Учитель года в Пермском крае Максим Расторгуев: Дети лишены человекоугодничества, чем страдают многие взрослые

Сейчас, после победы на краевом конкурсе, Максим готовится к общероссийскому этапу педагогического соревнования. Летом надо сделать учительский сайт и подготовить эссе. Главные испытания ждут осенью. Молодой человек рассказал «Звезде» о своём первом уроке, о том, что ребята интересуются политикой уже с пятого класса, и том, почему на каждый, даже самый неудобный детский вопрос лучше ответить.

«Мы привыкли, что, входя в класс, видим ряды парт, которые стоят как по линеечке»

Максим, насколько я знаю, ваши уроки проходят достаточно необычно...

— Да, стараюсь искать фишки. Мой подход в том, что дети должны быть сотворцами искусства. Последний пример — открытый урок на краевом этапе учительского конкурса. Тогда ребята принимали участие в своеобразном перформансе...

А до него мы разбирались, когда появилось одно из самых известных музыкальных произведений: в эпоху барокко, как считают многие, или уже в двадцатом веке? Взяли отдельные фрагменты настоящей барочной музыки, смотрели нотные грамоты, находили определённые знаки. Затем те же знаки увидели у Ремо Джацотто, современного композитора, который на самом деле и является автором. Как мы выяснили, он просто скомпилировал готовые элементы — и получилось произведение, бесспорно, гениальное.

Потом мы обсуждали, какой смысл оно может нести — ребята с трудом, но пришли к общему мнению. И уже после этого показали небольшую театральную сценку, в которой отражалась главная, на их взгляд, мысль произведения. Кстати, когда шло обсуждение, было очень интересно слушать учеников. Я удивился, что в 8 классе ребята настолько остро чувствуют проблему — они решили, что композиция рассказывает об отношениях толпы и индивидуума...

На другом уроке мы разбирали оперу «Орфей и Эвридика». Это уже в 4 классе. Дети могли примерить на себя разные роли — выбрать героев, с которыми хотели прожить занятие. Вот звучит вступление, и они начинают взаимодействовать согласно сюжету. Больше показывали мимикой, жестами, но могли и спеть. Потому как главный герой, Орфей, — он ведь и пел, и играл и на разных инструментах.

Понятно, что так материал закрепляется гораздо качественней.

Я пытаюсь представить... Приходят ученики, скажем, с математики. И попадают в какую-то совсем новую реальность. Все ли адекватно реагируют?

— Это, на мой взгляд, здорово, что ученики могут оказаться в совершенно в другой среде, где действуют иные правила игры. Хотя я не исключаю использование новых форм и на других уроках, в том числе, математике.

Безусловно, не все однозначно реагируют: люди разные, у всех своё отношение. Я ведь работаю в общеобразовательной школе, а она для всех. Всякое бывает. Например, ещё в начале моей работы, был у меня один ученик, из 7 класса. Очень импульсивный, такой — стереотипный хулиган в представлении многих людей. На уроках обычно ничего не делал, вёл со мной полемику. И с другими учителями, думаю, так же. Но как-то — я вёл урок уже не в его классе, а в начальной школе — было знакомство с шумовыми инструментами. У ребят была возможность попробовать себя, просто поиграть, мы устроили что-то вроде коллективных музицирований. Этот парень проходил мимо. Наверное, услышал шум, что было нетрудно. Заглянул. Я подумал, не стоит его гнать только потому, что он пришёл не на свой урок. И он отлично провёл время вместе с нами, в этом коллективном музицировании. После этого его отношение к моему предмету изменилось.

Когда на уроках есть возможность для практики, что-то поделать своими руками — это всегда мотивирует, появляется интерес. А когда ребята вынуждены всё занятие писать или смотреть только лишь фильм учебный — это надоедает уже минут через пятнадцать.

Но на других уроках так и происходит?

— Я бы не сказал, что прямо так. Это стереотип. В нашей школе коллектив, в основном, молодой, что, конечно, радует. И по общению с коллегами я знаю, что многие тоже применяют вот эти практикоориентированные подходы. Видят, что это мотивирует.

Вы сказали о восьмиклассниках, которые рассуждали о противостоянии конкретного человека и толпы. Что, на ваш взгляд, их к этому подтолкнуло?

— Мне кажется, дело в возрасте переходном, на который обычно многие педагоги жалуются. Ребята уже рассуждают, как взрослые, хотят вести себя именно так, могут какие-то вопросы решать сами, у них появляется своё понимание некоторых проблем в обществе. С восьмиклассниками и девятиклассниками очень интересно общаться. Да, зачастую поведение, как у маленьких, но куда без этого? Взрослые люди — и те делают глупости, совершают ошибки, ведут себя как дети. Это нормально.

