«Давайте-ка женить вас буду». Байки пермского театрального закулисья

Михаил Гасенегер. Театр-Театр

— Однажды в зимние каникулы мы играли сказку «Царевна лягушка». Её содержание вы все знаете: отец, три его сына пускают стрелы в разные стороны и так далее. Один очень пожилой артист играл батюшку, а я одного из сыновей. Это был детский музыкальный спектакль. Играли по три-четыре спектакля ежедневно в дни каникул, из театра не вылезали. И всё уже перепуталось — какой это день, и кто как выходит.

У нас там был пролог с музыкой, танцами и прочим. Артист, игравший батюшку, сидел за кулисами, ждал своего выхода и зачитался газетой. Как сейчас помню: в руках у него была газета «Правда», в зубах папироса «Беломор» и на носу очки. При этом он в лаптях, короне, русской рубахе — это же царь-батюшка. На выходе он замешкался, да так и вышел на сцену с газетой «Правда» (это в русской сказке!), с папиросой во рту и в очках на носу. Мы, все трое сыновей, смотрим на него изумлённо, а он ничего понять не может и смотрит на нас. И тут один из «братьев» догадался и спросил: «Что, батюшка, в „Правде“ пишут? Близко ворог от нас, или далёко ещё?» Вот тут надо отдать должное опытному артисту, он ответил: «О вороге пока ничего не говорят и не пишут. Но пока ворога нет и войны нет, давайте-ка женить вас буду. Пускайте стрелы в разные стороны!» И дальше спектакль шёл как по маслу. Может быть, зрители даже подумали, что это была режиссёрская находка.

Вторая история произошла со мной, когда я только начал свой актёрский путь. Мы играли английскую пьесу «Кража» по Джеку Лондону. У меня там была роль слуги: я должен был выйти к народному артисту, вынести ему (это очень важно) на второй этаж виллы поднос с письмом и сказать: «Вам письмо, сэр!» Он должен был прочесть это письмо, и действие развивалось дальше. Но я тогда сильно переволновался, поскольку это был чуть ли не первый мой выход на сцену. И когда я вышел с письмом к народному артисту и сказал: «Вам письмо, сэр!», он стал почему-то смотреть не на письмо, а мне за спину. Я оглянулся и понял, что вошёл на второй этаж не в дверь, а в окно. Ведь это зритель из зала видит на сцене английский замок, а из-за кулис это просто сколоченные доски декораций с отверстиями. Я стремглав выбежал со сцены. В антракте пошёл к народному артисту извиняться, думая, что я сорвал сцену, что это нехорошо. Захожу к нему в гримёрку и говорю: «Георгий Иванович, простите ради Бога, но так получилось» и так далее. Он на меня посмотрел, прихлёбывая чаёк, и сказал: «Миша, то что ты в окно вошёл, — это ерунда. Но зачем ты выбежал в камин?!»

Заслуженный артист России Вячеслав Тимошин. Театр юного зрителя

Был интересный случай, когда мы играли «Молодую гвардию». Когда молодогвардейцев арестовали, первым схватили секретаря парторганизации. А сзади в это время стоял Фомин — предатель, которого играл Александр Петрович Донец. И вот идёт диалог между артистами:

— Ты готовил этих юных партизан!

— Нет, я не мог их готовить! Я вернулся из-под Донца, не успел эвакуироваться!

И тут до всех доходит, что сзади стоит Донец и еле сдерживает хохот. Потом по действию должны были повесить этого Фомина, но Донец — это же был «шкаф», огромного роста! Остальные артисты рядом с ним такие маленькие, щупленькие, прыгали на него, а он их скидывал. Они уже шипели: «Поддайся! Мы должны тебя повесить!» И они с ним так корячились минут пять.

Ещё смешно было, когда я лежал в больнице, и на гастролях в Санкт-Петербурге Скоморохов (Михаил Скоморохов, художественный руководитель театра — Прим. ред.) играл мою роль секретаря райкома партии в «Чонкине». Он отыграл, переоделся, но тут ему говорят: «Михаил Юрьевич, вы же сейчас Нюрку должны выпроваживать!» Он быстро оделся, пуговицы кое-как застегнул. А дальше у него текст: «Ты зачем сюда пришла, будет суд, и его могут осудить, а если невиновен, отпустят» и так далее. Но он весь текст забыл и просто говорит: «Иди отсюда! Иди отсюда!» Ошалевшая Нюрка (тогда её, вроде, играла Света Пермякова) тихо отползла в кулисы.

Часто бывали розыгрыши на сельских гастролях. Когда мы туда приезжали, обычно как-то разыгрывали друг друга. Помню, играл Родриго в спектакле по Кальдерону «Дама — невидимка». Я выходил на сцену, говорил какой-то текст, и вдруг появляется служанка и говорит «на, поешь», и даёт мне кусок хлеба, намазанный вареньем. И я думаю — откуда в Средневековой Испании варенье?

