Проспект Парковый: обратно в СССР

Это, конечно, подкупало, но вместо чебуречных я зашёл в ларёк «Халяльные продукты», чего и вам при случае советую, потому что там вот так:

Можно воспользоваться приглашением и выпить хорошего чаю, а потом перейти улицу Куфонина. Небольшой участок микрорайона, расположенный между Куфонина и побережьем Мулянки — просто райское место. Во всяком случае сейчас, в конце весны, когда всё вокруг цветёт. Здесь огромное количество сирени и акации, а в палисадниках растут пионы. И вообще тут царит удивительная непосредственность — люди копаются в земле около подъездов, ухаживая за цветами, а какая-то девушка при мне повесила на решётку первого этажа горшок с растением «Щучий хвост», чтобы он получал больше солнца и воздуха.

За домами здесь расположен пляж. Можно ли купаться в Мулянке — вопрос открытый, но, по крайней мере, здесь уютно. На берегу установлена табличка с информацией, надпись на которой гласит, что здесь всё хорошо с экологией, поэтому можно встретить зяблика, трясогузку, синицу и нашу старую знакомую — крякву обыкновенную. Есть здесь и другие птицы — для них на Парковом выстроено несколько голубятен.

Если перейти улицу Куфонина по зебре, которая ближе к Подлесной, можно обнаружить самый узкий переулок Перми — на входе в него людям даже приходится пропускать друг друга, потому что разойтись там невозможно. Всё как в старых европейских городках.

Этот маленький переулок ведёт во дворы — здесь всё так же зелено и ухожено, как и на берегу Мулянки. Меня окончательно охватывает ощущение того, что я очутился где-нибудь в семидесятых. Я никогда не был в семидесятых, но примерно так представлял их по советским повестям для юношества. Здесь обнаруживаются удивительные двух- и трёхэтажные домики старой постройки — на них приятно смотреть, но их обитатели, судя по надписям на фасадах, имеют основания быть недовольными своим бытом:

Чувство затерянности во времени только усиливается, когда я натыкаюсь на магазин, на фасаде которого сохранились советские артефакты:

Обернувшись, я окончательно уверяюсь в том, что попал в какую-то другую эпоху, потому что вижу очередь за молоком. Не помню, когда я в последний раз видел очередь за молоком. У стоящей в очереди женщины я узнаю, что сегодня в молочный ларёк завезли «нытвенскую вкусняшку» — не знаю, что это, но, видимо, на Парковом это очень ценят.

Во дворах Паркового, ближе к улице Желябова, скрыты и другие магазинчики разной степени обшарпанности. Один из них называется «Русские продукты» — как и следовало ожидать, там не только те же самые интернациональные продукты, что и везде, но даже и продавец по-русски изъясняется с трудом.

Через дом от «Русских продуктов», по адресу Парковый проспект, 5, можно увидеть то самое граффити в защиту семейных ценностей, с рассказа о котором начинался пятничный материал, посвящённый советским панно. Всё, теперь иллюзия временного провала стала окончательно осязаемой.

Микрорайон Парковый при этом остаётся местом, притягивающим неординарных личностей. Не считая меня, за последние десять лет Парковый почтили своим присутствием музыкант и актёр Джаред Лето, а также робот-полицейский. Лето после концерта заглянул на Парковый в поисках тунца, но уехал ни с чем — может быть, потому, что он затребовал тунца в магазине с названием «Сделано из мяса». В результате он только сфотографировался с ошалевшим продавцом и умчался, а магазин потом выставил его фотографию на штендер около входа. Видимо, покупатели этим не прельстились, потому как по прошествии года с описываемых событий магазин «Сделано из мяса» по адресу Парковый, 33, я не обнаружил. Джаред Лето, наверное, расстроился бы.

История робота-полицейского — модели Р-БОТ 001, созданной для охраны правопорядка, — ещё более нелепа. Помните эту урну на колёсиках, которую пермские полицейские в 2007 году пытались приучить патрулировать улицы, а она сломалась в первый день использования? Её потом починили, и ещё какое-то время она в сопровождении господина полицейского (живого) безобидно ездила по Парковому, а потом отправилась на доработку в Москву, чтобы уже никогда не вернуться на пермские улицы.

Примерно в тех местах, где робот-полицейский девять лет назад пел свою лебединую песню, я сворачиваю на улицу Пожарского и углубляюсь на рынок, чтобы, пробравшись через ряды палаток и ларьков, увидеть своими глазами самую аутентичную пельменную в округе. Вот она:

О, эта ни с чем не сравнимая атмосфера, когда свет приглушён, а в воздухе стоит чад и запах гари, даже если на кухне ничего не происходит; когда водка стоит семьдесят за сто, а так называемый портвейн — тридцать за двести; когда в углу сидит с кружкой пива одинокий дед, который словно всю жизнь там сидит; когда подошвы приходится отрывать от пола с едва заметным усилием, потому что они прилипают! На краткий миг я жалею, что я не пятидесятилетний алкоголик, чтобы по достоинству оценить всю прелесть этого места.

Мучительно хочется выпить пива, но страшно. К тому же пить его хочется непременно из стеклянных кружек, и чтобы оно было разлито из большой железной бочки, как это было положено в те времена, в которых я волей случая оказался. Тут такой роскоши не предлагают — я в печали ухожу с рынка и возвращаюсь обратно на проспект, минуя советского вида магазин промтоваров под названием «Сирень» и какого-то жирафа:

Дальше — на выход, к остановке «Железнодорожная больница» на улице Каменского, в начале которой Саша Жунёв нарисовал одно из самых замечательных своих граффити:

Пару лет назад через остановку «Железнодорожная больница» временно перестали проходить автобусы, и продавщица киоска, замученная регулярными вопросами граждан, написала на стене остановки аршинными буквами «ЭТО НЕ ОСТАНОВКА», что добавило в ситуацию сюрреализма. Потом автобусы пустили снова, а надпись закрасили. А жаль.