«Это наши родные болота, убирайтесь домой, сволочи». Пермский журналист — о войне жителей Севера против московского мусора

Блог-тур в Шиес организовали интернет-журнал «7×7» и экологическое движение «42». Он прошёл с 28 по 30 марта. Участие приняли журналисты, блогеры и эко-активисты из разных городов России.

Шиес — это пока просто станция Северной железной дороги. Ещё год назад там было лишь два одноэтажных кирпичных здания у перрона и едва различимые следы бывшего лесопункта в отдалении. Теперь — развернулась огромная стройка, и развиваются бурные, порой масштабные события.

Поездку в Шиес запланировали на 29 марта. Накануне предстояло добраться и обосноваться в небольшом посёлке Урдома, родине сопротивления. Это в 30 с небольшим километрах от Шиеса. Нас 23 человека: блогеры, активисты, журналисты, экологи из Сыктывкара, Архангельска, Кирова, Перми, Волгограда, Мурманска, Санкт-Петербурга, Москвы, Чебоксаров, Стокгольма, Ярославля, Петрозаводска, Нижнего Новгорода, Дзержинска, Осло, Краснодара.

Организаторы предупреждают: по приезде быть внимательными и готовыми ко всему. Ситуация напряжённая и зачастую непредсказуемая.

На подъезде к Урдоме, когда стало уже совсем темно, останавливаемся: плохая грунтовая дорога оказывается перегороженной шлагбаумом. «Что, началось?» — мелькает в голове. Оказалось, нет. Просто мы пересекли платный понтонный мост и подъехали к «платёжному терминалу» в виде будки с кассиром-оператором шлагбаума. После оплаты привязанная к полосатой трубе верёвка втягивается в дырочку в стене вагончика, труба поворачивается. Дорога открыта.

Добрались до гостиницы. Гражданское сопротивление начинается уже здесь: по нашим сведениям, в гостиницу не пускают постояльцев из числа приезжих работников стройки. Нас ждали. Приютили, обогрели.

День в Шиесе

Просыпаемся рано. У гостиницы ждут несколько личных машин местных активистов. О том, что они отвезут нас в Шиес, организаторы договорились заранее. Рассаживаемся по машинам. В разговорах часто звучит «если». Если доедем, если всё пойдёт по плану, если пройдём.

Урдома не выглядит депрессивно. Здесь — крупная грузовая железнодорожная станция, газораспределительная станция. Немногим более четырёх тысяч человек местного населения. Рабочих мест хватает. Ещё и командировочным достаётся. Только вот дороги... Да кого в России ими напугаешь? Трясёмся потихоньку. Деревня Тыва. Это треть пути. Дальше начинается «волость» газовиков — несколько веток газопровода и параллельная грунтовая дорога, на которую нам предстоит выехать, чтобы двигаться дальше. По этой дороге должны были мчаться грузовики-цистерны с топливом для строительной техники на будущем мусорном полигоне.

Не мчатся. На подъезде к стройке дорога перекрыта блок-постом активистов. Туда мы и едем.

Нас встречают первые свидетельства борьбы — три больших П-образных бетонных блока, между которыми приходится лавировать. Дорога эта вряд ли подходит для больших бензовозов. В основном, по ней в Шиес добираются активисты. Другой путь есть, но там — шлагбаум газовиков с охранником, могут не пустить. Да и лишние глаза не нужны. Значит, блоки поставили, чтобы помешать проезду сопротивления? Наш водитель говорит, что активисты уже трижды растаскивали и разваливали бетонное ограждение. На обратном пути нас здесь будет ждать сюрприз.

30 километров по ухабам показались бесконечными. Наконец, отворот в лес и первый форпост сопротивления.

Это одна из двух дорог, по которым можно было добраться до стройки. Проезд закрыт.

До полигона полкилометра. Деревянный навес, крытый брезентом, вагончик на полозьях. С декабря прошлого года здесь постоянно дежурят несколько активистов.

Нас ждали и тут. «Свои или нет? Будете писать, как есть, или как ЭТИМ надо?» — раздаются наигранно строгие вопросы. Предлагают чай, плюшки. Многие не отказываются. Наверное, с непривычки в зимнем лесу хочется согреться заранее.

Видно, что живут не первый день. Обжились: под навесом полки, продукты. Вот только с водой бывают проблемы. Топят снег на костре.

Но пора отделяться от группы. В такой толпе — ни пофотографировать, ни пообщаться толком не получится. Лес, дорога. Судя по колеям, грузовики здесь давно не ездили. А вот и щит поперёк дороги, с просьбой к президенту остановить стройку.

