Андрей Маткин: Изучая историю через личные документы, мы устанавливаем метафизическую связь со своими предками

О начале проекта «Голоса прошлого» было объявлено в июне этого года на фестивале «Мосты». В рамках этого проекта планируется собрать хранящиеся у людей живые свидетельства эпохи, сохранённые в личных и семейных дневниках, письмах, почтовых открытках, фотографиях, мемуарах, а также аудио- и видеозаписях. Организаторам интересны материалы, созданные в широком временном диапазоне от царской России конца XIX века до развала СССР и «лихих» 90-х.

Информация, собранная в рамках «Голосов прошлого», будет тщательно изучена квалифицированными экспертами — представителями научного сообщества. Самые интересные и ценные свидетельства планируется опубликовать в СМИ и интернете.

Кроме того, планируется «оживление» истории путём озвучивая фрагментов дневников и писем, что позволит сформировать своеобразную историческую аудиотеку. Тексты личных документов могут быть озвучены самими владельцами, либо организаторами проекта и привлечёнными волонтёрами.

Мы поговорили с автором проекта «Голоса прошлого», старшим преподавателем кафедры всеобщей истории ПГГПУ, автором и руководителем проекта «Старая Пермь в 3D» Андреем Маткиным о том, как возникла эта идея и почему сейчас так важно узнавать нашу историю именно по личным документам.

Как возникла идея проекта «Голоса прошлого»?

— Очевидно, что в современном обществе есть интерес к прошлому. Люди интересуются историей, хотят узнать причины исторических событий. История России в ХХ веке была непростой и очень трагической. Практически каждое десятилетие случались какие-то глобальные исторические постоянно находились в стрессе, состоянии какого-то вызова. Они должны были всё время бороться либо с внешними врагами, либо с внутренними, то с разрухой, то с нищетой. Поколения росли в ситуации такой напряжённой борьбы. Конечно, сейчас мы живём в относительно благополучном мире. Но и современная жизнь нам тоже не даёт расслабиться. Понятно желание соотечественников разобраться со своим прошлым, и понять — кто мы, откуда, куда движемся, что с нами происходит и почему у нас такая непростая история?

На идею проекта меня натолкнуло несколько событий. Например, я был очень поражён акцией «Бессмертный полк». Эта инициатива возникла в провинции — найти фотографии своих родственников-фронтовиков, информацию о них, и рассказать об этом окружающим, показать их портреты. Миллионы людей очень быстро оказались вовлечены в этот процесс. Это было похоже на снежный ком, когда огромное количество людей увлеклось этой темой. В День Победы я смотрел трансляцию парада по пермскому телевидению: журналисты брали интервью у участников акции, и было понятно, что пермяки не так уж и много знают про своих предков. Знали, кто изображен на фотографии, например, их дедушка, когда погиб, но подробности биографии уже рассказать не могли. Но было видно, что они хотят знать о своих предках больше.

Кроме того, в социальных сетях можно заметить большой интерес молодёжи к изучению истории. Молодые люди публикуют фотографии из семейных альбомов, горячо обсуждают историю России. Некоторые мои коллеги извлекают на свет божий какие-то интересные исторические документы. Один из моих друзей, бывший однокурсник, коллега, опубликовал на своей страничке в Facebook выдержки из дневника человека, который жил в Пермской губернии во время Гражданской войны. Когда я начал это читать, то не смог оторваться, так ярко и увлекательно были описаны эти события, с удивительными подробностями.

Вообще, стоит сказать, что в отечественной исторической науке существует методологическая проблема, унаследованная от советских времен. Проблема в методах изучения истории и формах подачи исторических знаний. Я родился и двадцать лет прожил в Советском Союзе, получил там образование: школьное и высшее — историческое. Мой интерес к истории формировался ещё в то время. Но дело в том, что в советском государстве существовало своё, особое понимание истории.

Была одна точка зрения?

— Конечно, была господствующая идеология, которая определяла смысл нашей истории. Суть этой парадигмы заключалась в том, что есть некие законы исторического развития. Законы эти так же абсолютны, как и законы физики и астрономии, и они определяют жизнь всей цивилизации. Те люди, которые эти законы познали и будут действовать в соответствии с ними, станут свободными. Эти законы, считавшиеся «священными коровами», были сформулированы Марксом, Энгельсом и Лениным. В советской истории главными действующими лицами были вожди — партийные и государственные, вооружённые знаниями об исторических закономерностях и двигающие народы вперёд по пути исторического прогресса. Ещё были герои — те представители народных масс, которые принесли себя в жертву на алтарь истории. И были народные массы. Вот так мы и изучали историю — по историям вождей, героев и народных масс. Например, как у нас подавалась история войн: командующий армией такой-то двинул дивизию такую-то, в ней было столько тысяч человек, они провели бои, погибло столько тысяч человек, во время боёв звания героя получили бойцы такие-то. Всё!

А роли простого, обычного человека внимания вообще не уделялось?

