Александр Смирнов: Если ты талантлив, не врёшь, а в твоих целях не только деньги — то ты можешь прийти к успеху

Ещё Александр Смирнов осваивает музыку — недавно он собрал группу, которая получила название «Ансамбль имени Дягилева», и выступает в жанре городского романса. И хотя этот ансамбль дал всего несколько концертов, он уже успел полюбиться пермской публике и даже выступить на праздновании столетия Пермского университета. О возвращении на родную сцену, особенностях телевидения как жанра и музыке — наш разговор с Александром Смирновым.

Роль Билли Старбака в спектакле «Продавец дождя» для вас стала своеобразным возвращением на сцену Театра юного зрителя...

— Ключевое слово здесь — своеобразным...

Тем не менее, какие у вас ощущения от возвращения на эту сцену, от возможности снова поработать с Михаилом Юрьевичем Скомороховым и с этим коллективом?

— Ощущения самые прекрасные, потому что я этот театр считаю родным. Это единственный театр, в котором я столько проработал. В ТЮЗе я, как принято говорить, прослужил десять лет. Поэтому у меня очень многое связано с этим театром, и поработать с Михаилом Юрьевичем для любого актёра большое счастье, потому что он знает его, понимает, с ним интересно делать роль. Просто не все актёры нашей страны об этом знают. Если бы они все об этом узнали, то записывались бы к нему в очередь заранее. Поэтому ощущения у меня хорошие. Насчёт коллег — я ни с кем из тех, с кем встретился в этом в спектакле, раньше на сцене не работал. Но тем приятнее, что в театре всё так же хорошо с артистами, как и раньше.

Предложение пойти на эту роль поступило вам от театра?

— Это было взаимное желание — моё, Михаила Юрьевича и театра, поскольку я опять оказался в Перми и сейчас живу здесь, мне кажется, что это было вполне естественно. Непосредственно предложение о пьесе поступило от Михаила Юрьевича. Мы довольно долго выбирали, были разные варианты, не буду их все перечислять, но, в силу тех или иных причин, некоторые предложения мои и Михаила Юрьевича отпали, когда он предложил эту пьесу. Он её знал и раньше, просто она как-то не возникала на горизонте, а тут возникла, и всё встало на свои места. У него во всяком случае. Я эту пьесу когда-то давно читал и лишь примерно её представлял.

Трактовка образа героя в спектакле сразу была такой? Ведь ваш герой там заявлен не совсем так как в пьесе — если там ещё остаётся место для трактовки образа этого героя, то в спектакле чётко показано, что Старбак — это мошенник и обманщик, но с какой-то светлой мечтой.

— Мне кажется, что он и в пьесе написан таким мошенником. Мы же ничего не придумали. Всё, что у нас там существует, связано с пьесой. Может быть, какие-то вещи у нас акцентированы, выкручены чуть погромче, какие-то сделаны чуть потише. Но мы шли от пьесы. Михаилу Юрьевичу это свойственно, он старается главным образом понять автора, не предложить свою трактовку и как-то чуть-чуть всё изменить, переиначить и сделать по-своему. Он всегда пытается услышать автора. Иногда Михаилу Юрьевичу есть что прибавить или ему кажется, что какие-то вещи сейчас должны звучать по-другому. Но он никогда не подминает под себя автора, и мне кажется, что сейчас это полузабытое свойство, потому что сегодня театру скучно предлагать зрителям автора. Театру интересно предлагать своё видение, которое зачастую очень далеко от того, что написал автор. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что мы не знаем, что именно написал автор. Тем не менее, по моему ощущению, мы недалеко ушли от того Старбака, который описан в «Продавце дождя». Михаил Юрьевич предлагал мне своё видение этого образа, и главное, чего он хотел от меня добиться, — это понимания того, какой это человек. Он мошенник или не мошенник? Показать это так, чтобы его невозможно было предугадать. Насколько у меня это получается — это вопрос второй, но в первую очередь он просил от меня именно этого — чтобы этот персонаж был не вычисляемым.

