В тихом омуте памяти СССР

И ведь насколько глубокими оказались коварство и вероломство «красных магов», что вот уже 26 лет, как страны Советов не существует, а мы до сих пор празднуем Новый год по правилам, написанным, страшно сказать, во времена Сталина. Да-да-да, все атрибуты любимого зимнего праздника — от Деда Мороза и Снегурочки до ёлки и «Советского шампанского» — всё это придумали злобные коммунисты, ну, или их приспешники. Сейчас, конечно, всевозможные исследователи судорожно ищут какие-то протославянские и прочие корни у этих явлений, но не найдут, а если и найдут, то недалеко от пирамиды, в которой захоронен царевич Дмитрий.

А мы решили накануне этого дня поискать в закромах нашей редакции осколки советской империи и написать небольшие истории из недавнего (пока ещё) прошлого нашей страны.

Галя Сущек про СЭС

Благодаря исторической и культурной политике кажется, что Советский союз был совсем недавно. Поэтому и историй, связанных с ним у меня множество, хотя я родилась уже в новой России. В детстве я очень любила книги. И сейчас люблю, но уже умею выбирать. А в шесть лет меня отправляли гулять во двор, и находили на веранде на диване с журналом «Литература в школе» или с «Пиковой дамой». Не уверена, что я понимала весь трагизм этих произведений, такой взрослой книгой был для меня «Советский энциклопедический словарь». Это была сборная команда моих атласов и энциклопедий по географии, биологии, астрономии, такая ограниченная красными корочками «Википедия». Иногда я называла его «СЭС» и краснела из-за фонетических ассоциаций. Было интересно и забавно видеть на одной странице «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии» (эссе Энгельса), «Людвигсхафен» (город), «Людевита Посавского восстание» (политические неурядицы у хорватов в IX веке) и так далее. Структурирование информации по алфавиту и правда выглядит смешно, да простят меня французские просветители.

Помимо структуры меня восхищал текст — «нем»., «обр»., «с-д-тии», «гл., адм». Сокращения в словаре — это же целое зашифрованное письмо. Если на улице плохая погода для больших приключений, можно остаться дома и разгадывать лабиринты шифров. Как-то во втором классе я второпях сделала на природоведение сообщение про зубров — переписала параграф этой энциклопедии в тетрадь...со всеми сокращениями. На уроке, естественно, не смогла прочитать, кто там разберет все эти тыр-мыр.

Кстати, в этой энциклопедии попадаются смешные выражения. Например, «буржуазный», «мелкобуржуазный» и «мещанский». Недалеко по возрасту от сообщения про зубров до меня дошло, что все эти слова лишние.

Екатерина Макарова про ковёр

Я родилась уже после распада СССР, в 1994 году, но советские вещи сопровождали моё детство. Очень хорошо помню ковёр на стене, я его рассматривала перед сном, как всякий нормальный ребёнок. Ковёр моим родителям подарила бабушка. Родители говорят, что раньше было принято весить их на стену, потому что ковры были дорогие, стоили примерно как цветной телевизор. Их тяжело было достать, надо было стоять в очереди всю ночь. На руке писали номер, и каждый час нужно было приходить отмечаться, иначе из очереди вычёркивали. И советские люди не решались ходить по такой ценности ногами. С этим ковром мы прожили примерно до 2000 года, а потом мама сказала, что от советской хрени надо избавляться, и его отдали обратно бабушке. Что с ним стало дальше, никто не знает. Можно вынести ковёр из квартиры, но из головы феномен ковра стереть невозможно. Например, на фоне этого предмета советского быта в Центре городской культуры вручали премию «Звёздная пыль». Даже сейчас по дороге в редакцию я прохожу мимо огромного скотчевого ковра — работы художника Александра Жунёва, которая появилась во время фестиваля «Длинные истории Перми».

Сергей Кучевасов про «Артек»

В 1991 году мне было уже 16 лет, то есть часть своей жизни в СССР я прожил, можно сказать, уже в сознании. Но у меня до сих пор так и не сформировалось своё отношение к этой стране. Могу только точно сказать, что мне не по пути с ностальгирующими по тем временам, равно как и с проклинающими совок, как вековечное зло. Для меня страна Советов — это такой двуликий Янус, который крутится вокруг своей оси, и что от него прилетит — это уже как повезёт.

