«Как удар в солнечное сплетение». Реакция пользователей социальных сетей на прощальное письмо Теодора Курентзиса

Пару дней назад на пресс-конференции губернатор Максим Решетников, отвечая на вопросы журналистов, рассказал свою версию, почему Теодор Курентзис решил уйти из Пермского театра оперы и балета.

«Мы с Теодором обсуждали, что нужно всё-таки больше его присутствия в Перми. Примерно полтора года назад мы вели этот разговор. Он сравнил музыку, которая под его руководством возникает, с дорогим вином, которое мы экспортируем. Я сказал: „Теодор, всё хорошо, но хотелось бы, чтобы это вино самого замечательного качества в Перми и употреблялось. Чтобы вы и здесь выступали, а не только на активных гастролях“. И мы в этом диалоге находились. Я честно ему говорил, что у нас самый малоработающий театр в стране при таких-то бюджетах, и надо что-то с этим делать», — сказал он.

По его словам, и со стороны Теодора Курентзиса были «абсолютно обоснованные претензии, связанные с репетиционной базой», власти попытались этот вопрос решить:

«Теодор пошёл на встречу хотя бы на три месяца или на полгода. Я посчитал, что к моменту Дягилевского фестиваля мы нашли общее понимание, и все вопросы решены. Но Теодор принял такое решение. Мы с ним поговорили, и я ему сказал, что если с нашей стороны что-то недоделано, есть какие-то вопросы, мы готовы это доделать. Но Теодор сказал, что у него созрело такое решение, и в тоже время он предложил такой режим — уходя, не уходить. Когда он остаётся на Дягилевском [фестивале] руководителем, он будет здесь с определённой периодичностью давать концерты. Объём его присутствия мы, конечно, будем ещё обсуждать, учитывая, что у него остаётся база в Пермском крае. При этом в театре мы можем запустить какой-то новый виток. И рассчитываю, что мы из всего этого соберем ещё более мощную конструкцию, чем та, что была».

— Мне творчество Теодора Курентзиса никогда не было интересно. Как и ещё огромному числу людей, кажется. Кто-то же не интересуется футболом, скажем, а мне он нравится. Кому-то зоопарк нужен, а мне нет. Читать тоже не все любят, а я буквы понимаю лучше нот. Потому прощальное письмо Курентзиса мне кажется лучшим его произведением, вдохновлённым Пермским краем. Оно как удар в солнечное сплетение.

Благодарность чиновникам за их «полнейшее непонимание, отсутствие трепета и чуткости» — это, конечно, сильно. Вот только злорадствовать по такому поводу как-то даже бесполезно. По мне так больней, что «Не только городу, но и людям нужна мечта. Как жить без мечты и надежды?» Поскольку бьёт по мне. Кто-то, может, обижается, что власти нам так мечту и не придумали, тем более не осуществили. А мне обидно, что это мы всё ещё не создали такую мечту, которая бы нас объединяла.

По-моему, без Курентзиса в Пермском крае станет хуже жить даже тем, кто к нему равнодушен или вообще почему-то его недолюбливает. Мне, по крайней мере, точно. Потому как ещё на одного умеющего мечтать тут меньше стало. Хорошо бы нам самим научиться. Так, чтобы дух перехватывало.

— Я не удивлён прощальному посланию Теодора. Более того, ждал именно его — как по форме, так и по содержанию. Если отбросить не вполне удачный стиль изложения, легко проступает задетое самолюбие. Привычного обожания фанатов ему мало. Почему его не обожают поголовно все пермяки? Почему ему не кланяется в ноги за его отсутствие в течение 10 месяцев в году на гастролях за границей руководство? Наконец, почему его не любят ни за что, просто потому, что он есть, со своей европейской фамилией и акцентом? Ларчик, как всегда, открылся просто: капризное дарование не оценили по достоинству. Жаль, до его прощального послания я лучше думал о нём.

