Олег Лейбович: Подозреваю, что «Дневник рабочего» — уникальный случай

Многие ли знают, как жили наши дедушки и бабушки? Что носили? Куда ходили? Что читали? О чём разговаривали? Как был устроен их быт? Личный дневник пермского рабочего Александра Дмитриева поможет окунуться в жизнь горожан послевоенных лет.

Уникальное издание вышло в электронном формате. Организаторами и вдохновителями проекта стали специалисты Пермского государственного архива новейшей истории (ПермГАНИ), которые привлекли к работе пермских учёных. В результате получился интереснейший труд для самого широкого круга читателей, уверен научный руководитель «Дневника рабочего» — доктор исторических наук, профессор Олег Лейбович.

— На диске есть не только дневниковые записи Александра Дмитриева, но фотографии тех времён и даже первые два куплета из песен, которые Дмитриев слушал на пластинках. Трейлеры фильмов мы не стали включать — места бы не хватило. Хотя автор дневника смотрел все фильмы, которые шли в то время в пермских кинотеатрах. К тому же при работе над «Дневником» мы столкнулись с трудностью идентификации фильмов: фильмы закупались на сером рынке, шли без титров, названия были вполне произвольные, их было трудно искать. Ну, а вторая сложность — это, конечно, язык. Нам приходилось буквально расшифровывать речь нашего героя! Дмитриев работал на заводе Сталина и, естественно, пользовался заводским жаргоном, описывая разные технические процессы, свои трудовые и прочие проблемы. Например, «горшок» — это, как мы поняли, скорее всего, двигатель, а вот «комиссионка» — это не магазин, куда сдают вещи, а особый вид испытания двигателя в течение длительного времени. И за это платили определённые деньги!

Кто такой Александр Дмитриев и чем так интересен его дневник?

— На основании «Дневника рабочего» можно выстроить образ мира, который совершенно не совпадает с передовицами «Правды», и получить представление о том, как человек реализует свою индивидуальность в условиях сталинского общества. Эта индивидуальность очень мало похожа на ту, которая в то время создавалась даже хорошей литературой. Если видеть в дневнике автопортрет рабочего, то этот рабочий не только не совпадает с образом рабочего или просто современника. Он другой! На самом деле, это очень любопытный рабочий — он книжки читает. Есть даже запись в дневнике: «Сегодня пили с Васей и Петей. Напились очень сильно. Взял у него книжку почитать». Взгляд на литературу выражен скупо: обычно «нравится-не нравится». Но Дмитриев читает больше, чем средний советский интеллигент того времени. Его интересует классика! Например, поедет он куда-нибудь на военный аэродром движки свои чинить — и подписку на Чехова оформит, а потом об этом напишет радостно.

Этот человек умеет считать деньги, что также сильно отличает его от современников. Он очень точно рассчитывает, когда надо сменить работу, чтобы не потерять в заработной плате, когда уйти с одной работы на другую. А когда Дмитриев планирует своё путешествие на пароходе до Астрахани, то приводит очень точные арифметические расчёты, прикидывая, где купить арбузы, а где их продать, чтобы компенсировать затраты на поездку. Это взгляд едва ли не из наших 1990-х, а описано в 1951-1953-м годах. Я не знаю, где он это приобрёл. Дмитриев интересуется политикой и даже иногда вклеивает в дневник вырезки из газет. Он не пропускает ни одной премьеры в оперном, благодаря чему мы узнали, какие спектакли шли в те годы в нашем театре. Какие-то совершенно немыслимые французские оперы, которые и в Париже-то ставились пару раз! Но почему-то они ставились в городе Молотове в 1946-1947 годах.

На дневниках Дмитриева лежит отпечаток времени. Автор работает над собой! Есть в этом что-то советское, только вот продукт не совсем советский получился: этот его экономизм, достаточно критичное отношение ко всему, что он видит и слышит.

А как вы вышли на Дмитриева?

