Саша Фролова: Чем меньше искусство связано с реальностью, тем лучше

Расскажите подробнее о вашей выставке в PERMM — будет ли это принципиально новый проект, или в Перми будут представлены ваши работы разных лет?

— Впервые моя персональная выставка будет иметь такой масштаб. Выставок у меня было много, но столько объектов на такой большой площади я никогда не выставляла. В музее PERMM будут представлены работы, сделанные на протяжении последних девяти лет, и несколько новых работ. Мне было интересно поэкспериментировать с экспозиционными решениями и попробовать какие-то необычные ходы — не хотелось показывать работы просто на фоне белых стен, поэтому белых стен почти не будет, пространство музея поменяется и превратится в своеобразный парк аттракционов. Первый этаж будет решён в графичной черно-белой гамме, а на втором этаже зрителей будет ждать буйство цвета, разноцветные стены и яркие цветные работы, как будто бы вылупляющиеся из этих стен, раздувающие эти стены.

В ваших работах есть много отсылок к футуризму. А в выставочной аннотации говорится, что вам свойственна «ироническая рефлексия по поводу современного мира». Сколько всё-таки в ваших работах будущего, и насколько они привязаны к сегодняшнему контексту?

— Мне хочется, чтобы моё искусство было максимально абстрактным, абсолютно не привязанным ни к чему. Чем меньше оно будет связано с нашей реальностью, тем лучше. На мой взгляд, искусство — это вообще такое отрицание физических законов и законов реальности. И их низвержение. И в этом смысле искусство является чудом. Искусство — это манифестация присутствия чудесного во Вселенной. И дело даже не в футуризме, а в попытке дать зрителю возможность забыть хотя бы на те полчаса, что он пробудет на выставке, про актуальную реальность и предложить вместо неё другую, параллельную, с иными формами и иными цветами, реальность, существующую по иным, своим собственным законам — законам фантазии.

Задумываясь о будущем, в каких красках вы его видите? Будет ли оно выдержано в жанре утопии или антиутопии?

— Я придерживаюсь той теории, что через какие-то столетия или, быть может, тысячелетия, человечество достигнет вершин в технологическом прогрессе и пресытится им или окончательно зайдёт в тупик. Произойдёт некий скачок развития в психической и эмоциональной сфере. Люди начнут видеть всё в усиленных цветах, ощущать всё иначе и использовать свои эмоции в качестве энергии по аналогии с тем, как мы сейчас используем электричество или батарейки. Произойдёт психическая сингулярность, возникнет сверхчеловек со сверхспособностями, идеальный человек, который построит идеальный мир, и человечество вернется к изначальному райскому состоянию, но на качественно новом уровне. Конечно, это утопия, но мне нравится фантазировать на эту тему. Так, некоторые мои скульптуры являются воображаемыми машинами, фантазиями на тему того, как могли бы выглядеть машины, управляемые психическими энергиями. Как «Люболёт» или «Miraclescope», детектор чуда.

Вас наверняка обычно спрашивают о том, какую роль в вашем творчестве сыграла школа при «Строгановке», но, возможно, интереснее спросить по медицинский колледж, в котором вы учились — оставил ли в вас отпечаток этот опыт?

— Как я теперь осознаю, он помог мне понять, к чему я точно не готова и чего не хочу, а чего хочу на самом деле. Я поняла, что безумно хочу заниматься искусством и не могу без этого жить. И что я не могу взять на себя ответственность за чужие жизни, если у меня в голове рифмуются стихи или возникают какие-то образы. Если у меня голова занята чем-то другим, я не могу пойти в эту профессию. Без этого опыта и осознания у меня не было бы такой сильной тяги к тому, чтобы заниматься искусством.

Судя по вашей биографии, у вас, по большому счёту, не было чёткого периода поиска себя в материале, в форме. Вы изначально выбрали латекс в качестве основного материала? Что повлияло на это, почему так вышло?

