Механика сказки. Весёлый, психоделический, сложный, простой и знаковый мюзикл «Винил»

Пермь проклята каким-то страшным шаманским колдовством. Ведь как иначе объяснить то, что любой масштабный и амбициозный проект в сфере культуры в нашем городе превращается в тяжкий долгострой, который в муках через огонь, воду и медные трубы тянут к релизу его авторы. Ведь худрук Театра-Театра Борис Мильграм, композитор Евгений Загот и хореограф Егор Дружинин обсуждали идею «Винила» аж с 2013 года. Зрителям должна была предстать чуть ли не бродвейского уровня постановка с романтичной историей о советских стилягах 1950-х, мечтающих слушать и играть джаз, рок-н-ролл и прочую идейно неправильную музыку вопреки окружающему их соцреализму.

Для того чтобы «Винил» раскрылся во всю мощь, необходимо было даже реконструировать сцену, чтобы установить там уникальное оборудование. До определённого момента дело спорилось: о реконструкции сцены договорились, специальный курс актёров мюзикла в ПГИКе набрали, даже примерные даты премьеры объявляли. Но из-за шаманского проклятья (или просто из-за российской действительности, что ещё страшнее) «Винил» так долго добирался до премьеры.

Чего только не происходило за это время: менялись министры культуры, губернаторы, президенты (в других странах), Театр-Театр получал «Золотые маски» за другие музыкальные спектакли, номера из «Винила» исполнялись на разных концертах театра, великий Мартин Скорсезе снимал с треском провалившийся сериал с таким же названием. А ещё после того, как сцену всё-таки реконструировали, сорвалась возможность назвать премьеру «Винила» в Перми российской.

Ведь в Красноярском музыкальном театре раньше вышел свой «Винил», но на этот раз не тёзка, как сериал Скорсезе, а мюзикл по той же пьесе, на ту же музыку и стихи (и ведь управились без уникальной машинерии сцены) что и в Театре-Театре. Этот спектакль получил на последней «Золотой маске» приз за лучшую работу дирижёра в категории «оперетта/мюзикл». А «Карлик Нос» Театра-Театра, представленный в той же номинации, не получил ничего. Вот такая бессердечная ирония.

Впрочем, наш «Винил» ещё должен взять своё, ведь он с лихвой окупает все усилия и долгие ожидания чуть ли ни с первых тактов музыки, при этом умудряясь эти самые ожидания сразу же обмануть и превзойти. После довольно мрачного пролога с натурально кровавой гэбней, руководимой неким Полковником (Андрей Дюженков), вдруг начинается яркий парад. Своей постановкой и песней о том, как хорошо в стране советской жить, он явно отсылает к парадам физкультурников, фильмам вроде «Цирка» Александрова и даже авангарду 1920-30-х. Вот только этот советский стиль здесь максимально гипертрофирован и доведён чуть ли не до уровня комикса. Вся команда «Людей Икс» в своих классических ярких костюмах смотрелась бы блекло, окажись она посреди этих людей-танков, забавных уроженцев советских республик, буквально завёрнутых в «Правду», которая газета, милых пионеров в номенклатурных костюмах, комсомольцев в «сером» и с кучей огромных звезд на пиджаках, а также совершенно инопланетного вида иностранцев, приехавших на международный фестиваль в Москву.

При этом проще и адекватнее всех, как ни удивительно, выглядят стиляги в своих битловских пиджачках. Их ВИА «Винил» с лидером Жоржи (Марат Мударисов) и изобретателем Бунчи (Александр Гончарук) хочет сыграть на фестивале, но этого не позволяет комсомольская богиня Капитолина (Анна Огорельцева), потому что музыку они играют не нашу, сразу после своего появления буквально из подполья, слабав в лёгкой манере тот же марш. Ну а дальше по действию музыка, песни и танцы, идущие нескончаемым каскадом. Молодость, весна, романтика, шагающая по Москве девушка-мечта, любовь над мостовыми всех городов, рок на костях, ошеломительные трансформации сцены, клуб «Чердак», зажигающие стиляги и козырные тузы в погонах, и много-много ещё всего, с неизменной победой добра в конце. И, несмотря (а может и благодаря ей) на некоторую мрачность, возникающую по сюжету, «Винил» превращается в двухчасовое яркое, но при этом непростое шоу высшего качества. Настоящий opus magnum Бориса Мильграма на ниве мюзиклов и высшая точка многолетней работы Театра-Театра над ними. И вот после таких громких слов за них нужно ответить и объяснить, почему же «Винил» действительно их заслуживает.

