Шаг в пустоту. «Поддержка» Речного вокзала, ставшая заупокойной

Во всяком случае, подстрочник акции звучал именно так. На мой взгляд, Елена выбрала куда менее радикальную формулировку, чем следовало. Ведь, по сути, это была акция не столько «за PERMM», сколько против вполне конкретного события — грядущего размещения на Речном вокзале мультимедийного проекта «Россия — моя история».

Проект, который откроют в Перми, создан на основе одноимённой московской экспозиции на ВДНХ — официальных заявлений по поводу его открытия на Речном фактически не звучало, но во всех источниках этот вопрос позиционируется как решённый. Само по себе это очень плохо, и даже не потому, что «Россия — моя история» — проект откровенно пропагандистский и горячо поддерживаемый иерархами РПЦ и господами из администрации президента. И не потому, что его эстетическая и историческая ценность сомнительна — экспозиция не содержит ни одного артефакта, только мультимедийные приблуды и декорации. Хуже всего, что размещение этого исторического парка просто уничтожит Речной как место притяжения и городской активности.

Иногородние туристы сюда теперь точно не поедут — зачем, если аналогичные проекты за год и так откроют по всей стране? А местные жители насмотрятся на клипы и видео-инсталляции за две недели. Потом, допустим, настанет пора школьников, которых будут добровольно-принудительно свозить сюда под видом патриотического воспитания. А что потом? Откуда в нашем городе возьмётся аудитория, способная обеспечить посещаемость для этого титанического проекта? Сдаётся мне, что уже через полгода там всё затянет паутиной — впрочем, все, причастные к созданию экспозиции, на тот момент уже поставят себе галочки и благополучно обо всём забудут.

Отдельно обидно ещё и за музей PERMM, который годами возлагал надежды на возвращение на Речной — фактически, эти надежды одномоментно рухнули, и никто из представителей власти пока не снизошёл до того, чтобы дать по этому поводу какие-то комментарии. Обидно, но, в принципе, не очень удивительно, если посмотреть на то, как бульдозер под названием «Россия — моя история» катится по всей стране. В Тюмени этот прекрасный проект выставил из Дома Политпросвета музей изобразительных искусств: местные власти почти что выкинули его на мороз — переселили в здание, ни по каким критериям не готовое принять коллекцию классической живописи. В Махачкале ура-патриотическую поделку собирались строить на месте старого парка, который предполагалось частично вырубить — местные градозащитники чудом отстояли его. В Ставрополе вообще хотят под это дело возвести тридцатиметровый памятник князю Владимиру. Так что Пермь ещё относительно легко отделалась. Надо думать, это только начало бедствия — планируется, что «Россия — моя история» до конца года порадует жителей 25 городов.

Я надеюсь, что про всё это мы ещё будем много писать — интуиция подсказывает, что перед открытием проекта «Россия — моя история» Пермь ещё не раз попадёт в новостные сводки по тем или иным поводам разной степени скандальности. А пока ограничимся тем, с чего начали — акцией Елены Рэмбо.

Во-первых, сразу скажу, что мне эта акция нравится. Потому что больше всего она походит на ритуальное действо. На самом деле, момент с «поддержкой» как таковой, хоть и важен для самой художницы, но со стороны особо не прочитывается. С точки зрения драматургии важны ведь не страховочные тросы, а сам момент зависания над пропастью (пропасть там не бог весть какая, два этажа, но вполне достаточно, чтобы покалечиться). А вот момент добровольного выхода за край, шаг в окно... Всё это больше похоже на принесение себя в жертву.

Естественно, в глобальном смысле, в контексте большой истории искусства было бы выигрышнее, если бы этот шаг был совершён без всякой страховки и надежды на спасение. Но мы говорим про локальный контекст — и в этом контексте рады, что Елена жива и здорова. Кстати, именно благодаря своему оптимизму — просто она действительно верит в то, что некая символическая поддержка, явленная на акции в виде страховочных тросов, уместна и возможна.

Я вот не уверен. Если Речной задумали отдать под православно-патриотический ширпотреб, значит, там ему и быть. «Россия — моя история» не признаёт ни препятствий, ни конкурирующих организаций, ни чужих интересов. Если бы по чьей-то злой воле выставку запланировали разместить в здании Галереи, то пермским деревянным богам, скорее всего, уже сейчас пришлось бы убираться неизвестно куда. Поэтому судьба Речного вокзала кажется мне решённой. А ведь ещё пять лет назад пермяки делились на тех, кто любил музей современного искусства, и на тех, кто предпочитал бы видеть на его месте настоящий речной вокзал с речными трамвайчиками и билетными кассами. Ну что ж — видимо, утереться придётся и тем, и другим. Какая ирония.

Я люблю оптимистов, но не верю в «поддержку», которая могла бы повлиять в этой ситуации хоть на что-то. Да это и не так важно. Рано или поздно концепция акции и авторские пояснения забудутся, отойдут на второй план. Останется беспредельно мрачный и стильный видеоряд с пасмурным апрельским утром, обшарпанными стенами ещё не отреставрированного Речного, полусгнившей надписью «Пермь» и тревожным саундтреком группы Dvar, который так удачно подобрал автор видео Алексей Гущин. Вопреки желаниям Елены Рэмбо, которой вряд ли хотелось бы этого, документация её перфоманса станет для Речного, каким мы его помним, заупокойной. Но даже тогда в ней будет больше жизни, искренности и чистого искусства, чем во всём, что, видимо, будет происходить в стенах отреставрированного здания в ближайшие годы.