Я сам разыгрываю партнёров на спектакле «Морозко». Когда мне дают блины, я говорю: «Какая гадость! Какая гадость эти ваши блины!» Взрослые реагируют, потому что помнят цитату из фильма («Ирония судьбы, или С легким паром!» — Прим. ред.), а дети ничего понять не могут, но тут мы существуем в русле сюжета, чтобы отсебятина была логичной.

Татьяна Смирнова. Пермский театр кукол

На гастролях мы играли спектакль «Принцесса и эхо». Там персонажи скачут на лошадках, и актёр должен был сказать: «Меня трясёт и швыряет, а ей хоть бы что». А он в запале говорит: «Меня трясяет и швырёт, а ей хоть бы что». Ещё был случай на спектакле «Мама для мамонтёнка». Мамонтёнок ищет свою маму, встречается с моржом, и тот должен сказать: «Ты думаешь, она за углом, эта Африка?», а он мне говорит: «Ты думаешь, она за углом, эта фабрика?» После этого не знаешь, что сказать, поэтому я сразу запела песню.

А однажды мы играли спектакль в Коми-пермяцком округе, в одной отдалённой деревне. Играли вечером, поэтому там были и взрослые, и дети. И вот мы играем спектакль, но в зале стоит мёртвая тишина. Мы были в растерянности — понимают нас вообще или нет? А там Павлин говорил: «Корона, украшающая мою голову — это не единственное моё достояние! Смотри!» И там актёр подставляет хвост — он весь в блёстках, и ещё в направленном свете фонарей переливается. И вот тут в полной тишине, единственный мужской голос выразил свои эмоции матом. После этого мы минуты две не могли ничего сказать, потому что все хохотали — это был восторг души.

Вячеслав Леурдо. Театр «У Моста»

Однажды в театр пришёл служить пожилой артист, у которого были проблемы с тем, чтобы запомнить текст. В спектакле «Упырь» у него была небольшая роль — в костюме монаха он метёт улицу и рассказывает всякие байки. Он помнит первые три слова, но дальше его клинит. И за занавесом стоял человек, который ему подсказывал. Но артист был ещё и глуховат и на весь зал переспрашивал: «Что?» И так он делал раз пять за спектакль.

Но нечто особенное было, когда он в «Мастере и Маргарите» играл Пилата. Вот он сидит и говорит:

— Подследственный из Галилеи?

— Да, игемон.

— Тетрарху дело посылали?

— Да, игемон.

— Подследственный из Галилеи?

И так восемь раз подряд. Бедный актёр, игравший Крысобоя, не знает уже, что отвечать. Я бегу за кулисы и шепчу ему: «Ты за него что-то говори или уже веди подследственного». А Пилат всё повторяет одну фразу — заклинило его. И главное с таким умным видом, будто всё правильно.

Один раз там же на «Мастере и Маргарите» случился сбой аппаратуры. Случайно что-то нажали, и фонограмма пошла на закругление. Одна фраза повторялась по новой как эхо. Там был записан внутренний монолог Пилата — проклятая болезнь гемикрания, и так далее. А начинается он так: «О, боги, боги!» и опять «О, боги, боги!», «О боги, боги!» Но артист, который тогда играл Пилата, говорил, что это классно, что он действительно почувствовал эту гемикранию.

Константин Жижин. Камерный театр «Новая драма»

Спектакль «Лейтенант с Инишмора» по Макдонаху, сцена, где главный герой, Падрайк, пытает привязанного к стулу наркоторговца, вырывая ему ногти на ногах. Того наркоторговца играл я, а игравший Падрайка артист придумал какой-то фокус — он взял настоящую ножовку и что-то натурально начал пилить. Я сижу в полной темноте, ничего не вижу, и чувствую, что он действительно что-то делает со стулом! Это было ужасно! Думаю, что происходит, но тут свет зажигается, и стало видно, что он просто пилит ножку стула.

А как-то раз на спектакле коллеги подменили мне бутафорскую выпивку. В спектакле «Человек-подушка» я в одном моменте пью виски. И вот я наливаю себе полстакана этого виски, подношу к лицу, и тут понимаю, что алкоголь-то настоящий! А мне его обязательно надо выпить! И я залпом выпиваю. Благо дальше спектакль шёл нормально. Ещё по действию я там наливал виски партнёру, но он тогда так и не выпил.

***

• Читайте также: наш репортаж с фестиваля театральных капустников.
• Как отметили профессиональный праздник театры Пермского края.
• Цикл «Механика театра», в котором мы рассказываем и показываем, как устроены пермские театры: заглядываем за кулисы, заходим в гримёрки и помещения реквизиторов.