Даже в туалет боюсь отойти, или автостопом до «Икеи»

В пятницу раздался звонок: «Катя, я сегодня после работы в Пермь приеду, забрать у знакомой старые фотоаппараты для тюменского друга, он их коллекционирует. Потом сразу домой, в Кунгур. Если хочешь, давай со мной. По дороге и поговорим».

Договорились встретиться в восемь вечера на Комсомольской площади, чтобы сесть на автобус до Фролов, а уже на трассе (Пермь-Екатеринбург) ловить машину до Кунгура. Антонина ждала меня на остановке. Обычная женщина средних лет, одета по-простому: в курточку и джинсы, на голове — берет, в руках — сумочка и пакет. Её вид совершенно не вписывался в придуманный мною образ заматерелого автостопщика.

«Я ж после смены сразу в Пермь, — улыбнулась она на мои расспросы про рюкзак, палатку и всё такое. — С рюкзаком никогда не езжу, неудобно. На дальние расстояния беру с собой спортивную сумку. Сняла с плеча, закинула в салон и всё».

Пока едем в автобусе, Антонина рассказывает, что работает техником-геологом в научно-исследовательском институте «ПермНИПИнефть» при Лукойле и что ездит автостопом не из-за экономии. Зарплата, слава богу, хорошая, и денег хватает.

«Началось всё с того, что я устроилась в Газпром в 1985. Один год нас возили на компрессорные за 30 километров от Кунгура. А потом в автобусе отказали. И мне пришлось ездить автостопом. Потихоньку начала расстояние увеличивать. Сейчас общественным транспортом я пользуюсь, только чтобы выехать за город».

На трассе Антонина предупреждает меня, что вдвоем ехать в два раза медленнее, потому что фуры двоих «не берут», боятся штрафов. А именно они идут через Кунгур дальше по маршруту. Спустя пять минут около нас останавливается новенький фольксваген. Антонина привычно ныряет в салон седана и утвердительно кивает мне головой: мол, согласен. Олег едет в Звёздный и соглашается подбросить нас до съезда в посёлок. В салоне громко играет музыка, и разговаривать дальше не получается. До отворота на Звёздный мы едем молча.

«Всякие люди попадаются. Есть, с которыми интересно разговаривать, а с другими думаешь: лучше бы помолчал. А некоторые ни слова не скажут. Ладно, как сейчас, двадцать минут. А иногда 100 километров проедем, 200, 300. Молчит, и всё. Хоть бы спросил чего... Ведь дальнобойщики ночью садят для чего? Торопятся, по графику идут, спать нельзя. Я ночью никогда не сплю, обязательно надо общаться, чтобы не спал человек».

Мы снова на магистрали. Мимо с огромной скоростью проносятся большегрузы. Я с завистью смотрю на них, на одном из них мы точно могли бы добраться до Кунгура без пересадок. К вечеру погода резко ухудшилась: температура упала до минут 20 и подул сильный ветер с колючим снегом. Голосуем уже десять минут, но никто не останавливается. Несмотря на то, что основательно подготовилась (надела комбинезон от горнолыжки, тёплый пуховик, варежки, укуталась в шарф), я начинаю мерзнуть. «Может, место неудачное?» — спрашиваю. Но Антонина отмахивается: «Тот, кто хочет остановиться, остановится. А тот, кто не хочет, хоть ляг под машину, он объедет. Иногда, если трасса не федеральная, я и по три часа жду».

Заметив нас, притормаживает водитель рейсового автобуса. Антонина жестом показывает ему, чтобы ехал дальше. Из-за него мы не замечаем, как на обочину съезжает старенький матиз. Проехав несколько метров, он сдает назад и останавливается около нас. О, как я рада!

Фёдор едет в сторону Чайковского и соглашается подбросить нас до поворота на Осу. Около руля я замечаю какой-то рычаг. «Что это у вас такое?» — интересуюсь я. «Так я же инвалид. Сужение сосудов и ампутация, — отвечает он, и я замечаю, что у мужчины нет ног. — Это у меня и сцепление, и тормоз, и газ». Мы немного молчим, а потом Антонина продолжает рассказ о своей страсти: «Автостоп для меня — это адреналин. Мне нравится, у меня азарт. Я так боюсь пропустить свою машину, что не отлучаюсь ни на минуту, даже в туалет боюсь отойти. Еду день и ночь. Никогда не останавливаюсь в гостиницах на ночь, питаюсь в кафешках, когда шофёр сам идет на обед. Сама никогда не прошусь. С собой не беру ни термос, ни бутерброды, даже воду. В пути, как говорится, и иголка весит. Один раз двое суток ничего не ела и не пила. Моя цель — доехать до места как можно быстрее».

Антонина — одиночка. Предпочитает путешествовать одна. На трассе ей совсем не страшно. «Дорога, — говорит она, — самое безопасное место». Куда опаснее в любом Кунгурском дворе, где нет фонарей.

«Бывает, конечно, начинаются разговоры неприятные, я такие сразу обрываю или перевожу тему. Я смотрю, чем шофер интересуется, и задаю такие вопросы, что он забывает о том, что хотел. Как с ребёнком с ним. Было как-то такое: через интернет списалась с одним мужчиной, сговорились на велосипедах по золотому кольцу ехать. Он из Одессы приехал в Москву, а я из Кунгура. После первой ночи нам пришлось расстаться (смеётся). Я ему сказала: „Дальше я с тобой не поеду“. Больше мы не встречались».