— Лет двенадцать назад, перед тем как уйти из жизни (годы жизни А. И. Дмитриева — 1918-2005 — ред.), он сам пришёл в ПермГАНИ и сдал свой архив. Причём архивное руководство проявило широту взглядов, документы взяли. Дневник длиннющий! Он вёл его с хорошей регулярностью с 1940-го года и фактически до конца 1980-х. Кстати, кроме дневника, у Дмитриева были ещё и стихи, но они до архива не дошли. Ну а года два назад архивные работники вдруг «наткнулись» на «Дневник» — к общему удовольствию и радости.

Кому первому пришла идея — учёным или сотрудникам архива?

— Идея была абсолютно общей. С документами бывает сложно — некоторые кажутся говорящими, другие — совсем скучными. Есть разные мнения по поводу того, что с ними делать. А здесь был общий восторг!

Восторг учёных понятен: люди, работающие с первоисточниками, действительно могут оценить их значимость. Но вы решили выпустить дневник за стены архива!

— Да. Дело в том, что до нас из того времени дошло не так уж много дневников. Эпоха была невегетарианская. Старались поменьше писать. Писали литераторы, за редким исключением — партработники. А рабочие никакие записи не вели. Здесь же мы видим живой дневник настоящего рабочего. Им самим написанный! И это взгляд на время сквозь призму человеческой судьбы, причём судьбу предъявляет рабочий. К тому же мы задались вопросом: а из каких источников мы черпаем представление о жизни и внутреннем мире советского рабочего? Из плакатов? Да. Из агиток? Да. А здесь — ДНЕВНИК!

Более того, когда мы стали читать дневник, он оказался ещё и чрезвычайно интересным, потому что автор писал не только про свои чувства, но и описывал жизнь, быт. У него масса бытовых зарисовок. Он рассказывает про свои поступки: как новую зарплату пытался получить, новые спецовки, как конфликтовал с местной и центральной властью. При этом Дмитриев не был активным общественником. Больше всего его интересовали взаимоотношения с Зиной, а также с мамой, мачехой и папой. И этот пласт отношений внутри городских семей — а Дмитриев, кстати, горожанин во втором поколении — тоже предельно интересен. В дневнике есть зарисовки городского быта, магазинов, дорог, деревянных кинотеатров, куда наш герой бесконечно ходил. Достаточно много описаний встреч с товарищами: что пили, о чём спорили... Таким образом, мы получаем картинку той самой жизни. Конечно, пропущенную через личный опыт и личное восприятие, но новую, свежую и открывающую для нас много вещей, про которые мы просто не знаем.

А сейчас мы готовим ещё и издание его дневников в годы войны, в том числе и на бумажном носителе.

Для кого это издание?

— Дневники никогда не бывают для широкого круга, потому что там нет сюжета. С великими мира сего Александр Дмитриев, к счастью для него, не встречался. Каких-то страшнейших потрясений, кроме того, что поругался с Зиной, он тоже не переживал. Да и описал он семейные взаимоотношения на языке своей эпохи достаточно скупо. Правда, где-то в конце дневника у Дмитриева вдруг появляются эротические сновидения! Но, думаю, что издание будет интересно профессиональным историкам, краеведам, преподавателям вузов и школ. Потому что в архивах за тот период времени сохранилось очень мало документов, вышедших из-под пера рабочих. Всякого рода заявления, объяснительные, докладные записки и прочее — это произведения государственных служащих или интеллигенции. Они были мастера доносы писать. От рабочих остались в основном анонимные письма. Их не так много, но они есть. А вот найти такое развёрнутое повествование о жизни, сделанное рабочим, — это громадное достижение. Мы ходим и гордимся этим.

Существуют ли подобные издания в других регионах России, в мире?

— Есть дневники рабочих, изданные американским или шведским исследователем. Это несколько дневников за период с 1929-го по 1931-й год. Но, во-первых, эти записи очень короткие по времени — полгода-год, не более того. А во-вторых, это дневники рабочих-партийцев,они только-только начали осваивать новый партийный язык, на котором и передают собственные ощущения. Выглядит это примерно так, как если бы советский рабочий написал о своей жизни на языке передовиц «Правды». Дневников 1940-1950-х годов вообще не знаю. Подозреваю, что это пока уникальный случай.

Скачать буклет к изданию дневников (.pdf)