«Счастье» Бориса Матросова. Автор арт-объекта на пермской набережной — об искусстве, деньгах и «розовом гное»

Примечательно, что неофициальный символ города с табличкой, доказывающей авторство художника, проигнорировали власти Перми. А сам приезд художника стал возможен благодаря помощи частных лиц. После церемонии открытия Борис Матросов пообщался с корреспондентом интернет-журнала «Звезда».

Авторские права, деньги и символ Перми

— «Счастье не за горами» привёз в Пермь Марат Гельман (основатель и экс-директор Пермского музея современного искусства PERMM, — Прим. ред.). До этого она гастролировала по стране. Сначала побывала на фестивале «Арт Поле» в Подмосковье, а потом на «Пикнике Афиши» в Коломенском. Когда закончилась пермская культурная революция, она осталась жить в Перми. Как-то в интернете я увидел, что изображение используют в сувенирной продукции. Я подумал, это надо прекратить. И дело не в деньгах. В России многие считают, что авторские права — это какая-то ерунда. А мы создали прецедент для всех художников и показали, что авторские права можно защитить.

Мы урегулировали все юридические нюансы. Работу я передал в дар Перми. Город признал мое авторство и взял объект на баланс. Авторские права на работу и использование её образа принадлежит мне. Сейчас я хочу изменить её исполнение. Сделать её из стали. Это сделает её живой и более долговечной.

Саму фразу «Счастье не за горами» мне, что называется, ветром надуло. Сначала я подумал, что где-то её вычитал или услышал. Я погуглил. Оказалось, что её нигде не было! Мой друг перевел её на английский как «счастье не за углом». Это некая точка, за которой что-то происходит. Шрифт для работы я выбрал самый простой. Это не имеет значения. Самое главное — текст.

Народный художник Борис Матросов

— «Счастье не за горами» стала народной работой, что для современного искусства нехарактерно. Люди его не то что не любят, но чаще оно им не нравится. Оно провокативно. Кстати, изначально моя работа называлась «Ваше счастье не за горами». Потом мне один художник сказал: а убери «ваше». Я подумал, что это хорошо. Работа лишилась политического подтекста и провокации. И стала жить своей жизнью. То, что «Счастье» стало настолько популярно, для меня до сих пор остается загадкой. Люди воспринимают этот слоган как доброе напутствие. Так я стал народным художником.

Про Дарью Жукову и немолодых художников

— Я делаю небольшие работы. «Счастье» — исключение. Правда, для Музея современного искусства «Гараж» я сделал неоновую надпись «нет, ну не могла же она знать, во что это всё...». Эту работу считали реакцией на хозяйку «Гаража» (Дарью Жукову, которая на тот момент была супругой Романа Абрамовича, — Прим. ред.). Но это было до её развода (смеётся).

У меня мало произведений, я очень долго работаю. В девяностые я делал по одной работе в год. Персональных выставок у меня всего четыре. Мне важно, чтобы работа срослась. А для этого нужно взвесить: можно её выставлять или нет. Сейчас так не работают, в открытый доступ выкладывают всё. А зачем? Но с другой стороны, скорость жизни увеличилась. Сейчас нужно быстро реагировать на ситуацию и мгновенно выдавать результат. Но я так не могу.

В Москве проходит биеннале молодого искусства. Знакомый мне рассказал, что Виталий Комар (российский и американский художник, до 2003 года работал в соавторстве с Александром Меламидом, — Прим. ред.) спросил у организаторов, можно ли подать заявку 74-летнему художнику. Смешная ситуация, да? Но, действительно, куда сейчас деваться немолодым художникам? Один поток уходит, вместо него приходит новый. А со старыми что происходит? Время изменилось. Весь наш круг [художников] ушёл. Мы были не очень открыты для контактов с молодым поколением. Это наша ошибка.

«Чемпионы мира» на фанере

— Мои работы в материале долго не живут. У «Чемпионов мира» был юношеский максимализм. Мы делали работы исходя из принципа, что они должны сразу разваливаться. И разваливались они уже на выставке.

В детстве участники «Чемпионов мира» мечтали стать музыкантами. Но не стали. Поэтому решили сделать выставку «Ди Папл под фанеру». Выпилили из фанеры гитары, усилители, колонки. Получился настоящий рок-концерт. Все жутко перепились. А в конце, как настоящие музыканты, мы решили всё сломать. Зрители с радостью к нам присоединились. От фанерных гитар, колонок и усилителей ничего не осталось!

