Общественные организации: от всплеска 1980-х до иностранных агентов 2010-х

Корреспондент интернет-журнала «Звезда» побывал на лекции политолога, главного редактора журнала «Контрапункт» Марии Липман в московском правозащитном центре «Мемориал» (лекция прошла в рамках проекта Human Rights Incubator).

Мария Липман рассказала о своём взгляде на историю общероссийских и региональных некоммерческих организаций (НКО) с конца 1980-х годов до наших дней. Публикуем главные тезисы лекции.

До середины 1980-х. Всё вокруг государственное

Ничего неправительственного нет. Все так называемые общественные объединения: Союзы писателей (поэтов, архитекторов, астрономов и прочих), пионеры, ДОСААФ — подконтрольны чиновникам.

Даже если ты не борешься против советской власти, а просто делаешь что-то сам — можешь попасть за решётку. Что и происходит в 1982-м с активистами «Группы за установление доверия между СССР и США». Они, например, проводят в Москве пресс-конференцию, на которой призывают руководителей стран к диалогу. В итоге одни из них попадают в заключение, другие — в психиатрические больницы.

Середина — конец 1980-х. Неправительственные организации с подачи правительства

Гласность и перестройка. Лидер СССР Михаил Горбачёв предлагает невиданные ранее свободы, и люди с энтузиазмом их принимают. Но это всё-таки инициатива «сверху» — государственная.

Начинаются бурные общественные дискуссии о том, как строить жизнь дальше, какую выбрать политическую систему. Проходят первые свободные выборы. Открываются первые общественные организации, например, «Мемориал».

Кстати, «общественниками» тогда называют провластных активистов. Независимые же становятся «неформалами». Многие популярные «неформалы» выступают против шестой статьи Конституции «о руководящей роли КПСС» (речь в ней идёт о монополии на власть Коммунистической партии Советского Союза).

1990-е. Граждане сильны слабостью государства

После распада Союза в 1991 году люди становятся свободны как никогда (никогда до и никогда после). Как потом выяснится, причина не в силе граждан, а слабости государства. Крепнут объединения «Мемориал», Комитет солдатских матерей, «Байкальская экологическая волна» и другие.

Государствами, которые входили в СССР, начинает интересоваться Запад. Он рассчитывает помочь новым режимам встать на путь демократизации. Иностранные фонды надеются усилить гражданское общество — совокупность общественных объединений и инициатив. Они часто приезжают, чтобы поделиться опытом. Правда, очень скоро выясняется, что для России этот опыт не подходит.

Традиционная картина для США — разные общественные организации спорят друг с другом по какому-либо вопросу. Стенка на стенку. Одни за право на ношение оружия, вторые — против. И первые, и вторые влияют на парламент, и тот принимает какое-либо решение. Так появляются законы (найдите отличия от того, что происходит у нас). Импортная схема в России не приживается.

Но кое-что всё-таки удаётся. Солдатские матери (а также Пермский «Мемориал» и многие другие организации — Прим. ред.) не только вызволяют из беды военнослужащих, пострадавших от дедовщины, но и заставляют Государственную думу принять закон об альтернативной гражданской службе (он появится в 2002 году, но начинают добиваться его с конца 90-х, — Прим. ред.). Молодые люди, чьим убеждениям противоречит армия, идут в санитары и почтальоны.

Первая половина 2000-х. Возвращаемся в Россию

Начинает укрепляться более традиционная система взаимоотношений между обществом и властью. Слабеют парламент (Государственная дума и Совет Федерации), суды. Под контроль центральной власти возвращаются наиболее влиятельные средства массовой информации, крупный бизнес, губернаторы. Люди не против этого, потому что личной потери не видят. Всё проходит без репрессий: сопротивления-то нет.

Уже с начала нулевых чиновники разного уровня постоянно говорят о важности гражданского общества и том, что его надо поддерживать. Причём делать это надо самим госслужащим. Таким образом, и общественные организации хотят вернуть в орбиту влияния.

