Кто меняет мир? Семён Лицын

С самым известным изобретением Семёна Лицына вы уже знакомы — у каждого пользователя ПК оно лежит в кармане. Это переносное запоминающее устройство USB flash, или флешка.

Какое нововведение изменит мобильные устройства следующего поколения? Как связано это изобретение с исследованием болезни Альцгеймера? Может ли повлиять современное искусство на развитие научных и интеллектуальных проектов в отдельно взятом городе? Чего не хватает Перми для роста количества стартапов? В чём особенность новой формации учёных-предпринимателей? Об этом профессор Тель-Авивского университета, а в прошлом выпускник пермской школы № 7 и Пермского политехнического университета Семён Лицын рассказал в интервью «Звезде».

Семён, ваш визит в Пермь связан с недавно присвоенной вам премией IEEE?

— Одна из причин моего приезда в Пермь — ежегодный отчёт и подведение итогов деятельности так называемых МИГов — Международных исследовательских групп. А премию Института инженеров по электротехнике и электронике (IEEE) мне действительно присвоили пару месяцев назад, её вручение состоится в середине будущего года в Сан-Франциско. Институт инженеров по электронике и электротехнике — это международная организация специалистов в области техники, объединяющая около миллиона инженеров по всему миру. Эту награду ещё называют премией Рэйнолда Джонсона. Присуждается она за достижения в области компьютерных систем и запоминающих устройств. Вручается группе до трёх человек один раз в год. Я и мои коллеги награждены за работы по усовершенствованию флешки, начавшиеся в 1999 году. Вместе со мной награждены два изобретателя: Дов Моран — основатель компании MSystems, в которой и была разработана флешка, и Амир Бан, мой коллега, он занимался созданием программного обеспечения запоминающего устройства. А я — «железом», технологией увеличения памяти X4 Flash и удешевлением этой технологии.

Интересно, какой бывает ваша реакция, когда вы слышите от окружающих людей ставшие уже привычными фразы: «скинь на флешку» или «есть с собой флешка»?

— Поначалу, когда внедряется новое устройство, когда оно становится широко используемым, испытываешь чувство эйфории. Особенно сильные впечатления бывают на каком-нибудь музыкальном концерте, когда все зрители достают телефоны и начинают фотографировать исполнителей на сцене. Я хорошо представляю сложнейший процесс, который происходит в этот момент в каждом из мобильных устройств.

А людям кажется, что это так легко...

— Я каждый раз удивляюсь, что это может работать, потому что досконально знаю, насколько сложное устройство у современных телефонов и смартфонов.

Эйфория и радость проходят в течение года после того, как сделан продукт. Пожалуй, таких знаковых событий, изменивших мир кардинально, было на моей памяти несколько. Например, когда чувствительная фотоплёнка стала заменяться цифровыми картами памяти. Помню, как нас с коллегами позвали в зал университета и всем объявили: «Мы победили, плёнке конец! Флешка вытеснила плёнку из фотоаппаратов!». Такое событие — как флаг, поставленный путешественниками на Северном полюсе. Однако я знаю, что обязательно появится что-то новое, что заменит флешку, так что иллюзий о долговечности таких моментов не строю.

Над чем вы теперь работаете?

— После внедрения флешки в массовое производство мелкие проекты у меня не вызывают особых эмоций. Поэтому я начал участвовать в мегапроекте, который вызывает интерес у многих людей и станет, надеюсь, не менее успешным, чем флешка.

Возможно, вы согласитесь со мной, что появление диска памяти, не подключённого к источнику питания, — это некое изменение самой парадигмы использования запоминающих устройств. Переход к мобильности в технологии запоминающих устройств важен, поскольку он меняет наши представления об устройствах памяти. На них основана современная информационная революция. Новые технологии запоминающих устройств дают доступ к невероятным массивам информации, которых не было у человека никогда раньше. То, чем я занимаюсь сейчас, тоже связано с изменением парадигмы мобильного устройства, только на этот раз мы работаем над новым подходом к их зарядке.

