Теодор Курентзис: Я счастлив жить в провинции, но не хочу быть здесь туристом

Об эволюции

Я прожил в провинциях чуть не половину своей жизни. Раньше я жил в столичных городах и даже в самом центре этих городов. И когда я уезжал в провинцию, мои близкие люди считали, что это опять какое-то радикальное решение и даже акционизм и романтизм. Но я должен вам сказать, что я абсолютно счастливый человек и считаю большой привилегией и счастьем жить в провинциальном городе. На самом деле, люди всегда и везде одинаковые — они одинаково прекрасные и одинаково ужасные.

Человечество в последние четыре тысячи лет вообще не изменилось, если вдуматься. Современная поэзия не лучше Софокла, а современные актёры — не лучше Эсхила, например, который играл сам в своих пьесах, а Хайдеггер не лучше Прокла или Платона. В общем то, что мы считаем эволюцией, современностью... Это очень спорный вопрос. Я недавно смотрел постановку, созданную в 30-х годах — это была попытка восстановления античного театра. И вот что заметил: в 60-х он уже считался старомодным, а сейчас смотрится как суперрадикальный спектакль. Смотрится с открытым ртом теми людьми, которые разбираются в этом. Если бы мы могли присутствовать на шекспировских спектаклях, поставленных при его жизни, где Ромео и Джульетту играли мужчины, мы были бы в шоке. Если бы услышали эту мелодекламацию, мы были бы в шоке и сказали бы, что это эстетика вне эстетики.

Об образовательной роли театра

Я не верю в слово «новаторство», которое часто ко мне применяют. Я считаю, что вообще ничего нового нет. Я убеждён, что в будущем искусство будет не столько умением автора, сколько просветлённым пониманием зрителя. Я бьюсь головой об стену несколько месяцев, чтобы создать что-то, но обычный слушатель, прослушав постановку с начала и до конца, уловит только пять процентов из моего замысла. И, конечно, он уловит общую ауру качественного произведения, даже если не будет понимать, но подсознательно почувствует его подлинность.

Если мы сейчас с вами послушаем Вагнера, вам через 20 минут станет скучно. Да и музыканту станет скучно. Но предположим, что мы организуем здесь лабораторию, будем приходить каждый день, я буду играть вам разные мотивы из того же произведения. Вы будете их слушать и петь, и будем снова и снова перечитывать либретто, сделаем тут же театральный воркшоп — чтобы вы поняли, какова внутренняя архитектура утопического театра Вагнера. Потом вы придёте на оркестровую репетицию, вместе с роялем, с певцами. И через месяц вы будете ошеломлены результатом! Гений автора открывается очень медленно для современного сознания. И такую лабораторию зрителя мы создали в Перми. Это один из самых важных для меня результатов.

Мы делали такую лабораторию по современной опере Алексея Сюмака. Представьте — Алексей вместе с вами, зрителями, он даёт вам задание, и сами люди должны играть музыку. Другие вместе с хореографом участвуют в музыкальном воркшопе. И очень многие зрители после этого говорили: «У нас были вопросы к современной музыке, а теперь их нет».

Об эго постановщика

Такая работа, когда люди сами создают что-то и понимают замысел автора, очень важна для меня, чтобы уменьшить традиционное эго постановщика — моё собственное дурацкое эго: «Я хочу создавать, я хочу творить, я, я, я...». И объединить то, что я могу создать, и то, что другой человек может принять. Любви не получается, когда есть только один, для этого нужны двое. Это циркуляция энергии, и без этого нет наследия, нет жизни. Поэтому образование зрителя — это очень важно.

Когда я был студентом, мне подарили хорошее вино, и я за три рубля в киоске купил какой-то Кагор. И когда я предложил знакомому попробовать оба вина, ему понравился больше Кагор. Потому что он сладкий. Но если сесть с этим человеком и объяснить ему оттенки вкуса, ему откроется его собственная чувствительность, которая есть в нём, но до сих пор не раскрыта.