Первая ласточка — в 2001 году в Кремлёвском дворце проходит Гражданский форум. Все сколько-нибудь значимые неправительственные объединения страны собирают в буквальном смысле слова под одной крышей. Известная общественница Людмила Алексеева (в советское время — инакомыслящая, диссидент) выступает против мероприятия. Алексееву поддерживают и другие. В итоге, можно сказать, собрание проходит впустую. Ещё можно дать отпор.

К этому же периоду относится создание прокремлёвских молодёжных движений, прежде всего, «Наших». Тогда же начинают вытеснять западных доноров общественных организаций. Ужесточают правила для получателей грантов. Иными словами, методы, которые мы видим сегодня («иностранные агенты»), — родом из середины двухтысячных годов.

В 2004-м Владимир Путин заявляет, что некоммерческие организации с финансированием из-за рубежа «не могут кусать руку, с которой кормятся». Похожие выражения президент будет произносить часто. Один из последних вариантов — «Кто платит, тот и заказывает музыку».

Появляются президентские гранты для НКО. Со временем их начинают давать лишь тем, кто помогает людям, но не меняет правила игры (не добивается принятия новых или изменения существующих законов).

«Хотите помогать бедным, больным детям, старикам — пожалуйста. Но народ нам не мутите тут».

Позже деньги будут доставаться патриотам, Русской православной церкви и, например, Национально-освободительному движению. Оно зарекомендовало себя нападениями на неугодных власти активистов.

Вторая половина 2000-х. Уход в подполье

Всё больше общественных объединений перестают регистрироваться: из-за официального статуса много отчётности и других проблем.

«А зачем нам, собственно, Минюст, счёт в банке, учредительные документы? Соберём деньги, если нам нужно не очень много, — и всё. Мы друг другу доверяем».

Одна из первых таких организаций — «Синие ведёрки». Участники разоблачают чиновников, которые без нужды ездят на машинах с мигалками. «Ведёркам» помогает и интернет, который быстро развивается. Он даёт участникам новые ощущения: «Я заметил нарушение — выложил фотографию в Сеть. Я молодец».

На этот же период выпадает президентство Дмитрия Медведева. Государственное устройство остаётся прежним, но меняется атмосфера в обществе. Одна из самых известных цитат нового лидера: «Свобода лучше, чем несвобода». Это Медведев заявляет в 2008-м — год своего избрания.

Во время лесных пожаров в Центральной России в 2010 году на помощь пострадавшим приходят в том числе гражданские активисты.

«Не бороться за демократию, не участвовать в выборах, которые всё равно ничего не решат, — а сделать что-то, что мне по силам. Результат чего я увижу».

Граждане собирают деньги, вещи, проявляют небывалую организованность. Это демонстрация силы.

2010-е. «Пятая колонна» в «гетто»

Всё это — развитие интернета, изменение атмосферы, понимание, что «мы можем», — приводит к протестам в крупных городах в конце 2011-го — начале 2012-го. События показывают, что в России всё же идёт социальная модернизация. То есть приходит понимание, что важны не только машина-квартира, но и твои права. Причём если предыдущая вспышка активности — в 1980-е — случилась после толчка «сверху», то в этот раз его не было.

Со стороны власти — ужесточение контроля, запугивание, дискредитация общественных объединений. Закон об иностранных агентах.

«Ваша деятельность, если вы хотите действовать автономно, не только опасна и рискованна, но и абсолютно бесполезна. У нас перед вами много преимуществ: деньги, СМИ и даже популярность. А вас никто знать не хочет, вы — пятая колонна. Мы убедили общество, что это так. Хватит суетиться».

К сожалению, такая политика эффективна. Да, люди протестуют — проходят Марш против подлецов (против запрета усыновления детей гражданами США), Марш памяти Бориса Немцова — но ощущение деморализации, растерянности остаётся.

При всём этом некую терпимость к активистам и организациям государство сохраняет. В том числе из-за того, что у тех нет массовой поддержки, — они не опасны. Многие по-прежнему работают, хоть и под большим давлением. Но неизвестно, надолго ли такая, пусть и весьма относительная, терпимость.