От момента их ареста до расстрела прошло всего три недели

— Маму и брата моя бабушка потеряла, когда ей было 19 лет. Однажды их просто забрали, и больше она о них ничего не слышала, — говорит Елена Тихонова.

Бабушка, Нина Викентьевна Жданова, никогда не рассказывала о репрессированных родственниках, и Елена, когда была ещё маленькой, случайно обнаружила две справки о реабилитации, но даже не поняла, что они означают. Только став взрослой, осознала, о чём эти казённые бумажки.

— Родственники потихонечку шептали, что маму и брата бабули увезли, и никто не знал, что с ними. В семье на эту тему было наложено строгое табу. А мои попытки задавать вопросы бабуле заканчивались ничем, она просто уходила от них.

Однажды, наткнувшись в интернете на список репрессированных, Елена Тихонова в «два клика» нашла фамилии своих родственников. Потом, благодаря пермскому «Мемориалу», ей удалось по кусочкам восстановить события и 1937-го, и 1957-го годов, когда остановилась машина смерти и заработала машина вранья.

«В деле были не только документы 1937-го года, но ещё и переписка, которая велась после 1956-го, уже во времена „оттепели“. Т.е. там лежит заявление моей бабушки, которая просит рассказать, что произошло с её родными, к нему приложена куча записок, передающих это заявление из одного кабинета в другой. И, наконец, есть два бланка, отпечатаны типографским способом, понятно, что там их много в те годы сделали, „форма № 2“ называется. И в нём чёрным по белому: первое, я такой-то следователь, получил такой-то запрос от гражданки Ждановой Нины Викетьевны. Второе, что нашёл, было дело с таким-то номером, действительно, их арестовали, приговорили к расстрелу и приговор привели в исполнение такого-то числа, впоследствии они реабилитированы. И третий пункт: полагаю, что необходимо донести до гражданки Ждановой, что её мать была осуждена на десять лет лишения свободы, и где-то на девятом году заключения она скончалась от болезни сердца. По брату тоже самое — восемь лет лишения свободы — умер от заворот кишок».

На самом деле Виктория и Антон Шабловы были расстреляны на 12-м километре, недалеко от Свердловска (сейчас Екатеринбург) через три недели после ареста в сентябре 1937 года.

Оба проходили по «Польскому делу», в ходе «расследования» которого были приговорены к расстрелу 40 пермяков. Основания для ареста просты: оба католики, посещали костёл, общались с настоятелем Франциском Будрисом, который, по версии следствия, и возглавлял польскую контрреволюционную организацию в Перми.

Антон Шаблов вину свою отрицал и, как следует из материалов дела, был «изобличён показаниями Шабловой В. Э.» — его матери. Эти «изобличения» даже не были подписаны, в протоколе стоят только отпечатки пальцев Виктории Эдуардовны, она не умела писать (просмотреть протокол допроса Виктории Эдуардовны вы можете найти по ссылке — Прим. ред.)

И сейчас никто уже не узнает, действительно ли она дала ложные показания на сына, чтобы смягчить его участь, или она вообще не знала, под чем прикладывают её палец. Да и её ли?..

«Я не могу сказать, что именно эта история всё во мне перевернула, но она позволяет понять, почему с нашей страной сейчас происходит то, что происходит. Почему люди так пассивно реагируют, почему люди не хотят включаться в управление обществом, управление страной? Речь идёт о страхе на генном уровне. Конечно, своим потомкам я эту историю оставлю, у меня сын, он был сильно ею потрясён, и он, я надеюсь, будет и дальше передавать эти знания. Почти всё, что сейчас я делаю, преследует одну цель — ни в коем случае не допустить таких вещей опять».

***

• Информация о проекте «37/17».
• Читайте интервью Сергея Пархоменко о проекте «Последний адрес».
• Карта мемориалов жертвам политических репрессий в Прикамье, на которой указан «Последний адрес» Виктории и Антона Шабловых.