«Левиафан» — экзистенциальный монстр

Трудно сейчас найти того, кто ничего не слышал про фильм Звягинцева. Поэтому давайте сразу, без лишних церемоний, перейдём к попытке разобраться — что за зверь этот «Левиафан»?

Для начала отодвинем в сторону политику. Разговоров о ней в последний год, в том числе и связанных с этим фильмом, и так хватает. Сперва поговорим об искусстве. Всё-таки «Левиафан» — редкое, очень цельное и сильное произведение, мастерски написанное, снятое, поставленное и сыгранное.

Как известно, идею фильма подсказала режиссёру Андрею Звягинцеву история киллдозериста Марвина Химейера. Но Звягинцев и его постоянный соавтор Олег Негин написали в итоге далёкий от истории Химейера сценарий (за который, кстати, «Левиафан» получил «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах): такой же далёкий, как городок Грэнби в штате Колорадо (часть зданий которого разрушил Химейер) далёк от села Териберка в Мурманской области, где «Левиафана» частично снимали.

История, рассказанная в «Левиафане», кажется очень простой. У обычного автомеханика Николая (Алексей Серебряков), живущего в маленьком северном городке на берегу моря, местные власти в лице мэра-коррупционера (Роман Мадянов) «отжимают» землю, на которой стоит его дом. В этом доме Николай живёт с красавицей-женой Лилей (Елена Лядова) и сыном от первого брака Ромой (Сергей Походаев). К Николаю, чтобы защитить его интересы в противостоянии с властью, из Москвы приезжает друг — бывший сослуживец, а ныне адвокат Дмитрий (Владимир Вдовиченков). Большая часть последующих событий не имеет к имущественному спору никакого отношения. Спор является лишь стрежнем, основным конфликтом, на котором держится сюжет фильма, к финалу которого Николай, словно библейский Иов, теряет не только дом, но и вообще всё — семью, друга, свободу.

За незатейливой житейской историей кроется очень мрачная и сильная трагедия, холодная и завораживающая, как море, на фоне которого разворачивается действие. Андрей Звягинцев, будучи настоящим мастером, раскручивает линию трагедии бережно, неторопливо, как рыбак леску... Чтобы, когда придёт время, резко «подсечь» и показать зрителю всю боль и ужас главного героя, безгрешного, страдающего... И делает Звягинцев это так, что каждый пропускает историю Николая сквозь себя. Правдивость художественная подкрепляется жизненной правдой — герои много пьют и частенько матерятся, но это всегда оправданно.

Пьют персонажи «Левиафана» по двум поводам: от радости и с горя. С горя — чаще и больше. Сцена, в которой единственный раз враги — Николай и мэр — сходятся лицом к лицу, практически комедийная, поскольку оба пьяны и неадекватны. Матерные выражения тоже каждый раз оказываются к месту. Они звучат тогда, когда герои находятся в очень эмоциональном состоянии и другими словами их настроение не выразить. Из-за мата, запрещённого по закону, у «Левиафана» возникли первые проблемы с государством. В итоге фильм вышел с купюрами (вырезали нецензурные фразы), что, конечно, не идёт на пользу восприятию: каждое такое вмешательство подрывает филигранно выстраиваемый режиссёром, актёрами и оператором мир, выдёргивает зрителя из истории, лишний раз напоминая, что он смотрит фильм, который подвергся цензуре.

Но если звук местами пришлось порезать, то с видеорядом этого, к счастью, не произошло. Благодаря таланту Михаила Кричмана, постоянного оператора Звягинцева, «Левиафан», ко всему прочему, ещё и удивительно красив. Кричман каким-то волшебным образом направляет свою камеру так, что северными просторами, скалами, морем и даже обшарпанными «хрущёвками» можно залюбоваться. Кроме пейзажей, любоваться можно и актёрами.

Работа актёров в «Левиафане» поражает. Николай Алексея Серебрякова хоть и страдающая личность, но далеко не размазня. Мужик он крепкий, резкий, сильный. Грубоватый, но добрый. Как про него говорит друг Дима: «У тебя планка на ровном месте падает». Серебрякову удаётся показать, как его герой — сильный мужчина — к финалу ломается на глазах, раздавленный государством-левиафаном и личной трагедией. У Николая не осталось ничего, кроме боли и отчаяния. Героиня Елены Лядовой переживает свою трагедию: она изменяет мужу, мечется в любовном треугольнике и находит из него слишком радикальный выход. Елена Лядова в фильме молчалива и прекрасна. Некоторые критики пишут, что для работницы рыбной фабрики она даже слишком красива. Для Романа Мадянова и Владимира Вдовиченкова роли в этом фильме стали знаковыми.