За ним, на границе леса — ещё один жилой вагончик активистов. Потом железная дорога, а за ней и сама стройка.

Здесь тоже постоянно кто-то есть. Флаги, транспаранты, спутниковая тарелка, бензогенератор и камера видеонаблюдения, направленная на будку ЧОП, расположенную метрах в 50. Возле будки бродят два человека в чёрном. В феврале строители пытались самовольно «оборудовать» там переезд через железную дорогу для машин с топливом. Для этого между рельсами предполагалась укладывать деревянные бруски. Поставили будку, посадили охрану ЧОП. К слову, участок железнодорожной магистрали здесь довольно оживлённый.

К стройке ведут две лесные дороги. Одна со стороны Урдомы, другая — со стороны границы с республикой Коми. Её тоже перекрыли активисты. И там, и там были попытки прорыва.

Первая была предпринята в феврале со стороны Урдомы. На обратном пути мне повезло ехать с непосредственным участником этих событий.

«Нам говорят: вы фотографируйте нарушения, пишите заявления в полицию. Мы им уже целую гору написали. А толку? Ну мы сами дорогу и перекрыли. А 22 февраля я дома был. Помню, что-то так чаю захотелось. Только заварил — звонит товарищ. Выезжай, говорит, срочно, они там железнодорожный переезд выложили, бензовозы пошли. Сначала хотел чай выпить, ну что там пять минут решит? А потом, думаю, чёрт с ним. Прыгнул в машину, заехал за товарищем... Нагнали мы колонну уже на подъезде к лесу. Они ещё обгонять себя не давали. Я их по обочине всё же обогнал, поставил машину поперёк дороги, держал, пока наши не приехали. Вот, если бы чай пить стал, не успели бы. На меня и на жену теперь уголовное дело завели».

Вторая попытка произошла на дороге, идущей из Коми. Ночью 15 марта. Тогда один из подрядчиков попытался вывести со стройки 13 своих большегрузов, простаивающих без топлива. Впереди ехал экскаватор, чтобы убрать с пути вагончик активистов. Далее, как рассказывают свидетели со стороны подрядчика, активисты выволокли экскаваторщика, привязали к берёзе и избивали три часа, сломав при этом позвоночник и порвав селезёнку. Тем временем не занятые избиением протестующие забрались в экскаватор и стали дёргать рычаги. Из-за этого стрела экскаватора повредила вагончик и нанесла травмы находящемуся внутри активисту. Пострадавшего экскаваторщика увезли на вертолёте в Архангельск. Однако врачи приёмного отделения обнаружили у «изувеченного» только фингал под глазом и несколько ссадин. Его госпитализировали в три часа дня. А вечером он выздоровел окончательно и ушёл в неизвестном направлении. По факту избиения экскаваторщика возбудили уголовное дело.

У второго блок-поста приходится ждать остальных. Активисты стараются строго соблюдать все законы, чтобы не давать полиции поводов для действий даже по мелочам. Например, переходят железную дорогу только в сигнальных жилетах. А их тут, свободных, всего шесть-семь штук. Переходим группами: надели жилеты — перешли — сняли жилеты — один из группы возвращается с жилетами обратно, и всё повторяется.

Перешли. Идём к перрону. Видно, что техника стоит.

Все пути на стройку перекрыты цепями «чёрных». Так местные называют охранников из-за цвета униформы. Они без бейджиков, не отвечают на вопросы, не показывают никакие документы.

Вчера сюда завезли некоторое количество топлива тремя вертолётами. Вдалеке брякает экскаватор. Небольшой квадрат, где он работает, огорожен высоким забором. Мелькает только колено стрелы. На перроне идёт разгрузка бетонных плит с железнодорожного состава. По соседнему пути в это же время проходят поезда.Сюда тоже не пускают. Боятся, что протестующие помешают разгрузке. Молчат. Снимают нас на камеры. Активисты утверждают, что разгрузочные работы должны проводиться на специальной ветке железной дороги. А здесь мы видим грубейшее нарушение техники безопасности. Ограничение же свободного передвижения людей по перрону станции неизвестными лицами — нарушение закона.

На перроне «наших» — около десятка. Они были здесь до нас. Лица незнакомые, поэтому сложно сразу понять, из какого они лагеря. У некоторых значки «Поморье не помойка». С этими всё понятно.