Вообще у современных школьников гораздо больше возможностей, но из-за этого и куда больше искушений, трудностей. Потому что не сразу понятно, как лучше эти возможности использовать. Школа должна быть как раз местом, где у детей будет выбор — чтобы ты мог себя проявить в том или ином деле, сравнил разные занятия. Не просто узнавал какие-то факты по предметам, а пробовал себя во взаимодействии с другими людьми.

Взаимодействия, как мне кажется, вообще очень не хватает — детей между собой, с учителями, родителями. Все участники образовательного процесса часто живут как в вакууме, отдельно друг от друга. Ещё и поэтому на уроках важно заниматься чем-то практическим, проводить обсуждения.

Кроме того, посмотрите на пространство внутри любой школы. Мы привыкли, что входя в класс, видим ряды парт, которые стоят как по линеечке. Такая атмосфера мешает творческому развитию. Кстати, у нас есть отдельное место, где дети могут просто отдохнуть, — релакс-зона. Ещё есть кабинет с одними белыми стенами, на которых можно писать, причём делать это прямо во время уроков. Покрытие такое, что записи можно стереть. Такой кабинет пока один, но я думаю, что за чем-то подобным будущее.

«Школьников беспокоят разные вещи, они же не глупые и всё видят»

Это прекрасно, что вы и ваши коллеги стараетесь создавать особую атмосферу. Но часто образ учителя рисуется другим. В последнее время, например, много разговоров о поведении педагогов после оппозиционных митингов. Учителя и завучи, как сообщается, рассказывали подросткам о том, кем на самом деле якобы является Алексей Навальный. В одном пермском заведении не выпускали детей из здания во время очередной акции протеста.

— Я думаю, что не стоит огульно осуждать всех учителей, которые делают что-то подобное. Скорее всего, многие, в первую очередь, хотели каким-то образом защитить детей. То есть это была не попытка сорвать политическую акцию, а желание оградить ребят...

Самостоятельное желание?

— Не знаю, честно говоря. Мне такие примеры незнакомы, я только читал об этом в соцсетях. Но если следовать логике, что кто-то дал команду, потом это спустилось ниже, ниже и, в конечном счёте, дошло до учителей — это напоминает роман о Большом брате (роман Джорджа Оруэла «1814» — Прим.ред.). Всё-таки мне кажется, у нас ещё не настолько всё тоталитарно и репрессивно, по крайней мере, я хочу в это верить.

Ребята вообще интересуются политикой?

— Безусловно, и им хочется об этом говорить. И да — важно, как учитель сможет объяснить какие-то процессы. Здесь нужен компромисс, как и во многих других вещах. Не стоит призывать к неким необдуманным действиям, но и выключать детей из общественной жизни тоже не стоит. То есть надо уважать право высказываться о ней.

Школьников беспокоят разные вещи, они же не глупые и всё видят. Уже с класса пятого начинают об этом говорить...

Прямо с пятого?

— Ну, в этом возрасте, скорее, они многое повторяют за родителями. Допустим, папа автомобилист, приезжает домой и ругает власть за плохие дороги. И приходя в школу, дети передают его слова. Но в седьмом, восьмом, девятом классах уже пытаются сами искать причины происходящего. Видно, что их это очень волнует. Однако, по своему опыту могу сказать, что детям всё-таки куда интереснее общаться на личные темы, говорить о взаимоотношениях. Политика, насколько вижу лично я, волнует их всё-таки меньше.

«Если всё идёт не по плану учителя, он не должен сворачивать обсуждение»

Учитель — это воспитатель, моральный авторитет или кто-то ещё?

— Сложный вопрос. Мне кажется, учитель должен своим поведением показывать пример, пример отношения к разным вещам. И к политике, в том числе. Но вряд ли это можно назвать воспитанием в чистом виде — знаете, с кнутом и пряником.

Уроки того, кто только даёт знания, обычно проходят неэффективно, то есть педагог и знания не может передать, и воспитать ничего не может. Дети учатся у тех, кто им нравится, а нравятся им люди, по которым видны какие-то их принципы. Одна молодая учительница как-то сказала: «Мне не платят за то, чтобы я любила детей». Ей ответили, что дальнейшие годы её работы окажутся кромешным адом. Так оно, скорее всего, и было.