Впервые в карьере Вдовиченкова сыгранный им персонаж, адвокат Дима, не отличается мужеством и не обладает железной челюстью героя. Адвокат Дима — человек пустой — ему не дано помочь другу. Наоборот, он вредит ему: спит с его женой и провоцирует мэра на более жёсткие действия. А сам с позором сбегает. Злоупотребляющий властью мэр вымышленного городка Прибрежного в исполнении Романа Мадянова венчает бесконечную череду отвратительных типов, сыгранных актёром. У мэра руки по локоть в крови, но он думает отмолить грехи, посещая церковь и щедро жертвуя на её нужды. Судя по всему, герой Мадянова искренне верует в Бога. Впрочем, последнее не мешает ему творить новые преступления и совершать, по сути, благое дело преступными методами. Удивительно, что в большинстве отзывов к фильму не упоминается молодой артист Сергей Походаев, сыгравший сына Николая — Рому. А ведь это очень непростой и важный для сюжета персонаж, с образом которого шестнадцатилетний Походаев справился, ярко изобразив взбалмошного подростка.

Актёрский ансамбль «Левиафана» может порадовать пермяков ещё и тем, что в маленьком эпизоде (секретарша в прокуратуре) снялась Мария Скорницкая, известная своей ролью Маши в сериале «Реальные пацаны». Правда, длится её эпизод от силы полминуты.

Андрей Звягинцев рассказывает, что в основе «Левиафана», кроме истории Химейера, лежит библейский миф об Иове, а также трактате английского философа XVII века Томаса Гоббса «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского». Но ещё у «Левиафана» отовсюду «торчат уши» русской литературы. Может показаться, что весь фильм — это одно сплошное опровержение тезиса Иосифа Бродского о том, что «Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря». Море в фильме Баренцево, а местный наместник не только ворюга, но и кровопийца.

Героиня Елены Лядовой своими поступками немного смахивает на Екатерину из «Грозы» Островского. А главный герой «Левиафана» — Николай — больше похож не на библейского Иова, а на гоголевского Башмачкина. Ведь и тот, и другой — маленькие люди, которых несправедливо лишили самого важного, самого дорогого в жизни. В финале, когда герой Алексея Серебрякова сидит на допросе у следователя и плачет, так и ждёшь, что он проноет то самое: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?». Можно, как обозреватель lenta.ru, сказать, что «фильм до дурновкусия литературоцентричен», а можно посчитать это всё успешным освоением классических образов. Так или иначе — все эти отсылки работают на атмосферу «Левиафана» как страшную, пронзительную трагедию.

Часто пишут, что Звягинцев в этом фильме отказался от своего обычного языка — метафор и символов — в пользу социального высказывания. Но с этим утверждение можно поспорить. Символизма в «Левиафане» хватает. И самый главный символ — дом. Один дом, нормальный, в котором живёт Николай с семьёй, разрушат в конце. Кстати, о сохранении дома речи не идёт, адвокат пытается лишь выторговать у мэра справедливую сумму компенсации, которую чиновники занизили. Другой дом (понимай — семья) станет разрушаться в течение всего фильма. И этот конец будет страшнее и больнее, чем снос дома.

Трещины на обоих домах появились ещё до всяких распрь. Адвокат Дима приезжает в городок во второй раз. И, скорее всего, жена Николая уже изменяла супругу с его лучшим другом. Сын Николая терпеть не может мачеху, к концу же — просто ненавидит. Большая часть фильма рассказывает именно об этом разрушении, а не об имущественном споре. Взаимное непонимание постепенно ведёт к краху. И если с потерей материальной можно смириться, продав имущество и переехав в «хрущёвку», то крах любви и раны души невыносимы. Николай не может перенести именно этого. А государство-левиафан только добивает и без того сломленного героя, повесив на него убийство жены. Финал фильма оглушителен и страшен. Надо быть невероятно чёрствым человеком, чтобы не прочувствовать боль Николая. И появление на месте снесённого дома церкви вполне закономерно и органично закрывает линию страданий и разрушений.

