап строительства здания Коми-Пермяцкого национального ордена «Знак Почёта» драматического театра имени М. Горького. Строительство шло больше 10 лет, и на новый районный театр краевой и федеральный бюджеты выделили больше 1 млрд руб. Однако после того, как был сдан первый этап здания (зрительный зал, главное фойе и сцена) и на официальном открытии театра побывали губернатор Пермского края Виктор Басаргин, председатель правительства Пермского края Геннадий Тушнолобов, стройка встала. При этом было заявлено, что театр сдан полностью.

Весь год пермские СМИ и общественность сотрясали новости из театра. «В Коми-Пермяцком театре потекла крыша, и ремонт пойдёт насмарку», — кричали одни СМИ. «Труппу театра в Кудымкаре прокуратура выселяет из недостроенного здания», — вторили им другие. Весь год, как и всё десятилетие строительства, вокруг театра гремели коррупционные скандалы. За год сменился заказчик. Генеральным подрядчиком стала компания «Горстройконтракт», которая в августе выиграла аукцион и к 15 октября должна была сделать монтаж внутренних инженерных систем, отделочные работы, установку теплоснабжения, завершить благоустройство прилегающей территории.

30 декабря 2014 года театр, несмотря на то что строительные работы ещё продолжались, был полностью сдан.

«У нас всё хорошо, всё нормально»

Перед зданием драматического театра в Кудымкаре огромные сугробы снега. Собственность театра — это 10 метров в радиусе от его стен, остальная же огромная площадь — государственная. На площади стоят горки, с которых дети катаются даже в 30-градусные морозы. Рядом с горками возвышаются рождественские фигуры, но даже проходящие мимо взрослые люди не могут определить, кто изображён на этих раскрашенных холстах, прибитых к палкам.

— Всегда столько снега на площади зимой? — спрашиваю у проходящей мимо женщины, ведущей на поводке большую собаку.

— Нет, только второй год. До этого тут стройка была, стоял забор, лежали стройматериалы. И, если честно, снега из-за всего этого не видно было, — отшутилась женщина. — А так... Здесь очень плохо снег убирают. И фонари по ночам не горят. Видимо, власти экономят электричество.

Заходим в театр через служебный вход. Слышу громкий возглас: «Б***ть, Серёга, ты мне ногу зажал — тащи обратно». Рядом со служебным входом есть ещё один, куда два мужика вносят шкафы и столы из «Газели». Театр до сих пор переезжает.

Кабинет директора театра, заслуженного работника культуры РФ Анатолия Четина, выглядит как кабинет чиновника среднего уровня: деревянная мебель с барельефами, длинный деревянный стол, стулья с красными накидками.

«Мы уже полностью переехали в новое здание, пару дней назад перевезли бухгалтерию, пару недель как цеха работают здесь, — рассказывает Анатолий Пахомович Четин, когда я спрашиваю у него про ситуацию в театре. — Власти говорят, что есть какой-то акт о сдаче здания, который был подписан 30 декабря городскими властями, заказчиком и кем-то из правительства Пермского края, но я этот акт ещё не видел — слишком много дел, не успеваю».

«Договор на следующий год подпишу — тогда и буду всё рассказывать»

На сегодняшний день в театре требуют доработки пожарная система, внешнее и внутреннее благоустройство... А ещё необходимо расставить мебель по местам. Ориентировочно это всё должно быть сделано к 15 июня, по крайней мере до этой даты существует контракт с нынешним подрядчиком.

— А реконструированные части? С ними всё нормально? — спрашиваю у директора театра.

— Всё нормально, пока работаем. Самое главное, что есть крыша, сцена, хорошие условия для приёма зрителей. Даже Интернет подключили. Всё нормально, не нужно меня дергать. Да, есть проблемы с кровлей, но их решат.

— Какие проблемы с кровлей?