Тут же, в одном из кирпичных зданий — импровизированный полицейский участок, открытый недавно. На двери листок с надписью «Отделение полиция». Внутри двое сотрудников. Они отказываются предпринять какие-либо действия в связи с нарушениями со стороны охраны. Заявляют, что их дело — не пресекать нарушения, а принять заявление и отправить его куда следует. А уж ТАМ будут решать, что делать. На возмущение представителей СМИ они признались, что об ответственности за воспрепятствование деятельности журналистов они и вовсе не слышали.

«А где это прописано, что журналистов надо пускать? — интересуется полицейский. — Я, знаете ли, закон о СМИ сильно не изучал. Я не могу сам ничего предпринимать. Пишите заявление, я направлю его куда следует, и там будут...»

Кто-то остаётся писать заявления с жалобами о незаконном ограничении свободы передвижения. Местные утверждают, что таких заявлений в полиции уже огромное количество. Но, видимо, свою должностную инструкцию полицейские тоже «сильно не изучали». Никакой реакции на письменные жалобы тоже нет.

На стройку удаётся проникнуть только в одном месте. Там тоже цепь охранников, но они расступаются. Это сейчас единственный открытый путь к двум палаткам активистов, которые находятся прямо на территории стройки.

Здесь тоже дежурят постоянно. Фиксируют нарушения и вообще следят за всем, что происходит.

И здесь нам предлагают чай. «Первое время „чёрные“ ходили тут в балаклавах, толкались, провоцировали нас, — рассказывают. — Сейчас днём спокойнее, но по ночам ходят. Мы сидим у костра, а их человек пять придёт, встанут молча вокруг и стоят, слушают. Потом уходят, а через несколько минут следующие подходят. И опять стоят».

Неподалёку — палатка «Сталинград». «Потому что отступать мы не намерены», — объясняют нам.

Здесь никого. Все собрались пообщаться с нами.

Пора возвращаться. Рискнул в одиночку перейти железную дорогу без жилета. Обошлось.

Из вагончика активистов у путей вышел человек в камуфляже, с плёткой за поясом. Казачий атаман из Котласа. Говорит, что от казаков здесь постоянно дежурят один-два человека.

Активистов поддерживают многие, из разных регионов и по-разному. Кто-то приезжает, кто-то помогает деньгами, продуктами, необходимыми вещами. Далеко не все при этом готовы афишировать своё прямое или косвенное участие в протесте.

Иду обратно, через лес, к первому посту. Навстречу трое полицейских.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

Прошли. Вежливые.

У первого вагончика, под навесом — активисты и ещё один полицейский. Берёт какие-то объяснения. Вообще, сюда стараются присылать полицейских не из Урдомы — чтобы не были знакомы с активистами. Но этот местный, свой. Он поторопился уйти, отказавшись давать комментарии. «Вообще-то он за нас, когда не в форме. А когда в форме — извините, служба», — объяснили мне. Предложили сваренный на костре суп, «лесной чаёк». На этот раз не отказался. Всё вкусно, с дымком.

Посидел, послушал разговоры:

— На центральные СМИ не стоит надеяться. Про нас там — ничего. По телевизору мы слышим, как тяжело Волочкова садится на шпагат, да как Петросян делит имущество с бывшей женой...

— Про Венесуэлу ещё. Как наши там воюют.

— А что, наши уже и туда забрались?

— Да, на СМИ надежды мало. Если прикроют ещё и интернет, мы пойдём разговаривать на улицы.

В разговоре выяснилось, что в Урдоме не все едины. У одного из активистов родной брат трудится на стройке мусорного полигона. Теперь братья больше не общаются. У другого — друг. Теперь бывший. Как уверяют собеседники, это горстка пьяниц и лентяев, которых здесь все знают и никто не хочет принимать на работу. Есть и крупный по местным меркам бизнесмен, который заключил со строителями контракт на перевозку топлива на объект. Он в открытой конфронтации с активистами. Поддерживает протест местный депутат. На стороне активистов и администрация поселения, хотя, по мнению некоторых, недостаточно активно.

Пока ждал остальных, пошёл прогуляться и с удивлением обнаружил за вагончиком большую яму поперёк дороги. Когда мы приехали, её не было.

Привезли экскаватор, вырыли яму, увезли экскаватор. Теперь будет сложнее подвозить продукты, дрова и воду ко второму вагончику. Однако это и бензовозам проехать не поможет. Если это сделали сторонники активистов, то кто тогда ставит бетонные заграждения на подъезде к газотрассе? Одни говорят, что это тот самый местный бизнесмен пакостит. Другие — что газовики, чтобы их «выкурить», а потом всё быстренько восстановить. Третьи вообще «не знают», кто. В общем, всё запутано. Мужики темнят. Наверное, есть на то причины.