В 1988 году свершилось со мной настоящее советское чудо — я поехал в «Артек». И не просто в «Артек», а в августе на международную смену. Кто помнит, что такое «железный занавес», меня поймут. Путёвку я получил в городском пионерском лагере «Искатель», в обход существующей тогда системы распределения. И главной проблемой для меня тогда стала не медкомиссия, после которой меня можно было в космос запускать без скафандра, не дороговизна самой путёвки — (220 рублей по тем временам — это серьёзные деньги), а то, чтобы в моей любимой школе № 86 об этом не узнали. «Восемьдесятшестая» на Шпальном в те времена была настоящей школой гладиаторов, и чтобы кто-нибудь из неё, да ещё без ведома руководства поехал в лучший лагерь страны -такого просто не может быть. Нет, в лагерь, конечно, можно поехать, что и сделали многие мои одноклассники, но не по путёвке, а по приговору.

Мне повезло, тем летом у меня было Чёрное море, Аю-Даг, рассветы-закаты, песни-басни, куча приключений, знакомств и значков. Причем среди них есть и те, которые можно купить, и те, которые можно только выиграть, например, спортивная медаль «Артека».

По возвращению меня ждали вызовы родителей в школу, долгие разговоры про то, как я посмел поехать в «Артек», не отработав какие-то там часы обязательной летней отработки, обвинения в антикоммунистической морали и прочие радости советской действительности.

Но оно того стоило, я люблю тебя, Советский Янус и ненавижу. С каждым годом всё больше люблю, и всё больше ненавижу.

Юрий Куроптев про марки

Альбом для марок с обложкой из дерматина. На титуле надпись: «СССР». В Советском союзе было принято что-то коллекционировать. Дети собирали открытки, марки, модельки автомобилей, пробки от бутылок, значки. Взрослые — пустые пачки сигарет, бутылки, этикетки (у моей мамы была коллекция этикеток пива, привезённых, кажется, из Югославии). Помимо прочего, за страстью к собиранию скрывалась желание разнообразить советский быт. Больше ценилось импортное — в закрытом городе «заграничное» было труднее достать. Так вот, марки. Я уже не помню, когда стал их собирать. Покупали их в киоске «Союзпечать». Выменивали. Приносили знакомые, родители и друзья. В альбоме марки располагались по темам: спорт, транспорт, искусство, люди и т. д. Марки можно было рассматривать часами. Особенно те, в которых было множество мелких деталей — типа аэропланов, кораблей, ретро-автомобилей или репродукций картин художников. Однажды мы с моим другом скинулись и купили огромный (по нашим тогдашним) меркам большой пакет марок в «Союзпечати». Зашли в подъезд, а там стояли местные гопники. Они предложили сыграть на марки. Ну, мы и сыграли так, что от большого пакета почти ничего не осталось. Постепенно увлечение марками утихло, вместо них я стал собирать модельки автомобилей. Альбом затерялся где-то на антресолях. Его сохранила мама — она никогда ничего не выкидывает.

Степан Хлопов про пионерский галстук

В Советском Союзе я прожил 12 лет. По личным воспоминаниям, это были вполне себе счастливые годы. 80-е были странным, переломно-переходным периодом, и я хорошо помню свои ощущения. С одной стороны, я трепетно относился к советской атрибутике: гимну на обложке тетради и Ленину на портрете. С другой стороны, на шее у меня уже висел крестик, а двоюродный дядя, служивший в восточной Германии, присылал мне жвачку «Дональд дак».

Теперь конкретное воспоминание на ту же тему. В третьем классе нас принимали в пионеры. К процессу подходили дифференцировано, несмотря на декламируемое всеобщее равенство. Отличникам повязывали галстук к 7 ноября. Хорошистам — к 22 апреля. Всем остальным — где-то около 9 мая. Казалось, ничто не сможет мне помешать стать пионером в день рождения Владимира Ильича. Первые три четверти я закончил с пятерками и четверками, натренировался красиво завязывать галстук и готовился стать «всем ребятам примером». Но произошло страшное. За несколько дней «до того как», я почему-то (не помню уже, почему) пришёл в школу без второй обуви. На попытки дежурных меня остановить, я видимо, что-то такое ответил (вот не помню, что именно), что был препровожден в кабинет директора, где получил нагоняй и волевым решением лишён привилегии стать пионером с «достойными этого ребятами». Это был, конечно, удар ниже пояса. Я, кажется, даже плакал от обиды...