Принципиально новый способ подзаряжать мобильный телефон?

— У всех владельцев гаджетов необходимость заряжать батарейку вызывает дискомфорт. И поэтому считается, что для усовершенствования устройств нужно увеличить объем батарей. В течение дня нужно иметь доступ к источнику питания, оставить телефон на зарядку на некоторое время, в течение которого вы остаётесь без связи. Как решить эту задачу? Самое простое — увеличить объём батарейки. Рассуждение правильное и неправильное одновременно. Потому что, когда увеличится объём батареи, вам придётся загрузить аппликацию на телефон, которая будет тратить в два раза больше энергии. Батарейка станет тяжёлой и будет требовать подзарядки спустя тот же отрезок времени.

Как показал анализ, который мы сделали, скорость увеличения энергии потребления мобильного телефона увеличивается быстрее, чем скорость возрастания объёма батарейки. И тогда возникла простая мысль: есть ведь и другое препятствие — длительность времени заряда батарейки. В то время как все пытаются увеличивать объём батарейки, почему бы не сократить время заряда батарейки?

В результате модель использования мобильного телефона меняется: вы носите его с собой в течение дня, батареи хватает на 4-5 часов работы телефона, но в любой момент вы можете подойти к источнику электропитания и за 30 секунд зарядить свой телефон. В ответ на эту идею многие нам говорили, что это невозможно.

Вы и в работе над флешкой слышали подобное?

— Да, наша идея многими комментировалась так, будто мы пренебрегаем естественными физическими законами. Я думаю, что нужно просто лучше знать законы физики, чтобы об этом говорить. То, что мы делаем, — это полная система: и зарядное устройство, и батарейка. И то, и то — инновация. В электросети есть достаточно энергии, чтобы зарядить батарею быстрее, чем за минуту. А если есть достаточно энергии, значит никакие законы физики не нарушаются. В то же время стандартная литиевая ионная батарейка, которая используется в мобильных устройствах сегодня, конечно же, взрывается, если дать на неё такой ток. Заряд моментально переходит в другую форму энергии. Поэтому задача звучала так: что нужно переделать, чтобы батарея была способна заряжаться быстро? И решение нашлось.

Правда ли, что в основе вашего изобретения лежит исследование изменений работы мозга при заболевании Альцгеймера? Какое отношение исследование нейрофизиологов имеет к разработке батарейки нового поколения?

— Действительно, есть связь между этими исследованиями. Однако не прямая. Я увидел статью об исследованиях клеток мозга больных Альцгеймером в научном журнале Nature. Выяснилось, что этой работой с 2010 года занимается группа учёных Тель-Авивского университета, в котором работает и наша команда. К какому выводу пришли нейрофизиологи? При данном заболевании в мозге человека самопроизвольно образуются определенные соединения — нанотрубки. Перед учёными стояла задача найти способ остановить процесс их образования. Оказалось, что естественный процесс образования нанотрубок или, как их ещё называют, пептидов, можно воспроизвести в лаборатории. В качестве промежуточного шага при росте нанотрубок возникали органические наноточки, которые обладают большим количеством интересных физических свойств. Однако физиологи не обращали внимания на эти свойства, они искали путь преодоления болезни Альцгеймера. А я обрадовался, прочитав об этом исследовании, потому что увидел в нём нечто похожее на то, что я пытался в своё время создать, сотрудничая с компанией SanDisk. Мне пришла мысль, как можно использовать органические соединения в электронике. Для этого они должны обладать специфическими физическими свойствами. Мы начали изучать способность пептидов получать, захватывать, держать заряд и так далее.

То, что наше изобретение в области электроники связано с изучением болезни Альцгеймера, кажется немного странным, но в науке всё пересекается. Это serendipity.

Что это слово означает?

