«Как это они смогли сделать из меня... карбонария?»

И никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. В уходящем году, вынуждена признать, состоялся если не переворот, то, как минимум, сдвиг в моём мировоззрении.

Когда я это подытоживаю, то вспоминаю одно и то же, совсем как Лукашин из «Иронии судьбы»: 15 сентября я случайно (не нарочно, а случайно!) попала на публичные слушания по переносу зоопарка в Черняевский лес.

Друзья попросили, поскольку узнали о мероприятии поздно и сами уже не успевали. Я поняла, что люди очень обеспокоены, и прониклась. Те, с зелёными флажками, что заполнили и переполнили зал Дворца молодёжи, тоже не погулять вышли. Если это был срез общественного мнения (а это, подозреваю, он и был), то оно (мнение) прозвучало внятно и однозначно: лес трогать нельзя. Утром, прочитав в новостях отчёт о слушаниях, я ужаснулась: настолько циничным и беспардонным оказалось враньё.

Стало понятно, что худшие опасения не напрасны: лес надо спасать. Обзвонили и обошли всех знакомых, приставали к незнакомым: собирали подписи и отправляли письма — губернатору и депутатам, и президенту, и министрам. Знакомые и незнакомые реагировали единодушно и предлагали помощь: не просто подписывали, а брали подписной лист и возвращали заполненный, спрашивали, сколько уже напечатано ленточек и брались оплатить новую партию. Появилось ощущение, что действует какая-то организованная группа. Нас спрашивали: вы откуда? Вас вообще сколько? А мы от чистого сердца, и нас много, как оказалось.

Человек аполитичный и пацифистски настроенный, я — впервые в жизни — обнаружила в себе странное такое раздражение. И одновременно услышала сразу от нескольких знакомых одни и те же слова:

— Как это ОНИ смогли сделать из меня...
-...карбонария?
— Точно.

Когда, проезжая на автобусе мимо леса, представляешь себе, как туда вломятся грейдеры, чтобы сделать «саванну»; когда видишь скучающий взгляд над полосатым галстуком или оловянные глаза ИХ секретарш: «Вы вообще от какой коалиции?»; когда слышишь от соседки, интеллигентной и стильной дамы зрелых лет: «Вы что, не понимаете, что всё уже решено и ничего нельзя изменить»; когда чиновница в кабинете, стрельнув взглядом на двери, шепчет: «Я всё понимаю, но нам официально запрещено иметь по этому поводу личное мнение»; когда бывший одноклассник, увидев у знакомой зелёную ленточку, иронически интересуется: «А ты знаешь, кто оплачивает эти ленточки?» — вот тогда во мне просыпается маленький карбонарий. Да, мы знаем, кто оплачивает эти ленточки, потому что это мы их оплачиваем. И уверены, что люди на митинг пришли не за деньги, потому что это наши люди. Мои мама и папа, и дети, и муж. И одноклассники, однокурсники, соседи, и их друзья-мужья-дети. Ни одного случайного или лишнего человека.

Всё это не особенно приятно и занимает массу времени и сил. Но есть ощущение, что всё не зря, как бы ни повернулись события. Если лес пострадает — это будет наша личная большая утрата. Как потеря близкого и дорогого существа. И обидно сознавать, что наши «отцы-радетели» даже не поймут, что они натворили: их ведь не уполномочили на собственное мнение, у них тут ничего личного.

Читайте весь проект «Неочевидный 2014-й» в красивой вёрстке.