«Движение, за которым скрывается время»: зачем вести видеодневник набережной, на которой ничего не происходит

Закамская набережная — это очень нетривиальное городское пространство. Во-первых, оно, конечно, проблемное. Ремонт набережной не производился уже много лет, и сейчас она пребывает в самом печальном состоянии. И, видимо, будет пребывать в нём ещё долго — местные власти с центральной-то набережной годами не могут до конца разобраться, что уж говорить о «второстепенной» закамской. Впрочем, там есть и ряд чисто бюрократических проблем. Мы об этом писали в прошлом году, когда разговаривали с двумя закамскими активистками, попытавшимися привлечь внимание к ситуации с помощью разных событий и активности в медиа.

Но при этом закамская набережная жива — и она живёт своей особой жизнью, о чём тоже рассказано в интервью по ссылке. Это ещё больше усложняет дело: просто провести реконструкцию такого самобытного объекта недостаточно, при этом нужно учитывать интересы всех групп горожан, которые им пользуются. А в случае с закамской набережной это и обычные местные жители, для которых ежедневные путешествия к родникам давно стали частью повседневного уклада, и моржи, сформировавшие на набережной своё активное сообщество, и любители скандинавской ходьбы, и спортсмены, и дрессировщики собак, и бог знает ещё кто. Всю эту городскую активность — низовую, и оттого особенно ценную — стоит самым внимательным образом исследовать перед тем, как вообще начинать что-то делать.

А для этого нужно «открыть» набережную для горожан — не только тех, кто ею пользуется, они и без нас всё знают — а вообще для всех. Именно поэтому нам так интересно наблюдать за самыми разными активностями и событиями, которые там возникают. Поэтому мы обратили внимание на тот интересный проект, который реализует режиссёр документального кино Надя Захарова.

Надя родом из Закамска. Она закончила Московскую школу нового кино, а её дипломный фильм «Огонь» получил признание на международных кинофестивалях. Она успела поснимать документальные фильмы для проекта «Признаки жизни» на Радио Свобода, а потом — довольно внезапно — обратила внимание на закамскую набережную. И стала регулярно — день за днём, неделя за неделей — снимать на ней небольшие видеозарисовки. В этих зарисовках есть нечто чарующее и медитативное — хотя бы потому, что в кадре, на обширном и по большей части пустом пространстве, как правило, практически ничего не происходит. Получается такая дзен-документалистика. Из этих маленьких кусочков Надя со временем смонтирует фильм под рабочим названием «Набережная», который будет выпущен на Киностудии имени Горького. А пока этот рабочий процесс в разгаре (если, конечно, не считать паузу, вызванную режимом всеобщей самоизоляции), мы расспросили Надю о её взаимоотношениях с этим удивительным пространством, и записали монолог, который с удовольствием приводим здесь:

«Я выросла Закамске, а потом уехала в Москву. Но время от времени возвращаюсь в Закамск снова. Наверное, можно сказать, что я закамчанка. У нас здесь много сосен. Больше, чем в Перми. Интересно, что на том берегу, где располагается Пермь, растут в основном ёлки. А в Закамске — высокие сосны. Правда, их потихоньку вырубают. Еще здесь есть длинный песчаный берег с родниками. А на его утесах остались старинные избушки с узорами — бывшие дачи деятельных людей Перми, которые уже потихоньку разваливаются. Если ехать на автобусе по Закамску вдоль Камы, то можно оказаться на остановке „Лесной уголок“. Это территория бывших детских летних лагерей. Сейчас она закрыта и охраняется собаками. Здесь и уютно, и страшно одновременно. Я живу в той части Закамска, где были в основном деревянные дома и несколько многоэтажных и двухэтажных, построенных пленными немцами. Но за 10 лет от деревянных домов почти ничего не осталось. Их подожгли, и на этом месте построили высокие — практически, небоскрёбы. Наверное, с верхних этажей новых домов открывается удивительный вид на Каму.