В своё время вы работали в ТЮЗе и параллельно играли в КВН, в команде «Парма», насколько трудно было это совмещать?

— Отчасти поэтому мы и ушли в своё время — и не я один, со мной ещё несколько девушек ушли из театра, по большей части именно из-за КВНа. Просто в какой-то момент это стало очень трудно совмещать, потому что уже маячили какие-то гастроли и тому подобное. Было непонятно, как это совмещать с театром. Хотя мы были готовы продолжать это делать. Но Михаил Юрьевич, как человек, который понимает, что служение муз не терпит суеты, в определённый момент сказал, что до какой-то степени он был готов с этим мириться и даже на первом этапе потворствовал, а потом сказал: «Ребята, пришло время выбирать». Ведь это разные жанры, и то, что хорошо в КВНе, не всегда хорошо в театре, а что хорошо в театре, не всегда хорошо в КВНе. Впрочем, есть много точек, где эти искусства пересекаются. Хотя КВН — это больше эстрадное искусство, но всё равно сценическое. Поэтому вот так случилось. Но что случилось — то случилось.

В своё время команда «Парма» была очень ярким брендом, вы можете сказать, в чём был её успех, который никто из пермяков до сих пор не повторил?

— Я бы не сказал, что это был какой-то мегафантастический успех. Есть КВНовские команды, которые могут похвастаться большей популярностью. Впрочем, у нас были большие гастроли: мы в них провели три года, ездили по стране, находили зрителей и практически везде собирали полные залы. Это такой показатель популярности. И мы это анализировали, нашли однозначный ответ. Конечно, есть много причин, их можно перечислить все, но если выделить что-то главное — это то, что у нас в команде было несколько ярких образов, персонажей, которые так или иначе отражали определённый социальный человеческий тип. Это знаменитая пара Светка и Жанка — они просто показывали этот типаж, который существует в нашей стране. Он просто чуть-чуть изменяется, но сам типаж таких вот девочек постоянен. Сейчас они просто выглядят по-другому, но суть осталась та же самая. И, естественно, Колян, тоже как некий персонаж, социальный тип, который до сих пор у нас присутствует, и подтверждением этому стало то, что всё это реализовалось в большой сериал, драматическую историю. Мне кажется, что вот это главным образом и сработало — узнаваемые персонажи, люди из жизни. Чуть-чуть утрированные, преувеличенные, но они именно такие — как будьто пришедшие на сцену с улицы. По-моему, именно это и привлекало людей — то, что они узнавали их в жизни.

Получается, вы сделали в КВНе, в такой юмористической форме, своеобразный срез общества?

— Да, и когда это происходит, если это удачно сделано, смешно и точно подмечено, то это всегда обречено на успех. Другое дело, что это надо суметь красиво и интересно показать и реализовать.

После КВН у вас начались другие телепроекты, но это снова другой формат, отличный и от театра, и КВНа, там ведь свои особенности...

— Телевидение — это тоже не простой жанр. Это огромная машина, особенно в плане того, что касается федеральных каналов. И эта машина обслуживает запросы большого количества людей. Это понятие — «большая аудитория» — имеет там огромное значение. Особенно в нашей стране, где каналы ещё не сильно дифференцируют аудиторию. Это постепенно происходит, но пока основная тенденция — охватить большую часть аудиторию. И именно это в результате лично меня немного отстранило от телевидения. Это здорово, когда у людей получается выполнять запросы этой большой аудитории. Но я не очень понимаю, что нужно этому большинству. Телевидение так или иначе обслуживает зрителя, оно направлено на то, чтобы попадать в его запросы, развлекать и делать так, чтобы людям было интересно. И в какой-то момент я пресытился этой развлекательной составляющей. Когда ты всё время развлекаешь, пытаешься ответить на запрос аудитории, ты невольно начинаешь играть на понижение, идёшь на поводу. Для меня это оказалось не очень хорошо. Есть люди, которые либо испытывают иллюзии насчёт этого, либо у них действительно получается держать планку и двигаться вперёд, вверх, в каком-то определённом направлении. Но это такая редкость, что я, наверное, даже не могу привести пример. Есть весьма ограниченное количество телевизионных проектов, которые можно причислить к разряду тех, кто пытается подтянуть аудиторию на уровень выше...

