«Как в штабе Навального, только не сажают»: PERMM и пермяки в частных историях

Анастасия Шипицина

Как-то раз мы готовились к детскому новогоднему празднику — круглосуточно делали декорации, клеили большие картонные буквы, резали звездочки вместе с кучей волонтёров на Чердаке. В один из таких наших рабочих вечеров по музею прогуливались два молодых парня лет по 16-17 — пришли выставку посмотреть. Случайно они увидели работу нашей «фабрики по производству нового года» и их заинтересовало, что мы все так дружно делаем. Настя Серебренникова ответила, что волонтёры готовят детский праздник и предложила парням помочь. Они внезапно согласились и остались на весь вечер помогать. Один из них, Кирилл, остался работать на детском празднике, а потом еще неделю работал на новогодних мастерских для малышей. Сейчас он — один из наших активных подростков-волонтёров. А когда мы как-то спросили Кирилла, почему он помогает музею, он отметил, что у нас все здесь очень интересно и весело: «Как в штабе Навального, только не сажают!»

Иван Козлов

Когда ходил пофоткать выставку «Анонимус», познакомился в музее с чудесным охранником. Охранник подошёл ко мне на крыльце и стал интересоваться, где в интернете можно почитать про эту выставку — а то у него племянник приехал и надо бы ему рассказать. Я назвал ему пару сайтов, но тут выяснилось, что он хотел бы знать про город гораздо больше — в частности, про красную и зелёную линии, а также про набережную, которую «переделывают не то за двести миллионов, не то за двести миллиардов». Короче, познакомились и порешили на том, что я ему отправлю целое письмо с кучей познавательных ссылок.

Потом я зашёл в музей и увидел его сидящим у одного из экспонатов — шахматной доски без клеток, все фигуры на которой были белого цвета. Я проходил мимо, и тут охранник сказал:

— Вот хорошая штука. Вроде как и войны никакой нет, и всё в один цвет покрашено, а всё равно же получается, что два короля, а у каждого министр и куча всяких пешек. Всё как у нас! Два царя, вроде бы оба белые, а не поймёшь ничего, и всё напряжённо. А главное, наплодили вокруг себя кучу пешек всяких, разных чиновников, вот зачем столько?

Через несколько дней я увидел этого охранника вновь. Он сказал, что на втором этаже висит одна картина, которой почему-то никто не восхищается, а один парень якобы спросил у него, как её купить. Как её купить, охранник не знал, но картина ему тоже очень нравилась. Он в ней усмотрел сюжет про Бонни и Клайда и решил с ней сфоткаться так, как будто бы он в картине. Пытался у гардеробщика одолжить фуражку, чтобы козырно её заломить, но гардеробщик, судя по всему, не дал. Тогда он взял свои очки и обмотал каждую линзу чёрной тканью, чтобы издалека смотрелось нуарно и хотя бы чуточку атмосферно.

Короче, он залез в картину, а я его сфоткал. Получилось сами видите как.

Любовь Шмыкова

Моя самая любимая история о том, как мы с Ингой Вьюговой захотели стать уличными художниками, только не на улице. 2014 год, последние месяцы на Речном, монтаж выставки «Транзитная зона», в музее нереально отвисают круглые сутки уличные художники, о которых я тогда не знала ничего. На тот момент мы с Ингой — вечные училки с «Чердака» без каких-либо планов на жизнь, которым просто нравится торчать в музее. На монтаже Транзитной зоны была какая-то нереально крутая атмосфера: тут гоняют на скейте, тут на велосе, воняет краской, бензином, сваркой. Ну и, видимо, нас там так накрыло, что мы тоже решили освоить стены с детьми на втором этаже. Во-первых, получился самый мой любимый (до сих пор) детский проект «Эксперименты с динозаврами»; во-вторых, мы сделали легендарные надписи скотчем; а в-третьих, в служебном туалете висело максимально нелепое объявление, на которое мы ответили. А служебный туалет на Речном, чтоб вы понимали всю опасность операции, был такой же ценный, как кабинет директора. А может, и ценнее. Просто прибегает Инга и срочно просит помочь написать в туалете текст, у меня с собой постоянно синий маркер с краской, Инга быстро пишет, я рисую какие-то капли и мы уносимся оттуда. На следующее утро звонит Настя Серебренникова и говорит не приходить в музей, потому что завхоз разъяренная допытывается, кто испортил туалет, и вообще сволочи-художники проникли в служебный тубзик и нагадили не туда куда надо. Вот, кажется, именно тогда я и поняла, что люблю работать с текстом.