По дороге в Урдому нас ждёт ещё один сюрприз. Пока мы бродили по полигону и любовались чудом появившейся ямой, некто загадочный опять перегородил дорогу теми самыми блоками, которые мы объезжали утром. Правда, на этот раз так, чтобы их больше не сдвинули.

Поперечную трубу приварили к вертикальным, для надёжности.

Поехали в объезд, через КПП. Показалось, что так даже быстрее. Выпустили нас без проблем.

Ночь в Шиесе

Следующий день обещал быть спокойным. Была запланирована встреча с активистами в Урдоме, обсуждение, вопросы-ответы, комментарии экспертов. Нам рассказали, что никто не видел проектную документацию на строительство и заключение экологической экспертизы. Общественные слушания не проводились. По имеющимся неофициальным данным, подрядчик заказал межевание участка площадью три тысячи гектаров. Мусор будут привозить в виде обёрнутых полимерной плёнкой брикетов. Место заболоченное. Полторы сотни ручьёв, берущих своё начало здесь, впадают в Вычегду, а та — в Северную Двину, которая впадает в Белое море. Всё это, по словам общественников, грозит экологической катастрофой международного масштаба.

Вокруг протеста сплотились общественные организации, гражданские активисты, частные коммерческие структуры из Архангельской области, республики Коми и других регионов страны. Некоторые поддерживают протест открыто, как, например, экологическое движение «42», «Комитет спасения Печоры», «Комитет защиты Вычегды», общественное движение «Поморье не помойка» и т. д. Многие стараются помогать без огласки, ибо опасаются давления со стороны заинтересованных в строительстве чиновников и коммерческих предприятий.

Закончился второй день нашего тура совсем не так спокойно, как мы планировали. Нам сообщили, что ночью на стройке в Шиесе пройдут «массовые гуляния». Пригласили поехать, посмотреть. Кто же откажется!

Когда стемнело, выдвинулись на микроавтобусе, на котором приехали из Сыктывкара. Что делать с установленным вчера заграждением, участники сопротивления ещё не решили, поэтому поехали по единственной оставшейся дороге — через КПП газовиков. Был риск, что нас не пропустят. А если пропустят, у нас будут все шансы застрять на ухабистой, просыпающейся после зимнего сна дороге — наш транспорт всё-таки рассчитан на езду по асфальту... Пропустили. Не застряли. Добрались.

Снова задержались у первого кордона — поговорить, выпить чаю. Снова не дождался группу и пошёл на стройку один. Ночь, лес, тишина. Сквозь ещё голые ветви деревьев видны звёзды. Это невероятно! Давно не видел столько звёзд. Луны не было, а всё равно можно было ходить в лесу без фонарика.

Одиночество длилось недолго. За поворотом, сквозь деревья, забегал луч света. Послышался хруст снега под ногами идущих навстречу людей. Трое из леса. Луч ослепил, пришлось остановиться и отвернуться. «Не слепи его», — сказал один другому. Фонарь выключили. Подошли, поздоровались.

— Журналисты приехали? Сколько их?

— А вы кто и с какой целью интересуетесь?

— А ты сам-то кто и почему один ходишь?

— Да так, гуляю.

— Ты тут один не гуляй. Случись чего, кто тебя в лесу найдёт?

— Хорошо, спасибо, учту.

— Мы активисты. Силовая группа поддержки. Наши там, дальше, увидишь.

— А, понятно. У вас тут не сразу разберёшь, кто есть кто. Нас человек 18. Они сейчас чай попьют и тоже пойдут.

— Понятно. Смотри, осторожнее.

Да, на ЧОПовцев они не похожи. Молодые, крепкие ребята, но не в униформе. И разговаривают, в отличие от «чёрных».

Дошёл до второго вагончика, поздоровался с новой сменой общественного караула, перешёл железную дорогу без жилета. На перроне, возле «полицейского участка» — десяток активистов. У них тут отработанные методы контроля обстановки: посты, дислокация, секторы обзора, система оповещения. Рядом стоит «чёрный». Просто стоит, молчит и слушает. Обычная здесь практика. Он имеет право стоять, где хочет. Не прогонишь, глаза и уши — не заткнёшь. Бить нельзя. Взаимный контроль.

Добрался до палатки, у которой собирались вчера. Несмотря на позднее время, народу здесь собралось человек 60. Пьют чай, разговаривают, шутят. Рядом крутится чей-то пёс. Общительный.