Как-то воспитать?

— Может быть, и воспитать. Но здесь хочется избежать морализаторства. Есть такая возможность что-то привить, но, тем не менее, можно и это слово употребить. Я просто не думаю, что сам этим обладаю. Я попытался какое-то время работать в этом направлении, но не нашёл в себе возможности как-то эту большую аудиторию заинтересовать, да ещё и так, чтобы её приподнять. Видимо, не обладаю таким талантом, к сожалению.

То есть это просто оказалось не для вас?

— Можно и так сказать. Если бы я хотел ответить на ваш вопрос коротко, то я бы так и сказал: «Это немножко не для меня...», и мы бы перешли к следующему вопросу.

Но многие ваши коллеги по команде оказались очень востребованы на телевидении и делают много разных проектов. Как думаете, почему это произошло и что такого они смогли предложить Москве, что стали так нужны?

— Я думаю, по той же причине, о которой мы говорили чуть выше, — они смогли предложить некую правду этих социальных типажей. То, что нам чуть-чуть удалось в КВНе. Все ребята, которые были в нашей команде и которые теперь реализовались на телевидении, так или иначе занимаются этим и продолжают развивать такие образы. Понятно, что к ним добавляются ещё и другие, их всё больше и больше, но суть, мне кажется, та же самая. Кроме всего прочего, они просто талантливые люди и с юмором у них всё хорошо. Потому что пока никто не смог уйти далеко от жанра, который можно назвать юмористическим. Всё так или иначе происходит в рамках этого жанра, и никто не снимает откровенно драматические истории или фильмы. Хотя такие попытки есть, и они довольно удачные — например, наши ребята, организовавшие в Москве компанию по производству сериалов, сделали такие сериалы, как «Сладкая жизнь», — это уже более серьёзная история, или «Бедные люди» — это сериал с большой долей юмора, но тем не менее в нём есть какая-то драматическая составляющая. Даже в «Реальных пацанах», несмотря на то что это откровенный ситком, иногда присутствует определённый драматизм. Но без юмора ни одна история не обходится. И все, кто в актёрском плане состоялся, — они все также состоялись в таких юмористических направлениях, что, в общем, вполне естественно. А в чём секрет их успеха? Наверное, главным образом в том, что всё, что они делают, они делают честно. Там нет откровенной халтуры. Это сделано талантливо, честно и интересно. Если ты талантлив, не врёшь, а в твоих в целях не только деньги, — то ты можешь прийти к успеху. А если не пришёл, значит, что-то всё-таки не так...

Интересную мысль можно выделить из ваших слов: получается, у массового зрителя есть какой-то запрос на то, чтобы ему рассказали правду, показали жизнь и рассказали про него?

— Конечно, но не только это. Людям также интересно смотреть про жизнь, которая не имеет к ним никакого отношения, такой жанр тоже есть. Конечно, смотреть про понятные вещи, да ещё когда это весело, — это востребовано. Мне кажется, в этом секрет успеха сериала «Реальные пацаны». Просто люди, которые его смотрят, видят реальную жизнь, недалёкую от них: вышли во двор и увидели это же. Это всё понятно и узнаваемо. Это как обсудить с соседями или друзьями свою жизнь. Эти персонажи становятся членами семей. Когда-то кто-то из телевизионных продюсеров мне рассказывал о том, что телевидение занимается одной вещью: лица с экрана зрители должны полюбить, считать их своими друзьями, членами семей, почти родственниками. В этом смысл всего. Есть в телевизоре какие-то «головы», и они вроде наши, свои, мы их любим, сопереживаем, и в этом весь фокус. Но вы так меня об этом спрашиваете, как будто я являюсь в этой области специалистом...