— Она не имела никакого значения. Что нам переживания какого-то рядового солдата или рабочего, когда мы продвигаем исторический прогресс и движемся в светлое будущее? Роль отдельного человека была интересна лишь тогда, когда он становился героем. А героем он становился только тогда, когда приносил себя на жертвенный алтарь исторического процесса. Так история у нас изучалась и так преподносилась. Но даже такая советская история должна была быть собрана и описана на основании каких-то источников. Тут возникает вопрос — а какие источники интересовали советского историка? Его интересовала жизнь вождей, поэтому нужны их дневники, жизнеописания, фотографии и так далее. Интересовала роль партии, поэтому собирались протоколы заседаний и постановления партийных организаций. Дальше, интересовали истории героев — их биография и жизнеописания. Конечно, существовала система сбора исторических документов, их архивации и сохранения, но это были в первую очередь документы партийных и государственных учреждений. В советский период никто не занимался системно сбором личных документов, например, личных дневников — то есть документов принадлежащих обычным людям: писем, почтовых открыток, дневников, мемуаров и так далее. Эти документы не имели большого значения для историков.

Теперь мы живём в современной России. После того как потерпела крах советская система и коммунистическая идеология, нам казалось, что мы начинаем создавать новую Россию и вместе с ней начинаем писать какую-то новую, более реалистичную и более человечную историю.

То есть думали создать иную картину истории?

— Мы хотели получить не только историю вождей и народных масс, где человек — это просто цифра в статистическом отчёте, единичка среди сотен тысяч строителей коммунизма и бойцов на фронте. В тот момент, когда началось демократическое обновление, был очень большой всплеск интереса к истории, причём именно личной истории. Нам было очень интересно увидеть эпоху глазами обычных людей. Тогда появились историки, писатели, которые сами были участниками и свидетелями исторических событий. В конце 80-х, начале 90-х была целая плеяда журналистов, писателей вроде Варлама Шаламова, который писал о жизни заключённых в советских лагерях, или Виктора Некрасова, писавшего про Сталинградскую битву. Это была новая литература, непривычная для советских людей. Ничего подобного раньше не было, наша партия сильно берегла нас от таких трагических, а иногда просто чудовищных подробностей того, через что приходилось проходить простому человеку во всех этих исторических изломах ХХ века.

Как оказалось, надежды, что мы построим новое государство и обновим историческую науку, оправдались не полностью. Советское прошлое цепко держит нас, оно не хочет уходить. Это касается и понимания истории. В один момент ничего не исчезло. В исторической науке не очень многое изменилось за эти двадцать лет. Когда начались экономические реформы, нас убеждали, что мы должны трансформировать государство и плановую экономику превратить в рыночную. Первыми жертвами этих процессов стали образовательные и научные учреждения, поэтому многие молодые люди, которые хотели бы заниматься исторической наукой, оказались буквально на грани выживания. И сама система тех же архивов не очень изменилась. Если мы возвращаемся к теме личных документов, то системно они не собираются и не обрабатываются. Иногда личные документы попадают в архив, но случайно: родственники приносят, передают журналистам или ещё что-то. Но системы сбора, обработки и презентации этих личных документов до сих пор не существует.

Почему так? Неужели никому не интересно этим заниматься?

— Тут целый ряд причин. Понятно, что любого дела требуются финансы, и, чтобы организовать сбор, хранение и обработку большого массива документов, нужны деньги. К тому же нет понимания ценности этих документов среди тех, у кого эти документы могут сохраняться. Ну, лежат у кого-то дома пожелтевшие странички дневников или писем. Люди просто могут не понимать их значимость и важность, поэтому документы просто пропадают: их выбрасывают или сжигают. Таким образом, мы теряем эти крупицы важного исторического знания.

Можно ли тогда назвать «Голоса прошлого» попыткой эту ситуацию изменить и рассказать людям, что это важно для них и для науки?

— Думаю, что это именно такая попытка. Конечно, мы ничего системно, за один раз изменить не сможем. Но сделать первый шаг, показать пример какого-то действия, разбудить интерес общественности к этой теме, думаю, в этом может быть ценность проекта. Я знаю, что у нас в городе, в академической среде, в вузах, были и есть лаборатории изучения устной истории. Это очень похожее по теме направление, когда изучаются индивидуальные воспоминания очевидцев исторических событий. Но там фиксируются устные воспоминания: опрашивают жителей города, коллег по вузу или едут в экспедицию в деревню и там с бабушками беседуют. Это близкое явление по смыслу — у живых, уже пожилых людей пытаются узнать и зафиксировать их воспоминания об исторических событиях, свидетелями которых они были. Издаются сборники таких воспоминаний — у нас такие есть в педагогическом университете. С этим интересно работать, но, как мне кажется, у подобных направлений изучения истории есть свои издержки. Во-первых, люди в возрасте могут что-то забыть, во-вторых, они могут уже что-то прифантазировать. Когда я читал эти воспоминания, замечал, что они порой фрагментарны, содержат неточности. Другое дело, если мы берём личные документы. Вспомните моего коллегу, который нашёл в чужой семье дневники участника Гражданской войны. Ведь это свидетельства очевидца, записанные по следам случившихся событий. Думаю, что ценность таких документов гораздо выше, чем воспоминания, записанные спустя несколько десятилетий, хотя и этим тоже надо заниматься.