Каждый день мы в интернете видимо огромное количество информации, которая нам понятна, но на следующий день забываем её. А если сходить и посмотреть фильм Алехандро Ходоровски «Поэзия без конца», который я смотрел неделю назад, вы, возможно, половину не поймёте. Но это останется с вами и будет работать дальше.

Я даже говорю, что зритель, который является противником моей работы — это мой лучший зритель. Потому что он потом будет думать об этом, этот материал, этот антибиотик будет работать внутри него. Мне нравится человек, который говорит, что выбирает Кагор, потому что он сладкий. Мне он нравится, потому что в нём есть искренность и есть чувства. И с этим человеком можно работать.

Этим мы и занимаемся здесь, в Перми. И вы знаете, Боб Уилсон сказал, что вообще-то его нигде больше не принимали так, как здесь — не аплодировали стоя.

О приоритетах

Почему в столичных городах невозможно делать такую продукцию как здесь, такую ручную работу? Потому что они существуют как фасад государственной политики, которая определяет им правила жизни. Преимущества, которые дает провинциальный город — это простор делать лабораторную работу. Видите, как в промышленности: всё производство сосредоточено в провинциальных городах. Потому что здесь есть простор, который позволяет уйти от шумихи, которая мешает художнику и обязывает его существовать как фасад государственной политики или культурной элиты, которая в разные времена имеет разную эстетику и разный фасад. Провинция, если есть талант, естественно, и если есть поддержка, всегда даёт возможность отстраниться от всего этого и производить новый продукт, который помогает людям лучше осознать то, что называется искусством.

За границей, назначая новых директоров, смотрят на тенденцию и оценивают её. А здесь есть давно работающие люди, я очень надеюсь, что не попаду в их число — они должны до конца своей жизни хорошо или плохо, но служить. Вот это и называется — жизнь внутри МКАД. Вместо того чтобы привезти какую-нибудь альтернативную группу из Исландии, они будут привозить что-нибудь старое и привычное — какую-нибудь АББА или Тома Джонса. Потому что это проверенный рецепт — люди точно придут, будут сидеть в зале, улыбаться, хлопать в ладоши.

Конечно, внутри МКАД много хорошего, и, конечно, такая музыка тоже должна существовать — что плохого в том, чтобы посмотреть на АББА? Но человек должен иметь и альтернативы. И государство должно поддержать образование и развитие эрудиции людей, потому что с таким телевидением и с такими музыкальными вузами, какие есть в Перми, наши талантливые люди будут эмигрировать в другие страны.

Мы уже видим, что сейчас очень много российских музыкантов работают в оркестрах за границей. И много замечательных людей, которые не хотят жить здесь, потому что они не находят здесь себя и не могут здесь реализовать свой дар. Светлое будущее — это сочетание таланта, любви к человеку в искусстве, отсутствие страха и светлые руководители. Которые могут не всё понимать, но они чувствуют и помогают людям искусства. Чтобы долго не говорить, можно сказать: чтобы они любили не свое эго, а любили других, любили свою страну.

Я честно скажу — я уеду из этого города, если не будет новой сцены, как это было обещано. Я заявляю: я уеду из этого города и буду жить в Исландии, например. Я просто не хочу быть соучастником такой истории, когда люди говорят: «Вот, мы проектируем, это будет стоить в 20 раз дороже» — и всё-таки не достроят... Это не моё. Я сам человек слова — сказали, договорились и сделали. Я ведь здесь не из-за пейзажа этого города, а для того чтобы ставить что-нибудь хорошее, творить, делать что-нибудь хорошее, важное для следующих поколений. И если новой сцены не будет, я не стану заниматься здесь туризмом и зарабатывать деньги за счёт других людей. Мне это не надо. Я не богатый человек и никогда им не стану, потому что у меня нет этого в приоритетах.