— Весна покажет. А вообще, приезжайте после 20 февраля. Я каждый год продляю свой контракт на посту директора театра с министерством культуры. Договор подпишу, тогда и будем разговаривать.

Оказывается, прошлый генеральный подрядчик очень плохо положил крышу. Кроме того, во время установки пожарной сигнализации в кровле пришлось сделать 15 дымовыводящих отверстий, которые потом очень плохо зашпаклевали. Всю прошлую весну в театре лило как из ведра. Сейчас при краевой власти создана комиссия. Специальные люди периодически приезжают в театр и думают, что делать с кровлей. Если чердак весной потечёт на новый ремонт в театре — десятилетие реконструкции и миллиард рублей пойдут насмарку.

С большим энтузиазмом Анатолий Четин начинает со мной разговаривать, когда дело касается планов театра на этот год. «План грандиозный. У нас теперь есть возможность совершать обменные гастроли. Скоро к нам приедет Пермский ТЮЗ, а мы в это время будем работать у них. В июле приедет Театр кукол... Вообще, обменные гастроли дешевле обходятся. Дальше у нас фестивали. В марте едем в Москву на „Золотую Маску“, принимаем участие во внеконкурсной программе „Маска+“. В апреле — на фестиваль в Новокуйбышевск. В этом году будет много фестивалей. В сентябре к нам приедет Театр-Театр. У нас есть очень современная и большая площадка, благодаря которой жители города смогут увидеть не только наших артистов, но и другие труппы».

В 2015 году по госзаданию Коми-Пермяцкий драматический театр должен дать четыре премьеры, однако руководство театра уверено, что им удастся сделать пять или шесть премьер. «Много праздников. Скоро 90 лет со дня образования Коми-Пермяцкого округа — ждем наших дорогих властей в гости. На юбилей Победы приедет режиссёр из Москвы. Он будет ставить спектакль по пьесе Рощина „Эшелон“. В том году у нас были проблемы с деньгами на постановки. Раньше ведь площадка у театра была намного меньше. Понятно, что и денег на сценографию и реквизиты требовалось меньше. Но мы встречались с Виктором Басаргиным, он выделил нам дополнительное финансирование».

«Зато у нас цензуры нет»

С явным неудовольствием Анатолий Пахомович соглашается провести экскурсию по коридорам как будто бы полностью готового театра, чтобы доказать это. «У нас тут, сами понимаете, всё пока заставлено вещами — переезд-то идёт, но это не ремонт уже», — указывает директор на стопки книг про искусство, стоящие в коридоре. Мы их аккуратно обходим.

По дороге встречаем заместителя Анатолия Четина по строительству Александра Саныча. «Вы мне скажите как специалист, театр правда готов и сдан?» — спрашиваю я у него. Заместитель вопросительно смотрит на директора театра и отвечает мне вопросом на вопрос: «Вам правду говорить или как?». «У него диктофон включён, говори только официальное мнение», — советует своему заму директор. Я выключаю диктофон.

Плутая по закулисью, выходим в длинный неосвещённый проход. Выясняется, что когда-нибудь здесь будет музей истории театра и министр культуры Пермского края Игорь Гладнев уже лично благословил театр на его создание. «Ваш театр достоин настоящего музея», — сказал министр директору и обещал поддержать инициативу финансово. Планируется, что в экспозиции будут стоять манекены в костюмах, декорации из разных спектаклей и антикварные вещи, которые остались от старого театра. Например, на фасаде старого здания был огромный и тяжёлый барельеф — выпуклое изображение Максима Горького. Выбрасывать барельеф не стали, решили оставить для музея. Есть и другие антикварные вещи: таблички, какие-то машины из цехов. Кроме того, осталась старая винтовая лестница на колосники, строители не стали её сносить, потому что доступ к ней находится только за специальным окном, но дирекция надеется водить в будущем по закулисью экскурсии, в том числе и на эту лестницу.