Во-первых, его главная фишка кроется в постоянной игре с манерами и стилями. В этом спектакле всё вроде отсылается к описываемому периоду условных 1950-х, но при этом всё немного другое. Музыка Евгения Загота явно отдаёт дань уважения джазу и рок-н-роллу той эпохи, при этом не уходя в неё с ушами и отлично сочетаясь со стихами Валерии Захаровой, образуя разнообразный набор хитов, вроде «Девушки-мечты», «Такого не бывает» и прочих. Отточенная массовая хореография Егора Дружина хоть и напоминает кадры фильмов-мюзиклов, но при этом не впадает в копирование. Ну а расписанная выше внешняя стилистика, созданная сценографом Виктором Шилькротом, художником по костюмам Ирэной Белоусовой и художником по свету Евгением Виноградовым, вообще возводит советскую эстетику в абсолют, делая её ироничной и даже слегка психоделичной. Из всех этих составных частей в «Виниле» образуется не конкретное наше прошлое, а некая Москва, которая вроде и была, но на самом деле никогда не существовала. Потому что это не реальность, а сказка для детей всех возрастов (точнее, старше 12 лет, ибо закон).

Ведь по сути «Винил» — это и есть романтическая сказка, такая же, как недавний «Карлик Нос» или уже давние «Алые паруса». Такой сугубо нереалистичный и фантастичный подход к повествованию и изображению сразу отсекает множество претензий и позволяет не задумываться над общим сюжетом. Ведь иначе он свалится со своих ходулей и больно ударится самым своим слабым местом — историей репрессированного родственника одного из персонажей. Сам сюжет «Винила», написанный Кариной Шебелян, довольно прост и даже схематичен, но это сказка, ей можно.

Ощущение сказочности и фантастически добавляет окупающая все свои вложения новая сцена. Она здесь натурально творит чудеса, моментально трансформируясь из университетской аудитории в улицу, застенки и вообще что угодно, кроме, разве что, Оптимуса Прайма. Правда, иногда понять, что это за «что угодно», можно лишь после того, как актёры сами обозначат место действия. Но, кроме смены декораций, сцена позволяет совершать какие-то совсем уж невероятные номера, вроде появления переводчицы Виолы (Анна Сырчикова) на крутящемся и опускающемся фрагменте сцены с саксофонистом и роялем, за которым сидит сама Татьяна Виноградова. Работа механики сцены поражает так же, как работа труппы на ней. В принципе, и то, и другое — своеобразный уникальный и хорошо отлаженный механизм, работающий без сбоев.

Хотя от остальных мюзиклов Бориса Мильграма, которые всегда выделялись красотой и технологичностью, «Винил» отличает одна особенность, а вернее, получивший развитие один режиссёрский приём. Мильграм любит делать свои спектакли двухактовыми, причём так, чтобы второй акт сильно отличался от первого, насколько это возможно. В «Виниле» же две части практически контрастируют друг с другом. Если в первой всё светло и радостно, массово и песенно, то во второй всё гораздо мрачней. Значительную часть времени стиляги проводят в кутузке, преданные неожиданным агентом и мечтающие о своих девушках. Декорации и свет становится мрачными, а музыки гораздо меньше. Очень долгий и смешной эпизод допроса Дознавателем (Сергей Семериков) Бунчи обходится вообще без музыки. Хотя они обсуждают скрытые смыслы песни «Девушка-мечта». Также во второй части «Винила» возникает попытка соблазнения путём шантажа и злоупотреблением властью, а также требование Полковника, чтобы его сын Жоржи (да, у стиляги папина «Победа») предал друзей. Всё это выглядит даже как-то чересчур угнетающе для весёлого мюзикла о любви, молодости и музыке.

Зато именно в этой части лучше всего раскрываются актёры, играющие центральных персонажей. Потому что массовых сцен тут опять же меньше, и, в отличие от первого акта, где они все просто части одного механизма, во втором артисты выходят на первый план. Очень чувственными и трогательными получаются сольные песни о любви у Анны Огорельцевой и Анны Сырчиковой (хотя последняя в других моментах явно перегибает с томностью и холодностью героини). Марат Мударисов идеально подходит на роль романтического героя, практически сказочного принца. Но интересней всех неожиданно оказывается Полковник, сыгранный Андреем Дюженковым. Из стереотипного героя он вдруг превращается в грозную мистическую сущность, этакого Воланда, у которого ничего нельзя брать. Особенно если он сам предлагает. В поколенческом споре с сыном он практически одерживает верх. Но, конечно же, в итоге Полковник неизбежно проигрывает новой музыке (и ещё «богу из машины»), которую старался запретить.

И именно эта тема противостояния между запретительством и свободой делает яркое шоу «Винил» чуть сложнее и актуальнее. Впрочем, актуальным этот спектакль сделало само время. Выйди мюзикл, где музыкантов кидают за песни в тюрьму, хотя бы три года назад, как и планировалось, то он не был так неожиданно злободневен. Ведь совсем недавно по стране прокатились запреты концертов рэперов. Одного из них за его музыку (самую честную музыку) даже кинули в предвариловку. С театрами в Год театра тоже весело — суды, обыски, аресты.

В этом контексте «Винил» можно рассматривать как лёгкое утешение. Ведь любовь и искусство всегда побеждают тех, кто им мешают — в этом основной посыл мюзикла, с которым трудно не согласиться. Жаль, что так быстро и легко это происходит только в сказках.

***

Читайте также статью Григория Ноговицына о новом оборудовании сцены Театра-Театра.