— История термина берёт начало в древнеперсидском эпосе «Три принца из Серендипа». «Серендипити» означает способность интуитивно находить то, что не искал намеренно. Всем известен пример открытия рентгеновского излучения Вильгельмом Рентгеном. Колумб, отправляясь в Индию, открыл новый континент. Когда ищешь одно, а находишь другое, может быть, более значительное, — это и есть серендипити.

А что искали вы, когда обнаружили физические свойства органических соединений, которые могут использоваться в зарядных устройствах?

— У меня был совершенно другой проект, связанный с наноточками для запоминающих устройств. Я знал причины, по которым они плохо работают. И заинтересовался исследованием нанотрубок, потому что увидел совершенно иной подход, которого не встречал в других научных исследованиях. Дальше мы начали мерить органические соединения, разработали исследовательскую программу, которая показала наличие физических свойств, которые могут быть использованы в зарядных устройствах. Как видите, в науке всё очень взаимосвязано.

Может быть, поэтому ваша специальность не названа точно ни в одном источнике? О вас говорят как об учёном, исследователе и предпринимателе — без обозначения конкретной научной области.

— Моя основная выучка, мой исследовательский профиль связан с изучением информационных технологий — средств связи и устройств памяти. Однако одним и тем же заниматься, как выяснилось, скучно. Нужно каждые 5-7 лет менять специализацию. Кроме того, я достаточно много времени провёл работая в крупных компаниях. Когда участвуешь в процессе, в который вовлечены люди самых разных специальностей, невольно начинаешь перенимать новые навыки. В крупной компании одни специалисты отвечают за разработку продукта, другие — за его качество, третьи — за его продвижение и так далее. И если оказываешься в центре этой сложной структуры, ты должен знать всё, что делает каждый из специалистов. Начинаешь синтезировать все знания и умения. За годы работы в компании SanDisk я участвовал в разработке и изготовлении более 20 чипов для электроники, большого числа других устройств. Поэтому теперь я понимаю, как именно нужно организовывать компанию по разработке электронных устройств, как распределять задачи между подразделениями компании, как доводить разработки до коммерциализации. Есть такое понятие, как антрепренёр. Оно весьма близко к тому, чем я занимаюсь в науке. Это особая специальность, крайне востребованная при нестандартной организации производства. Я знаю мир научных исследований. Я знаю процессы продуктизации. Мне близки оба способа мышления, свойственные специалистам в столь различных направлениях деятельности. Обычно люди, которые разрабатывают новшество, ведут исследование, тяжело находят общий язык с теми, кто организует коммерциализацию их открытия. Свести обе стороны, понять их, быть между ними своего рода переводчиком — моя задача. Это дело требует гибкости и глубины понимания всей совокупности процессов на пути внедрения инновации.

А в каком качестве вы выступаете в создании батарейки нового поколения?

— Я один из основателей компании StoreDot, которая была создана в 2011 году для продвижения исследований Тель-Авивского университета. Сейчас компания занимается разработкой технологии применения биологических материалов в производстве полупроводников.

Верно ли, что среди инвесторов вашего проекта фигурирует Роман Абрамович?

— Господин Абрамович не единственный олигарх, сделавший вклад в данный проект. Есть большой интерес вкладчиков из самых разных стран. Если бы я давал интервью в Китае, то, скорее всего, говорил бы о компании Alibaba Group. Но вы хотите, чтобы я сказал про Абрамовича... Несомненно, он проявил гибкость и высокую скорость принятия решений. Мы общались с представителями инвестиционной компании Millhouse Capital UK Ltd. У меня сложилось впечатление, что Роман Абрамович сразу же увидел потенциал нашего проекта. Он вложил во втором раунде переговоров $10 миллионов. Это примерно пятая часть всех инвестиций. Вложения в сфере хай-тек, как известно, увеличивают прибыли в десятки, а иногда и сотни раз. Но и риск намного выше, чем в других отраслях.