Общая идея и устной истории, и изучения личных документов (недавно появился новый термин — «эгодокументы») — это расширение круга и характера исторических источников. Это изучение истории не только на основании отчётов государственных организаций, а именно попытка изучить память народа через конкретных её носителей. Думаю, поэтому «Голоса прошлого» могут быть интересны людям. Потому что такие воспоминания любому современнику близки и понятны. Если вы читаете воспоминания какого-то человека, который описывает события через призму личного восприятия, или читаете какой-то сухой отчёт государственной организации, которая что-то строила или производила, тут очевидно, что из этого интереснее. Интересно изучать историю через конкретные личные воспоминания, потому что они очень живые, насыщенные эмоциями, мелкими деталями и подробностями, которых в отчётах просто нет. Кроме того, в этих личных документах мы видим и личное отношение человека: что ему нравится, что не нравится, чем он восхищён, чем он поражён, что причиняет ему боль и страдание. И это эмоциональное восприятие тоже важно.

То есть это должно быть близко к людям, и, может быть, они смогут узнавать в прошлом самих себя?

— вы сейчас очень хорошую мысль сказали, насчёт того, чтобы узнавать самих себя. Например, когда я работаю с каким-то личным документом: письмом, открыткой, подписанной сто лет назад, или со страницами дневника, происходит очень интересный ход мысли. Изучаешь документ и невольно задаёшься вопросом: а как бы я повёл себя в этой ситуации, а что бы я чувствовал, когда это происходило? Человек хоть немного задумывается, рефлексирует, пытается понять себя в этом мире, невольно переносит себя в эту ситуацию, и происходит личное прочтение истории. И ещё — ты задаёшься примерно таким вопросом: человек строил коммунизм на стройках первых пятилеток, а сейчас эти предприятия, например, стали частной собственностью и принадлежат какому-нибудь олигарху. А десятки тысяч людей, два-три поколения, работали на этом предприятии, уверенные в том, что они строят светлое коммунистическое будущее. И ты пытаешься глазами этих людей взглянуть на современный мир и задаться вопросом: а всё ли мы правильно воспринимаем в этом мире? Всегда ли мы должны верить тому, что нам говорят властители умов, правители, вожди, которые нас ведут к чему-то, а через пятьдесят лет оказывается, что все идеалы разрушены, а смысл жизни обесценился?

Можно ли так же задуматься и о том, правильно ли мы распоряжаемся тем, что нам эти люди из прошлого оставили?

— Конечно. В результате, когда мы изучаем историю через личные документы, в нашем сознании устанавливается метафизическая связь между эпохами, между нами и предками, которая у любого мыслящего человека порождает целую волну идей и размышлений. В этом их ценность и, может быть, какая-то опасность для тех, кто бы не хотел, чтобы люди думали об истории, о своей роли в ней. Вообще во все эпохи, во всех государствах, не только в России, была такая тенденция, что власть имущие хотели видеть в народных массах некое покорное управляемое сообщество, которое не задумывается и по первому приказу начинает куда-то двигаться и что-то делать.

Проект «Голоса прошлого» будет ещё и мультимедийным — людям предлагается записывать эти документы на аудио. Для чего такое решение?

— Я думаю, что это просто технический вопрос, можно было бы обойтись и без записи. Но предложение поучаствовать в озвучивании дневников, по-моему, решает две задачи. Первая — облегчает восприятие информации для потенциальных потребителей. У нас сейчас люди всё меньше читают, всё больше смотрят и слушают. Это в тренде современного медийного общества: так можно облегчить работу с информацией для большего круга людей. Вторая сторона — это то, что есть некий элемент интерактивности, когда человек, если хочет, может прийти, вслух эти дневники прочитать, а мы это запишем. И когда человек читает, значит, он пропускает информацию через себя, более личностно и более глубоко и эмоционально переживает эти события. Я предполагаю, что у него должно возникать более личное отношение к истории, а дистанция между современным человеком и тем героем, который жил 50 или 100 лет назад, должна в результате сокращаться. И это прекрасно, что современные люди, участвуя в таком проекте, смогут почувствовать причастность к истории. Для них история станет более значимой, понятной и более ценной. Одно дело — прочитать о чём-то в книге, а совсем другое — озвучить мысли человека, который жил сто лет назад, защищал Родину на войне или сгинул в сталинских лагерях.

***

Стать участником проекта «Голоса прошлого» может каждый. Для этого нужно изучить содержание семейных архивов, поискать в них личные документы, в которых ярко отражены важные исторические события в жизни России и региона в ХХ веке. Затем эти документы можно передать организаторам проекта. Можно предоставить как оригиналы, так и копии (но при этом вполне возможно, что организаторы запросят оригиналы).

Передать материалы для проекта «Голоса прошлого» можно так:

1. Принести документы в редакцию интернет-журнала «Звезда» (ул. Петропавловская, д. 53).
2. Прислать цифровые копии документов по электронной почте [email protected].

Страницы проекта в социальных сетях: Фейсбуке, Вконтакте.