Анна Суворова

За свою профессиональную историю я сделала полсотни выставок как куратор и несколько десятков как менеджер. Одна из самых моих любимых историй связана с выставкой «Пикник» и прекрасными швейцарскими художниками Гердой Штайнер и Йоргом Ленцлингером. Подготовка к выставке началась за несколько месяцев до приезда художников. Команда моего выставочного отдела, присоединившиеся подрядчики и волонтёры занимались сбором и систематизацией материалов и объектов, которые нужно было закупить, найти или сделать. Например, нужно было найти лодку, гигантскую бочку для сна медведей и заказать костюмы самих медведей. Листья для инсталляции просто купили в сквере оперного театра у дворников, но оказалось, что нам подсунули неликвид с нелистовыми примесями, и пришлось экстренно собирать новые (то есть, старые) почти из-под снега. Самым межкультурно-сложным оказался вопрос про инсталляционный борщевик. Ну, в общем, каждый человек на Урале лет с трёх знает, что к борщевику подходить нельзя, если хочешь дожить до старшей группы детсада — по этому признаку можно находить земляков. К слову, более «западные» виды борщевика не вызывают отёк лёгких и других жутких и даже фатальных реакций. Равно как и сухой борщевик (кто-то об этом знал, кроме выпускников биофака?) Глобальная заочная подготовка продолжилась тремя неделями сбора инсталляции. Мы ездили с Гердой и Йоргом на центральный рынок и в магазин разной китайской ерунды, скупая разные нужные вещи, вроде неоновых искусственных волос, непряденой козьей шерсти и шикарных георгинов из пластика. Итог был прекрасен: зритель катарсически путешествовал из хтонических недр с соляными кристаллами в надземный мир, из лета с горшечными растениями и кракозябрами из компьютерных плат в пространство зимнего сна.

Альбина Жилик

Я работаю музейным педагогом и чаще всего встречаюсь с детьми. И моя задача — создать некую зону понимания внутри пространства выставки, где им не страшно. Со взрослыми, конечно, такого никогда не будет! Ну так вот. В 2018 году в июне у нас стояла выставка Петра Белого «Точка на горизонте». И там была инсталляция «Сон вахтёрши» — стену выкрасили в зелёный подъездный цвет и повесили дверные ключи. Мы с детьми брали подушки, садились около этой стены и разговаривали. Иногда я давала детям лист бумаги и фломастеры, чтобы они могли нарисовать свои ключи и рассказать о них истории. И одна такая детская история у меня сохранилась: «Жил-был один единорог. Ему было одиноко. И вдруг ему приснился сон, где он открыл дверь и там нашёл друзей. И вот он стал ключом!».

Михаил Сурков

Как-то в девять вечера меня удивил своим звонком охранник на входе. Он сказал: «Тут вам мамонта привезли, посмотрите». Я спустился и, действительно, обнаружил двух человек, которые привезли в Музей современного искусства (целенаправленно) три мешка с костями мамонта, найденными на обочине дороги в Ильинском районе. Кости в дальнейшем достались Краеведческому музею (как и весь Речной, кстати), а зуб мамонта долгое время украшал кабинет Марата Гельмана.

Дарья Бикмансурова

Нам как-то с Мишей мешок костей мамонта принесли в выходные. Там особо нет истории, пришёл чувак — я, говорит, кости мамонта нашёл, решил Марату принести. И принёс. Возьмёте? Мы такие: «Ну, давай». Он притащил мешок из машины и ушёл.