Поделитесь, пожалуйста, своими наблюдениями о Перми: что в городе вас радует, удивляет или, может быть, огорчает?

— С 2011 года я каждый год приезжаю в Пермь. А до этого не был здесь 20 лет. Поэтому наиболее сильные впечатления остались именно в 2011. В предыдущие визиты, правда, я не заставал снег — в этот раз повезло...

Город показался обновившимся. Отрадно видеть кварталы вокруг школы № 7, где я учился... Мне нравились проекты так называемой пермской культурной революции. Они обозначали Пермь на карте культурных столиц. Проведение множества фестивалей, приглашение в Пермь оркестра MusicAeterna под управлением Теодора Курентзиса, создание Музея современного искусства — всё это мне показалось огромным достижением для провинциального города. Я много езжу по миру, много вижу, поэтому могу оценить тот прорыв восприятия, который совершился в Перми.

Я готов повторить сейчас то, что сказал губернатору Олегу Чиркунову три года назад: если люди не способны принять новое в искусстве, они не будут способны создавать новое и в других областях деятельности, в том числе в науке.

Когда есть живая среда, в которой постоянно появляется что-то новое (в архитектуре, дизайне, живописи, музыке, других сферах культуры), сама атмосфера настраивает сознание и душу человека на созидание. Если я вижу новое в жизни города, то и в своей деятельности буду стараться всех удивлять созданием новшеств. Становясь частью творческой экосистемы, и сам человек становится творцом. А в застывшей культурной среде людям довольно трудно меняться.

Что вы думаете о развитии науки в нашем городе?

— У меня создаётся впечатление провинциальности. Оно связано не с уровнем работы учёных, а с неумением функционировать в мировой системе науки. Сегодня, с развитием интернета, уже ничто не должно останавливать учёных. Мало молодёжи. Впечатление такое, что научная деятельность для молодых просто не привлекательна. А те, кто хочет себя реализовать в качестве учёных, не остаются здесь. Возникает образ большой бюрократической машины, которая подминает под себя результаты усилий пермских изобретателей. Насколько я могу судить, в Перми невероятно мало стартапов — всего несколько десятков проектов. Для края, в котором живёт три миллиона человек, по мировым меркам должно быть около двух тысяч стартапов. Два нуля пермякам нужно где-то набрать.

На ваш взгляд, нужно ли заботиться о популярности интеллектуального труда? Наверняка в том же 2011 году вам попадались в Перми слоганы PR-проекта «Мода на мозги»?..

— Думаю, таким способом лучше пропагандировать другие части человеческого организма. Это успешно делается, но в других журналах.

Если серьёзно, скажу, чего не хватает Перми. Не хватает историй успеха. Если развесить по городу рекламу интеллектуальных видов деятельности, это вряд ли будет эффективно. Если рассказать историю человека, создавшего компанию в Америке, а затем продавшего её за $19 млрд, это тоже не сработает. Даже если добавить, что этот человек приехал в США из России.

А вот если вы узнаете историю человека, живущего на соседней улице, которому удалось создать компанию стоимостью $1 млрд, такая история будет полезна. Потому что люди станут чётко представлять, что проблема не в системе, а в них самих! Появится ролевая модель, как можно действовать, чтобы достичь успеха. Именно это случилось в Израиле, когда страна узнала о своих соотечественниках, создавших сервис мгновенных сообщений ICQ. Узнавая историю успеха своего соседа, человек начинает думать: «Если ему удалось, значит, и я смогу это сделать!» В таком случае не остаётся оправданий, что успех обусловлен иными условиями стартапа.

Поэтому, я считаю, лучше заботиться о создании условий для историй большого успеха. Когда это произойдёт, когда жители Перми узнают хотя бы один такой пример о своих земляках, это будет самой лучшей пропагандой научной и иной интеллектуальной деятельности.