Меня спрашивали, почему ваше искусство непонятно на Западе? Я отвечаю, что у нас изначально был камерный, чемоданный формат. Мы делали искусство, рассчитанное на узкий круг — своих. И всё это в один прекрасный момент ушло. В начале девяностых в Россию пришёл арт-рынок и появился Sotheby's, которому нужно было предъявить продукт. Иосиф Бакштейн (российский искусствовед, художественный критик и куратор, — Прим. ред.) привёл к «Чемпионам мира» лорда Гаури (председатель Sotheby's, — Прим. ред.). Он человек традиционный, любит живопись. И вот он приходит, а у нас какой-то целлофан разбросан, бумажки, обрывки. Он ничего не понял и ушёл. На Sotheby's мы не попали.

Искусство перестали покупать

— Мы учились в одной школе. Долгое время работали вместе. Но в одной группе очень сложно существовать. Нужно либо идти на компромиссы, или разделять роли. И когда разошлись, я от этого никуда не ушёл. Я продолжаю делать псевдоживопись. У меня сознание графика. Поэтому и моя живопись тоже маленькая. Это масштаб того, о чём ты думаешь. Небольшую работу можно положить в чемодан, в стол и т. д. А большую работу нужно куда-то девать. Или продавать. Просто так ты её делать не будешь.

Сейчас искусство вообще перестали покупать. Некоторые говорят, что искусство надоело, что его не понимают. Искусство агрессивно и иронично по отношению к зрителю. А люди это считывают. Я тоже из этой иронии вышел. Но пытаюсь её перенаправить на своих собратьев. Кто я такой, чтобы критиковать?

Зачем я лайкаю?

— Я не могу вжиться в новые технологии. У меня есть и Facebook, и Instagram. Я лайкаю посты своих друзей. И каждый раз ловлю себя на мысли, а зачем? Приятнее прийти на выставку и сказать хорошие слова, а не ставить лайки. Но мы перестали ходить на выставки друг друга. Жизнь стала динамичнее, а желания идти на выставки нет.

Я не против новых технологий. Но мне нравится ремесло и запах краски. Для меня важно пощупать бумагу и нанести краску. Иосиф Бродский говорил, что работает на печатной машинке, а не на компьютере. Когда он делал ошибку, он доставал из машинки лист бумаги и выкидывал его в корзину. И за это время обдумывал мысль. На компьютере такое невозможно, он автоматически исправляет ошибку. Но ошибка — это то, из чего состоит художник. Все неправильные мазки могут быть сделаны только руками. Художник ошибается, а машина — нет. Потеря тактильности очень опасна.

Искусство и «розовый гной»

— Искусство может существовать везде. Но оно не может быть повсюду. Сейчас куда не пойдешь, везде можно увидеть слово «арт»: арт-пространство, арт-бардак, арт-сортир и т. д. Этого много. Люди устали от искусства. В России, кроме Ильи Кабакова, нет больших фигур. А Кабаков нас (современных российских художников, — Прим. ред.) обозвал «розовым гноем». Сегодня искусство во многом политизировано. Оно заточено на борьбу. Но художник, помимо того, что борец, должен заниматься искусством. Свобода художника состоит в том, что он пытается сделать нечто хорошее.

***

• В декабре прошлого года юридическая группа «Правоматика», которая представляет права художника Бориса Матросова, направила в пермскую мэрию обращение с просьбой установить информационную табличку об авторстве художника на арт-объекте «Счастье не за горами» на набережной Каме. Департамента культуры и молодежной политики администрации Перми попросил художника подтвердить авторские права на арт-объект.
• В апреле этого года художник Борис Матросов получил ответ из «Городского центра охраны памятников» Перми о том, что его признали автором арт-объекта «Счастье не за горами». Материалы, которые помогли адвокатам подтвердить авторство, предоставили в Музее современного искусства PERMM.
• О том, почему на баланс Пермь приняла «Счастье не за горами» ещё в феврале 2017 года, но объект всё равно не считали авторским, писал Иван Козлов.
• С «альтернативным символом города» часто выпускали разные товары, например, магниты на холодильник и конфеты. Разрешение на это у Матросова спрашивали не все.
• Есть даже пьеса о культурной революции, которую назвали «Счастье не за горами».