Очень хорошо запомнил одну ситуацию. Год назад мы готовились к последнему звонку. И был какой-то вопрос, трудный, который вызвал у ребят дискуссию. Спорили о сценарии. Начали переходить на личности, оскорбления. И один молодой человек вдруг взял инициативу на себя. Не помню, что именно он сказал, но это было очень похоже на то, что обычно говорю я — в моменты, когда ученики начинают спорить, например, из-за трактовки музыкального произведения. Почему, скажем, Орфей оглянулся в последний момент, хотя знал, что из-за этого он потеряет свою возлюбленную? Дети могут быть очень темпераментны, и важно, чтобы они слышали не только себя, но и другие позиции... Так вот, тот молодой человек дал возможность высказаться обеим сторонам: говорит один, другой — затем все вместе начинают искать компромисс. Человек проявил мудрость! Не скажу, что только благодаря мне, но в этом я заметил и свой стиль работы. В таких ситуациях вообще видишь смысл своей деятельности.

А вы не боитесь, что дискуссия на уроке может зайти слишком далеко, и вы уже не сможете с ней справиться?

— Нет, класс — это вообще уникальное сообщество людей, которое само себя регулирует. И когда кто-то высказывает, скажем, оскорбительную, мысль, обычно другие дают об этом знать.

То есть это вопрос доверия, надо давать высказываться, и даже если произойдёт, казалось бы, что-то страшное, всё само собой урегулируется?

— Практика показывает, что да. Если всё идёт не по плану учителя, он не должен сворачивать обсуждение. Заявлять: так, ребята, мы больше не будем про это говорить, это плохая тема, идём дальше. Ни в коем случае не стоит допускать такого. Дети почувствуют, что что-то пошло не так, и будет ещё хуже.

Расскажите о ситуациях, которые вас чему-нибудь научили.

— Есть такие. Помню, я готовился к открытому уроку, первому своему такому занятию. Ожидалось, что будет много гостей. Мы тщательно всё делали. Больше-то я, конечно, чем дети... И вот начинается урок — а ко мне пришёл всего один человек! Тогда я понял, что все уроки, мои, да и вообще всех учителей, должны быть не для публики, а для учащихся. Казалось бы, очевидная вещь, но тогда я её очень хорошо почувствовал.

Ребята, кстати, работали как обычно. Оставались непосредственными. Вот этому они учат меня очень часто — непосредственности. Дети, уж так получается, лишены человекоугодничества, чем страдают многие взрослые.

«Умение импровизировать — одно из самых важных!»

С ужасом вспоминаете свой первый день в школе?

— Не с ужасом, но есть, что вспомнить. Первый мой урок был у третьего класса. Понятно, что я имел достаточно времени для подготовки. И очень скрупулёзно всё делал, буквально прописывал каждое слово, что я буду говорить, как я буду себя вести, куда я встану в этот момент, а куда — в следующий. Какую музыку и когда включу.

И не скажу, что тогда были лучшие мои уроки. Когда занятие структурировано — это хорошо, но не стоит этим увлекаться. Может пропасть ощущение, что ты узнаёшь что-то новое, когда у детей горят глаза. Только к концу первого года работы удалось...

...выдохнуть?

— Да. Сейчас я за то, чтобы было больше импровизации, больше неожиданностей. Умение импровизации — вообще одно из самых важных! Бывает, учитель задаёт вопрос, а один ученик уже знает ответ, и ты не хочешь, чтобы он его сейчас сказал. Потому что нарушится весь план. То есть получается, дети мешают учителю работать. Так не должно быть.

Пусть ребёнок ответит, и хорошо. Ты должен сориентироваться. Раньше, конечно, меня это стопорило: смотрю на часы — ещё пятнадцать минут до конца, а дети уже до всего дошли. Что ж, в конце концов, всегда можно задать вопрос на уточнение, на более глубокое понимание произведения.

Пока вам удаётся совмещать музыку и преподавание, но как бы поступили, если бы пришлось выбирать?

— Я занимаюсь музыкой с пяти лет, она всегда была для меня смыслом жизни. Но в последнее время я стал ощущать себя больше учителем. И поэтому очень сложно выбрать. Однако если вы так ставите вопрос, то, наверное, я бы остался в школе...

Затянуло?

— Да. Когда ты выступаешь на сцене, делишься своими эмоциями, своим талантом, трактовкой музыки... Но когда ты в классе, передаёшь опыт, знания — как мне кажется, это более благородное дело и менее такое, знаете... влияющее на гордыню. А среди музыкантов это очень распространено — излишняя самовлюблённость и так далее.

Да, раньше мечтал стать известным исполнителем и ездить с концертами по миру. А сейчас хочу делать своё дело хорошо, качественно, отдаваясь ему полностью. Бывает же, что приходит желание где-то схалтурить, расслабиться — хочу сделать всё, чтобы этому не поддаваться.