Отгремели майские праздники и нас всех, тех, кто плохо учился и не всегда носил вторую обувь, построили на пришкольном стадионе. По ощущениям, нас было много. Повязали галстук, «перед лицом своих товарищей...», и всё такое. Хоть и с задержкой, но счастье меня посетило. Помню, я шёл домой, гордо поправляя красный галстук. Солнце светило ярче обычного, птички пели как-то громче. Весной 1989 года быть пионером было круто. Потом были летние каникулы. Мы перескочили через четвёртый класс, так как вводилась одиннадцатилетка. За несколько месяцев что-то кардинально изменилось. Мы носили галстук всего несколько дней, может быть, пару недель после первого сентября. Срывали их с шеи с тем же энтузиазмом, с которым раньше повязывали.

Пионерский галстук не сохранился, как и большинство вещей той эпохи (ну, кроме, семейных фотографий). Однако нашлась любопытная книжка. «500 советов». Эдакая «библия советского человека», в которой можно найти ответы на все вопросы: от того, как подобрать причёску к овальному лицу, где поставить новый диван и какие льготы положены членам профсоюза. Есть там и про галстук. И это жесть...

«Проще всего чистить галстук бензином. Галстук свободно скатывают, кладут в кружку, наливают туда столько бензина, чтобы галстук был покрыт им, и оставляют так на час или два... Загрязнённый галстук нужно, кроме того, прополоскать в чистом бензине. Затем мокрый галстук отжимают, не выкручивая, вешают для просушки на открытом воздухе, подальше от огня, так как бензин очень огнеопасен».

Максим Артамонов про олимпийского мишку

Этот «артефакт» появился в нашей семье в те времена, когда мы жили ещё в Кудымкаре. Он старше меня всего на четыре года, но всегда хранился в нашей семье как символ эпохи. В детстве я часто ходил с родителями на лыжах, мы участвовали в различных спортивных конкурсах и получали призы. Одним из них стал этот олимпийский мишка.

В начале 90-х, когда в Кудымкаре стало всё очень плохо, мы перебрались в Пермь. Здесь, как выяснилось, тоже было не очень, как и во всей стране: расстрел из танков Белого дома и «Твин Пикс» по цветному телевизору, картошка — как первый и второй хлеб, ваучеры, премьер-министры, которые менялись как носовые платки, но олимпийский мишка всегда оставался с нами. С тех пор прошло много времени, Россия давно встала с колен и возродила духовность, дети выросли и завели своих детей, а мишка так и живёт у моих родителей. Скоро уж сорокалетний юбилей отмечать будет, а всё такой же. Смотрит на будущее этой большой и странной страны с оптимизмом, хотя вроде бы и страна совсем другая, да и поводов уже давно никаких не осталось, несмотря на пафосные речи и призывы некоторых персонажей, которые управляют почти 147-миллионным населением.

Анастасия Кожевникова про циркуль «Козья ножка»

Когда я родилась, никакого Советского Союза уже не было, поэтому пришли на помощь воспоминания родителей. Папа сразу выдал мне циркуль «Козья ножка» (это не присвоенное в быту, он так и назывался). К слову, с циркулями у нас в семье вообще особые отношения — у папы. Мы с мамой к точным наукам были всегда равнодушнее некуда — соответственно, к циркулям тоже. Этот отец купил ещё в школе, потому что он стоил дешевле всех остальных, даже сейчас там можно увидеть цену 5 копеек. Говорят, буханка чёрного хлеба тогда стоила 16 копеек.

— Удобный был циркуль?

— Да, удобный.

— А почему ты новый купил тогда?

— Ну, разбогател и купил (смеётся).

«Жить, как говорится, хорошо. А хорошо жить ещё лучше», — такая была заставка на его первом компьютере. Потом он её убрал. То ли жизнь наладилась, то ли посыл устарел.

Наташа Фомина про ёлочную игрушку

Я родилась в декабре 1991 года и СССР почти не застала. Но, думаю, этот снеговичок из тех самых времён. Он был найден мной в коробке со старыми ёлочными игрушками и так мне понравился, что занял самое видное место на ёлке. Моя история будет связана с семейными новогодними традициями из моего детства. Мама всегда рисовала на окнах гуашью символ наступающего года — мышь, дракона, собаку. Очень красиво получалось, но, как я припоминаю, отмывать эти рисунки было довольно сложным занятием. Всей семьей мы вырезали и клеили из цветной бумаги гирлянды-цепочки, а затем украшали ими дом.

Мы с моим старшим братом довольно долго верили в Деда Мороза. Как недавно призналась мама, она думала, что её дети «либо очень глупые и наивные, либо, наоборот, очень умные»: ведь когда ты веришь в Деда Мороза, ты получаешь два подарка — один от волшебника и один от родителей. Очень удобная тактика, берите на вооружение.

***

• Примут ли вас в пионеры? Тест от «Звезды» ко Дню Пионерии.