Впервые я оказалась на набережной не так давно. Примерно год назад. Это место находится в другой части Закамска, где я бывала крайне редко. Но в детстве, когда мы с родителями и их друзьями ходили летней ночью смотреть на салюты с высоких берегов, эти салюты надвигались именно оттуда, со стороны набережной, которую я сейчас снимаю. Такой праздник огней устраивал в День молодёжи Пороховой завод — он расположен недалеко от набережной. Раньше ходили слухи, что если Пороховой завод взорвётся, то взорвётся и весь Закамск. Но пока он только выбрасывает в воздух ядовитые вещества.

В январские праздники 2020 года я вернулась на набережную. У меня было довольно тоскливое состояние, и мне нужно было что-то с этим делать. Я решила, что буду приходить сюда и снимать небольшие эпизоды о том, что здесь происходит. Но в том и суть, что в месте, которое я выбрала, почти ничего не происходит. И меня это зацепило ещё больше. Точнее, зацепило то, что я могла уловить это время с помощью камеры. Эту замершую жизнь. В какой-то момент я поняла, что если соединить все эти микроистории каждого дня, снятые в период с зимы до осени, то из этого может получится фильм.

У этого места есть и другие особенности, которые меня также привлекли. Например, набережная примыкает к старому Дворцу культуры. А половину его стены занимает советская мозаика с изображением девушки. Она смотрит в сторону широкой реки, и её волосы раздувает ветер в виде вихря.

Внизу, недалеко от ступенек к реке, недавно соорудили арт-объект. Это женщина из черных железных прутьев в шляпе с золотыми мелодичными бубенчиками. Многие местные жители не понимают смысл этой фигуры здесь, сравнивая её с загадочным „Черным квадратом“ Малевича. А совсем недавно с неё сняли все бубенчики, и теперь она не издает ни единого звука. Но такие изменения совсем не помешали фильму. Наоборот, время — это движущая сила и тоже полноправный герой. После этого посетители набережной стали украшать железную скульптуру — то ветками тополя, недавно срубленными и сложенными здесь же, то цветами, вставленными в железные прутья скульптуры.

Бывает, что люди останавливаются и рассказывают мне в камеру что-нибудь о себе или о своих предках. Я их об этом не прошу. Только если они сами этого захотят. Но чаще я наблюдаю за людьми и местом, предпочитая оставаться невидимой. Бывает, что в камеру попадают одни и те же люди, но в разные дни. Есть женщина, которая уже не раз проходила мимо меня, и теперь она со мной здоровается.

Часто в кадре появляются ободранные стены. Здесь примечательно то, что неизвестные авторы оставляют на них свои послания. Вот мои любимые строчки, они очень точно передают состояние этого места:

На этих же стенах признаются в любви Наташам, Алёнам и Настям и просто рисуют. Возможно, стены скоро покрасят. Но, как мне сказали местные, эти стены уже давно никто не красит.

Когда наступил период самоизоляции в Перми, я перестала ездить на свою „съемочную площадку“. И теперь уже скучаю по этому месту. Я не знаю, что там происходит сейчас. Я провела на набережной уже довольно много времени: с зимы до начала весны. За это время там произошли изменения, связанные не только со сменой времен года и погодой. Наблюдая за одним и тем же местом в течение длительного времени, — даже за деревом в окне — всегда можно обнаружить движение, за которым скрывается время. То есть, вся эта замершая жизнь старой набережной, какой она казалась мне на первый взгляд, стала оживать благодаря видеодневнику, который ей посвящён».

***

Читайте также, как две закамские активистки пытаются изменить облик старой набережной.

Власти Перми пообещали отремонтировать набережную в Закамске в 2022 году.

Верни себе реку: лекция Дмитрия Москвина о доступности водоёмов для горожан.

Серые будни набережной. О чём думают власти и чего хотят жители Перми.

Сравниваем пермскую набережную с набережными Казани, Ижевска, Кирова и Уфы.