Подтянулись остальные. «Ну что, все здесь? Пошли?» Пошли. Цель «гуляний» — прорвать оцепление и пройти на закрытую от людей площадку, где стоит техника и приземлялись вертолёты с топливом. Смысл — продемонстрировать решимость и незаконность действий ЧОП. Объект не имеет официального статуса. По закону, любой имеет право ходить здесь в любое время суток.

Нас около сотни. Подошли вплотную к оцеплению. Некоторые охранники и активисты уже знакомы друг с другом.

— Привет (ухмылка).

— Привет (ухмылка).

— Ну что, пропустишь?

— Не пропущу.

После короткой заминки у охранников требуют документы на право ограничения передвижения. «Документов нет?.. Нет. Пошли?» И пошли. Топот, шаркание подошв по бетону, крики, шум борьбы. «Чёрные» втроём-впятером пытаются выхватывать из толпы отдельных людей, оттаскивать их в сторону. Захваченных мгновенно отбивают. «Чёрные» пытаются отбежать, снова встать в цепь. Не успевают. Кого-то повалили на землю. Женский крик: «Что вы делаете, отпустите его!» Тут же десяток людей бросается на помощь. Отбили. Прорвавшиеся действуют стремительно. ЧОПовцы сначала пятятся, потом разворачиваются и бегут в сторону общежития, стоящего уже за площадкой с техникой. Один спотыкается на стыке плит, падает, стремительно переворачивается и бежит дальше, опираясь сначала на все четыре, а лишь потом на две задние конечности.

Перед входом в общежитие образуется новый рубеж обороны — полукольцо перепуганных людей в чёрном.

Брать здание штурмом никто не собирается. Зачем? Хотя, кажется, могли бы.

Раздаются крики:

— Это наша земля, все домой.

— Кто вас сюда звал?

— Расскажите, что вы здесь строите?

— Почему вы не показываете документы?

— Нет московскому мусору на нашем Севере!

— Руки прочь от Шиеса!

— Если будет надо, нас придёт в 10 раз больше.

— Всё ваше дерьмо будет в наших реках.

— Я на последнюю пенсию куплю автомат (женский голос).

— Здесь болота. И это наши родные болота. Едьте домой, сволочи! Припёрлись сюда!

— Bы не были в лесу, стоите здесь. Там вас ждёт другой разговор. У нас тут половина жителей — охотники.

— За вами правды нет

— Нам отступать некуда.

Из отдела полиции прибежали трое сотрудников. Два сержанта и старший сержант. Стоят в стороне. Бледные, растерянные. Окружили командира «чёрных». Это он строго запретил подчинённым вступать в разговоры с местными. Но сам разговаривает.

— Веселья-то мало. Мы тут как между молотом и наковальней.

— Тебя никто не заставлял. Теперь терпи и не жалуйся.

— А я и не жалуюсь.

— А сейчас что было?

— Я просто разговариваю.

— Ну и терпи молча, терпило.

— Я и терплю...

— Пока не лопнет...

— Да, пока не лопнет.

— И когда оно лопнет?

— Скоро, я думаю (с усмешкой).

— У кого?

— Я думаю... (чуть не сказал, сдержался) Не знаю у кого.

— Не знаешь?

— Пока не знаю. Предполагаю (многозначительно).

Группа журналистов отделяется. Решили побродить по ранее закрытой территории, посмотреть. К ним, из соображений безопасности, сразу же отрядили нескольких человек из числа активистов. «Ходите, где хотите, смотрите, снимайте».

На этом, кажется, всё. Страсти утихают. Цель достигнута. Можно возвращаться.

Добредаем до первого поста-вагончика. Здесь оставили дежурных.

— Ну что, как там?

— Нормально. Оборона пала, враг бежал.

— То-то у нас сегодня спокойно. Они же тут по ночам приходят. Однажды ночью пришли человек 20. А нас тут четверо, у костра. Они нас обступили и начали провоцировать. Спрашивали, сколько и кто нам платит, из какой мы секты и так далее. Хотели, чтобы мы дали повод повязать нас.

— Ну, нам пора. Давайте, держитесь тут.

— Да нас знаешь, сколько людей поддерживает! Им только дай сигнал...

Наутро мы попрощались с Урдомой. Многие из нас ещё были в пути, когда начались задержания и аресты отдельных активистов. «Внимание! На Шиесе сейчас изымают все электронные носители информации. Обеспечьте сохранность снятого. Залейте в облака», — прилетело по «горячей линии» активистов в день моего возвращения в Пермь.

Новости с Поморья публикуют многие СМИ, поэтому отследить судьбу гражданского протеста, а, может быть, и местного гражданского сообщества будет несложно.

Благодарим за организацию поездки интернет-журнал «7x7» и экологическое движение «42».