Кроме театра и телевидения, у вас есть ещё одна сфера деятельности — вы стали петь, собрали музыкальную группу. Как вы к этому пришли и почему решили петь?

— Я вообще всегда пел — для друзей, для себя. А потом со своими друзьями по команде КВН мы здесь, ещё до того как уехали в Москву, решили сделать юмористический проект, соединив в нём юмор с музыкой. Тогда появился «Камеди клаб», и возникла идея музыкального юмористического клуба, мы его тогда называли «Мьюзик клаб». Какое-то время он в Перми просуществовал, и это был такой эксперимент: мы собрали музыкантов и попытались реализовать в этом проекте музыкально-юмористические жанры вроде пародии, забавных кавер-версий. Мы всё это собрали под одну крышу и этот проект повезли в Москву, там пытались его реализовать. Он даже реализовался, правда, не совсем в том виде, в котором мы себе это представляли. Так или иначе, это был опыт взаимодействия с музыкой. Параллельно вокруг этой истории возникали авторские песни, по ходу дела появлялся какой-то материал, который мне давно хотелось собрать вместе и сделать что-то сольное, авторское, но не получалось. А здесь всё как-то естественно и просто произошло. На общественных началах связался с несколькими дружественными молодыми музыкантами, которые не отказались оживить этот материал, представлявший из себя разрозненное нечто — некое количество песен, которое надо ещё было привести в порядок. Мы вместе это сделали, и появился концерт, полностью созданный из авторского материала, но не только моего, но и моей супруги Жанны Кадниковой, режиссёра «Реальных пацанов», и ещё нескольких людей, например, музыканта Вани Канаева, который сейчас в Москве. Вот этот материал как-то реализовался, есть концерт на 15 или даже более песен. По-моему, вполне забавная получилась история. Что из этого будет дальше — я не знаю, для меня это больше хобби, и я пока это не оцениваю как профессиональный проект. Хотя мы периодически за деньги выступаем, и уже есть аудитория, которой это нравится, и я этому рад, надеюсь, что всё будет и дальше развиваться.

Аудитория точно есть, я помню, как на Red Fest люди вас под дождём слушали и не расходились, а потом отпускать не хотели...

— Да, мы ещё выступали после Дягилевского фестиваля в сквере у Оперного театра, тогда тоже народ собрался, и, как мне показалось, всё это было принято неплохо. Не думаю, что они лицемерили. Это было вполне искренне. Мне очень хочется, чтобы эта история продолжалась, и я уже принимаю шаги в этом направлении, но пока рано об этом говорить.

Есть ли желание записать альбом?

— Конечно, однажды и это произойдёт. Но всё это требует времени и ресурсов. Может быть, мы запишем какие-то песни или снимем клип.

Насколько я знаю, вы ещё играете в таком театре, как «Большая стирка»...

— Вот, кстати, сейчас мы там готовим премьеру, у нас будет новый спектакль, который мы мечтаем выпустить в конце октября. Получится или нет — пока не знаю, но мы надеемся. Это будет история по рассказам Владимира Набокова. Это три его рассказа, которые соединены в некий спектакль, и, как мне кажется, материал очень интересный. Что из этого получится — я не знаю, но мы репетируем, и будет премьера этого спектакля по Набокову, также на сцене Дома Актёра.

У вас там драматическая роль? Просто зритель уже привык вас видеть в каких-то таких комедийных образах.

— Ну да. На самом деле, когда я раньше был артистом в ТЮЗе, у меня там были серьёзные роли. Зритель, конечно, привык к другому, но я надеюсь, что привыкнут обратно.

***

• Читайте также рецензию «Звезды» на спектакль «Человек дождя».