— Безусловно, поиски были, просто сейчас я их меньше афиширую. Сначала я делала работы, слепляя детские игрушки в разные огромные формы, делала из скотча и картона огромные костюмы, поэтические перформансы... Была масса экспериментов, в итоге я постепенно пришла к тому, что делаю сейчас. Мне уже тогда нравились надувные формы, я уже тогда искала, как их применить. Я ездила на разные производства надувных игрушек, изучала эту тему. И вот однажды меня пригласили на MTV, где я увидела на телеведущей платье из латекса и просто влюбилась в этот материал. Он обладает чистой визуальной эстетикой, он очень эффектно смотрится, блестит. Потом мы совместно с фирмой, которая им занимается, начали делать костюмы и скульптуры, разработали технологию, и это стало развиваться. Сегодня я делаю скульптуры уже не только из латекса — дело в том, что латекс может существовать только в помещении и не может работать на улице, он очень хрупкий и чувствительный к внешним воздействиям, «живой». А мне хочется выходить и раздуваться на новый масштаб: надувные скульптуры, собственно, для этого и созданы. Мне хочется двигаться в сторону надувной архитектуры, текстильной пневмоархитектуры, делать масштабные надувные паблик-арт проекты. Пока на данный момент самая большая моя работа была семь метров в длину. Надеюсь, ещё что-нибудь раздуем.

Какие ещё мотивы и темы интересовали вас за годы творчества и какие особенно интересуют сейчас?

— Мне интересно работать с символом и знаком. Я по образованию графический дизайнер, мне интересна игра двухмерного и трёхмерного. Речь идёт о формах, которые с одних точек зрения выглядят плоскими,а с других приобретают объём. Это такой интересный эффект, который немного спутывает сознание. Находить какие-то новые формы, которые актуальны в данный момент, придумывать новые несуществующие символы, чтобы форма была простой, лаконичной и символичной — мне это интересно, и, мне кажется, это так или иначе прослеживается в моих скульптурах. Ещё в рамках моего проекта AQUAAEROBIKA я работаю с женским образом и с иронией по поводу представлений о нём в культуре и искусстве двадцатого века. В моём образе есть и анимация тридцатых, и футуризм шестидесятых, и безумная яркость рейвов девяностых — всё это смешивается в одном персонаже.

Вернёмся к латексу. Говоря о проекте «Albinism», вы описываете скрытые в нём гедонистические мотивы инфантильно — мороженое, воздушные шарики и так далее. Но в массовой культуре латекс ассоциируется ещё и с сексуальностью, насколько для вас важен этот мотив?

— Мне важна не какая-то конкретная сторона, а их контраст и столкновение, которые и дают эффект привлекательности. Куратор моей выставки Наиля Аллахвердиева не зря пишет, что как таковое желание здесь как бы переходит в другую категорию, становится желанием заполучить продукт в красивой упаковке. Это столкновение контекста наивного и контекста сексуального, который привносит латекс, даёт эффект будоражащего воздействия на зрителя, который не понимает, как это воспринимать и начинает сам с собой вести спор о том, что сейчас видит. Мне этого и хочется добиться: вовлечь эмоционально, загипнотизировать и взбудоражить.

Кто из современных российских или мировых художников представляет для вас особый интерес, за кем вам кажется интересным наблюдать?

— Например, это японская художница и скульптор Марико Мори, она делает очень интересные проекты, связанные с космосом. Мне вообще очень нравятся японские художники и японцы как нация. Они вдохновляют меня тем, что у них иной, смещённый взгляд на вещи и нестандартный тип мышления. Мне хочется, чтобы искусство, которое я делаю, тоже смещало ракурс взгляда, заставляло смотреть на обыкновенные вещи по-новому. Ещё мне очень нравится Аниш Капур — особенно то, как он работает с формой, с масштабом. Я всегда в абсолютном восторге от его работ, от их технологического уровня — ты разглядываешь их и просто не понимаешь, как это можно было реализовать. При этом у него есть философия формы, форма у него выступает как поэтическая метафора. Также мне нравятся художники, которые работают с надувными объектами. Есть коллектив FriendsWithYou из Майями. Они делают большие инсталляции, целые марши надувных аэростатных объектов на пляжах Майями, это потрясающие художники.

Можете ли вы несколько подробнее рассказать о перформансе, который ждёт зрителей на открытии в музее PERMM?

— Для меня скульптура и перформанс являются одной историей. Посмотрев моё концертное выступление, зрители смогут лучше понять работы, которые представлены на выставке, и тот мир, в который я пытаюсь их пригласить. Мой проект AQUAAEROBIKA — это синтез электронной музыки и перформанса, музыкальное шоу с участием больших надувных костюмов. Собственно, я расцениваю это шоу как живую движущуюся скульптуру. Это направление, которым занимался в девяностые Андрей Бартенев, но у него скульптуры и костюмы были из папье-маше. Поскольку я его ученица, я продолжаю эту историю, но в другом ракурсе.