Каждые выходные Антонина устраивает себе маленькое путешествие, а вовремя отпуска — большое. В июне собирается ехать автостопом через Казахстан в Киргизию на Иссык-Куль. Планирует обойти озера пешком. А это 400 километров. «Туда доберусь за пять суток. Буду проходить по 25 километров в день. С собой возьму одноместную палатку. Через интернет заказала чудо-печку, щепочница называется. Сырая кора и то горит. Я уже экспериментировала. За пять минут — крутой кипяток получается. Можно готовить всё что угодно на ней. Кофе утром сварить или суп».

Фёдор выключает радио, чтобы лучше слышать Антонину. А её историям нет конца. Она пересекла всю Россию от Владикавказа до Калининграда, стопила в Румынии, Болгарии, Турции, Грузии, Казахстане, Киргизии, Белоруссии... и даже в отпуске на Кипре. «Как-то ехала я, не помню куда, но куда-то я ехала (с этих слов обычно начинается самое интересное), под Казанью села в грузовик. За рулем мужичок во-о-от с такой бородой (показывает). Истинный мусульманин. И вот у него подходит время молитвы. Он останавливается, говорит вежливо так: „Извините, у меня намаз“. Я говорю: „Хорошо“, и выхожу. Он коврик прямо в кабине расстилает, омовение делает, и, как там у них положено, по азимуту в определенную сторону молится. И так несколько раз».

После Фёдора нам, наконец, повезло: остановилась фура. Антонина ловко взобралась по крутым ступенькам и исчезла. Я полезла следом. Смотрю, а она уже разулась и устроилась на спальном месте позади сидений. «Вы почему нас подобрали?» — спрашиваю я у водителя. Его зовут Сергей, он едет в Нижний Тагил.

«Не могу смотреть, как люди ночью на морозе стоят, — объясняет он. — В начале 90-х на Украине попал я в передрягу. Холода были страшные, а снега не выпало совсем. У меня солярка в баке замерзла. Машина встала. Бросить груз я не посмел, а вокруг никого. Попытался слить топливо и обморозил обе руки. Поначалу очень хотел пить. Спустя пару суток мне нестерпимо захотелось спать. Я по привычке заблокировал двери и лёг. Меня спас коллега, который тоже гнал фуру по этому пути. К тому времени прошло уже четыре дня. Ему пришлось разбить стекла, чтобы вытащить меня, полуживого, из кабины. Теперь я всегда подбираю голосующих ночью».

Из кабины большегруза дорогу видно хорошо. Сергей по рации предупреждает других дальнобойщиков о постах ГАИ. Антонина вспоминает историю о том, как они с дочкой Варварой заблудились в лесу.

— Сейчас дочь не ходит со мной в походы, зять её не пускает после этого случая. Дело было так: мы планировали перебраться через перевал в Свердловскую область. Стартанули из поселка Яйва Александровского района вдвоём. Должны были соединиться с группой туристов, которые ждали нас в назначенном месте. Но мы их не нашли, потерялись в лесу. У нас ни спичек не было с собой, ни палатки, только спальник. Из еды — сырая картошка, макароны и больше ничего. В лесу собирали сыроежки и ели их. Шли десять дней. Постоянно лил дождь, спали под ёлками, очень мерзли. Футболка всё время такая сырая была, что заплесневела прямо на мне. Картошку экономили: одна утром, одна в обед и одна на ужин. И понемножку хрумкали макарошки. Зато воды было много, ключей полно в лесу. И вот мы пьём эту воду: о, эта вода вкусная, а этот родник невкусный (смеётся). В один из дней заметили глухаря. Варвара давай ловить его. А он (то ли подранок, то ли от гнезда уводил) присядет, опять взлетит, присядет, взлетит... Варвара за ним: «Мама, обходи с той стороны!» Я говорю ей: «Варя, остановись. Ну поймаешь ты его, что ты будешь с ним делать? У нас же спичек нет. Ты что, живьём его будешь есть?» Она остановилась: «Да, мама, что-то я не то делаю». В конце концов вышли в зону, там бесконвойные лес валили. Они нас накормили, дали мне сапоги, мои кроссовки к тому времени развалились. Огромные были сапоги, я их бечёвкой подвязала. Посадили нас на машину до Кизела.

— Bы после этого ещё в походы ходили? — Серега явно в небольшом шоке.

— A то, много раз! — смеётся Антонина.

Прощаемся с водителем фуры на повороте в город, где ловим свою последнюю машину. На этот раз — газель.

За рулем совсем молодой парень. Он говорит по мобильнику и поэтому просто открывает дверь: залезайте. Мы тоже не произносим ни слова. Переглядываемся, улыбаемся друг другу и этому парню. Я хочу спросить, как его зовут, но почему-то не решаюсь. Сижу рядом с Антониной, слушаю скрип дворников и смотрю в окно: впереди виднеются огни фонарей на мосту через реку Ирень и белёсые столбы дыма из печных труб — так нас встречает ночной Кунгур.