Михаил Сурков

Ещё одна встреча, хоть и произошла недавно, оказалась напрямую связана с музеем на Речном. Рядом с моим домом ко мне подошёл молодой человек, как говорят, «из бывших советских восточных республик», и спросил, не работал ли я в музее, потому что он тоже там работал. Я узнал его (к сожалению, не смог вспомнить не самое распространённое в России имя). На Речном он работал дворником и разнорабочим, помогал девочкам на «Чердаке» и поступал в институт. Сейчас он вернулся из армии и на мой вопрос «как дела?» ответил, что он ищет... Я стереотипно уточнил: «Работу?» На что он ответил: «Себя ищу»

Даша Васильева

Мы все долгое время называли музей просто «Речной», без «ПЕРММ». В первые три года на «Речной» приезжало огромное количество всяких известных творческих людей. Мое рабочее место находилось в проходном «пресс-офисе», удалось со многими познакомиться. На какой-то очередной фестиваль мы привозили проект Шнурова — группу «Рубль». До концерта музыканты тусовались какое-то время на «Речном». Сам Сергей пару часов сидел со мной в офисе со своим лаптопом, залипал в интернете. Тут в дверь офиса робко постучали, вошли двое музейных монтажников с бутылкой водки: «Сергей, давайте хоть хряпнем, а то вот у вас концерт скоро, надо расслабиться!» Шнуров грустно так, вдумчиво на них посмотрел и ответил: «Мужики, вы меня поймите, я перед выступлениями не пью. Да и у вас тут — музей!»

***

А Галина Янковская в ответ на просьбу «Звезды» решила выслать нам несколько детских сочинений о посещении выставки Валерия Кошлякова «Недосягаемые» в 2010 году. Вот таких:

Ведерников Егор. «Волшебные картины».

Меня зовут Егор. Мне 8 лет. Мне очень понравились картины Валерия Кошлякова. Поэтому у меня название такое «Волшебные картины». Однажды мы всем классом ездили в музей древности, и я понял, что такое искусство. И когда я понял, что такое искусство, всё время, когда я смотрел, я думал, для чего придумали художников. Художников придумали для того, чтобы удивлять людей и вдохновлять. Художники будут всегда в наших чувствах.

Бояринцев Алексей. «Удивительная выставка».

Эта выставка, когда мы вдруг с классом решили поехать в Музей современного искусства. Мы там увидели такую выставку, она была замечательная. Там были граффити, и Валерий Кошляков изобразил старость. Это было всё на первом этаже, а на втором этаже были его воспоминания. Там также как и на первом этаже была тёмная комната, где Валерий Кошляков представил, что летает на тучке и видит мир. И у него очень хорошо получается эти рисунки делать. Наверно, когда был маленький, он мечтал быть художником, и он рисовал и рисовал, пока не вырос. И когда он подрос, был в 10-м классе, а когда совсем подрос и у него была семья, он устроился в Музей современного искусства. А мы с классом, ездили в Музей современного искусства 2 раза, и если бы я его увидел, я бы сказал ему, что у Валерия Кошлякова очень прекрасная, замечательная выставка. И мне очень понравился «Чердак», я там сделал маленького зайчонка. Я тоже хочу стать художником. Лучшая выставка Валерия Кошлякова, она такая весёлая.

Патрушева Ирина. «Чудесная выставка».

Мы ездили в музей современного искусства PERMM на выставку Валерия Кошлякова «Недосягаемые». Эта выставка красивая, облака летают там. Трактор ездит там. Там кровать есть, и подушки, и одеяло даже есть там. Воздух там красив. Там волшебная картина есть. Мы ездили туда, и очень нам понравилось там, очень-очень. Да если бы не было этого музея, как бы мы жили бы тогда. В этом музее очень красиво. Мне там очень понравилось и ребятам тоже очень понравилось. Там есть домик из картона, он там очень красиво смотрится. Я хотела бы нарисовать.