Проходим мимо помещений, из которых доносится классическая музыка: музыканты готовятся к премьере. В швейных цехах сидят женщины и пьют чай. Когда мы заходим, женщины поднимают головы и улыбаются нам. «Девочки, у вас всё нормально?» — спрашивает у них Анатолий Четин. «Всё нормально, чаёвничаем. Вы бы хоть предупредили, что зайдёте с кем-то, мы бы уборку сделали, а то из-за переезда бардак страшный», — отвечают директору «девочки». Рабочий день кудымкарского театра в самом разгаре.

— А деньги на содержание театра есть? Попали под секвестирование бюджета? — спрашиваю я.

— Под него попали не только театры. Но 5 % от бюджета — это нестрашно. Мы понимаем ситуацию в России. Пережили ужасные 1990-е годы. Даже тогда театр умудрялся давать спектакли. Видишь ли, каждый год говорят, что будут большие сложности и проблемы. Но живём же!

Весь мир — театр

Выходим на главную сцену. В глаза светят прожекторы, все кресла в зале закрыты специальными накидками. По сцене ходят люди, люди сидят за пультами. Увидев нас, здороваются и уходят. Анатолий Пахомович рассказывает, что билеты в их театр можно купить только на середину февраля, при том что стоят они в среднем 300-500 руб., а мест в большом зале — 280, в малом — 56. «В прошлом году выполнили госплан, сделали 40 тысяч посещаемость. Было очень трудно — своего здания же не было, а план был. Приходилось проводить разные акции и фестивали: театр в вуз, театр в школу... Сами шли к нашим зрителям. Иногда играли по три спектакля в день. Большое счастье, что у нас теперь есть своя площадка».

Выходим в главное фойе. На полу лежит настоящий камень, колонны сделаны из мрамора, стоят деревянные столы, буфет. На стене, как объясняет Анатолий Четин, будет висеть огромный телевизор — подарок друзей театра. Его ещё не успели повесить.

Проект театра менялся несколько раз. Основным отличием макета пензенских архитекторов от остальных стала входная зона, которая должна была шокировать всех гостей своим величием. И это, несмотря на небольшие недоработки, у пензенцев получилось. «Мы меняли детали проекта много раз, но так и не смогли всё учесть, — сетует Александр Саныч, помощник директора. — Вот зачем нужны эти стены в фойе на втором этаже около входа в зал? Они скрывают от людей простую дверь. Если бы стен не было, то основной коридор был бы шире. Пусть люди видят дверь в звукарскую. Это не страшно. А ещё!.. По проекту одна гримёрная комната состояла из множества маленьких комнаток. Зачем? Как будто архитекторы в жизни в театре не были».

Спускаемся в гардероб за вещами.

— А цензура-то, цензура-то у вас есть? — спрашиваю у директора театра в надежде, что он мне все про цензуру расскажет. И директор рассказывает:

— Шутки шутками, а цензуры, к счастью, у нас нет. Мы не оперный театр, в который министерство культуры пытается залезть непонятно за какой надобностью. Творческим людям нельзя диктовать. Это просто кощунство. Но в оперном крутятся огромные деньги. Вот я и думаю, что кого-то это могло заинтересовать...

— То есть всё, что происходит сейчас в вашем театре, вас устраивает?

— Ну не всё, конечно. Но самое главное, что у нас появился дом. И пусть он не совсем в идеальном состоянии. Главное, что в нём всё есть. И мы этому очень рады.

Одеваюсь, ко мне подходит гардеробщица.

— вы же из газеты? — спрашивает меня.

— Из газеты, — отвечаю.

— Не ругайте театр, у нас сейчас, правда, очень многое изменилось и стало почти хорошо.

Сомневаясь, уточняю: точно ли у театра всё хорошо? «Точно, — уверяет меня женщина. — Разве только штор в гардеробной не хватает — солнце в глаза бьёт». Я прощаюсь и выхожу из театра. Мужики всё ещё разгружают машину с мебелью и смачно матерятся.