«Левиафан» — это в первую очередь человеческая история. И монстр, который создан в фильме, скорее носит экзистенциальный характер, чем политический или социальный. Фильм производит впечатление и заставляет зрителей сочувствовать главному герою. В остальных своих символах и знаках он довольно поверхностен и строится на стереотипах. Некоторую двусмысленность современной жизни в России Звягинцев предпочитает давать в мелких деталях. Таков эпизод, когда подполковник ГАИ едет на машине, слушает шансон, а камера фокусируется на торпеде, где рядом с тремя иконками прилеплены три картинки с голыми бабами. И есть ещё сцена, в которой пьяный мэр из окна шикарного ресторана глядит на обшарпанную «хрущёбу».

Другие конструкции: когда столичный адвокат борется с беспределом не по закону, а размахивая компроматом и бравируя громкими связями, а церковь в городке появляется благодаря криминальным действиям... Всё это говорит о какой-то странной раздвоенности сознания людей, при которой богобоязненность сочетается с преступлением, а знание законов — с полным пренебрежением к ним. Но Звягинцев не занимается очернительством: бытовые вещи он затрагивает слегка. Они нужны ему для правдоподобия. Подробно погружаться в них он не хочет, копает не глубоко, потому что это ему совершенно неинтересно. Режиссёр концентрирует своё внимание на истории героя. Вся политическая, социальная и даже религиозная подоплёка — лишь фон для основного действия.

Но если по Евтушенко «поэт в России — больше, чем поэт», то фильм у нас — больше, чем фильм, а фон — больше, чем фон. Второстепенные детали «Левиафана» вдруг оказались для России важнее всего. Андрей Звягинцев хотел просто рассказать очень тяжёлую, но важную историю, показать универсальную проблему, а в итоге задел очень больные точки страны. Не сам «Левиафан», а реакция на него в России показала, как же нам хреново и как из-за этого раздроблено общество. Одни кричат: «Враньё! Долой! Огня!». А другие, напрягая глотку, вопят: «Правда! Мы все в...». Слишком уж правдоподобно написано, красиво снято, искусно поставлено и великолепно сыграно. Слишком больно. Невыносимо понятно и актуально.

То, что «Левиафан» совсем не про злободневные беды страны, а про одну конкретную человеческую беду, и то, что эта история могла бы произойти где угодно, никого не волнует. Глаза застит всемогущий эффект узнавания и личный опыт беспредела. Поэтому горе Николая становится всеобщим, хотя его проблемы большинство людей не волнуют: у них свои ассоциации. И это на самом деле прекрасно — значит, «Левиафан» действительно «цепляет», вызывает эмоции, будоражит...

Думаю, часть претензий к «Левиафану» связана с его оглушительным успехом за рубежом. Может быть, не будь этого — фильму бы не так досталось. Некоторые считают, что «Левиафан» показывает Россию с неприглядной стороны и только поэтому он получил столько авторитетных премий. Здесь работает ещё один потаённый механизм русского сознания: мы привыкли считать, что у нас всё самое-самое, более «самого» ни у кого нет. Даже наши проблемы и пороки — самые страшные в мире. То, что коррупция есть везде (даже в Китае, где за это расстреливают). То, что скандалов, связанных с церковью, за рубежом предостаточно. То, что убогость и серость — понятия интернациональные. Хулителям «Левиафана» такие мысли в голову не приходят.

Разговоры о том, что этот фильм хвалят за то, что он очерняет Россию, — полная чушь. Совершенно недавно «Левиафан» получил гран-при на фестивале в Египте. Это страна, у которой с Россией сложились довольно тёплые отношения. В действительности всё просто: зрителям за рубежом никакие комплексы не мешают увидеть сильную, трагическую историю маленького человека, у которого не было никаких шансов против всемогущего Левиафана.

Есть такие фильмы, по которым спустя годы судят о времени их появления. «Левиафан», безусловно, такой фильм. Когда-нибудь люди с улыбкой и удивлением будут вспоминать, какую бурную и противоречивую реакцию вызвала эта великолепная картина. Они станут пересматривать «Левиафана» уже без ужаса узнавания. И хочется надеяться, что эти времена наступят как можно раньше.