— Это образец искреннего, лишённого копирайтерского и редакторского вмешательства текста — в него приятно вчитываться, там нет ни одной шаблонной «прощальной» фразы, там есть то, что хочется произнести вслух с вызовом или вздохом. Его, как и многие другие великие речи, можно разобрать на цитаты — одна только фраза про успех чего стоит (особенно в нашем нынешнем контексте «успешного успеха»).

Но я не о том — я пытаюсь найти источники этого явления в городской идентичности, и, мне кажется, всё дело в провинциальности. Как бы мы ни пытались откреститься от этого, провинциальность, которой, вообще-то не место в промышленном миллионнике, — наше всё. Здесь провинциально устроен бизнес — можно договориться, «забиться» и не сделать, что обещал. Или жаловаться на отсутствие продаж без попытки «влезть в клиентские туфли». А ещё — не вкладываться вдолгую, не верить в ценность знаний. А хотеть, по-провинциальному, простого решения: «Вообще-то у нас всё хорошо, но вот скажите, а что бы ещё такое сделать. Но без денег».

Провинциально устроено и мышление лиц, принимающих решение, не только в бизнесе — чего стоит вот это вот «мне надо поставить какую-то цель, к этой цели самой идти, ещё и всех за собой захватить». А какая у нас провинциальная медицина, я знаю непосредственно на себе — о, я могу рассказать в красках, что мне советовали в одной из частных клиник имени уважаемого профессора.

В провинциальности есть много хорошего — понятно, удобно, все свои. На уровне тактик и операций провинциальность — это ок. Но, к сожалению, провинциальность никогда не видит себя хотя бы на пару лет вперёд. И в этом плане кейс Оперного показательный.

Конечно, человеку мира, человеку масштаба в провинциальных условиях долго существовать невозможно. И это изначально было понятно многим, и под это должен был существовать план Б — где он? У Перми никогда не было внятной стратегии, именно потому, что у провинциального города её не может быть — он всегда реактивен. Уезжают из Перми? Ах, какая неожиданность, давайте проведём форум! И хотя ещё 10 лет назад было понятно всё про миграцию — это вдруг становится темой дня, из закромов вытаскивают какие-то IT-компании, которым, видимо, выдадут «разнарядку по удержанию». И опять же, а где план Б, на случай, когда все уехали?

К сожалению, избавиться от провинциальности мы не сможем, прежде всего потому, что не хотим. Потому что так удобнее. Потому что стать непровинциальным — значит задуматься о своей репутации, о стратегии, об обязательствах и других совершенно нематериальных вещах, в которые, напомню, провинциалы не инвестируют. Не знаю, что с этим делать, честно говоря. Хочется просто ответить Теодору на письмо: «Теодор, прости, мы все...»

— Вот это слог! «Я так и не знаю, поняли ли наши любимые зрители то, что мы хотели сказать. И я не уверен, что мы будем способны когда-нибудь объяснить им». Это про вас — поклонники музыканта! Видимо, маэстро творил и творит не для слушателей, а в эфир «на избранном языке молчания подлинного человеческого духа», «чтобы сообщить в будущем о сейчас»... Ну, это можно объяснить только «тектоническими разрывами между памятью и реальностью». Парень не только не научился почти за 30 лет в России говорить по-русски, но и внятно и просто излагать свои мысли! Пафос, мистика и пустота.

— Спасибо всем, кто приложил силы к отъезду Курентзиса. Вам нужен репертуарный театр, в котором плохо поют и плохо исполняют музыку? Вы хотите построить новое здание из говна и палок? А, может быть, вам страшно, что рядом живут другие. Можете дальше раздавать друг другу награды, содержать протокольные службы и встречаться с президентом. Это не поможет стать теми, кого в Перми любят и уважают. Фестиваль «Пермский период» и палатки на эспланаде. Вот это намного лучше, чем всё то, что здесь сделал Теодор. По версии нашего краевого правительства и губернатора.

— Если отбросить всю словесную эквилибристику и пафосный флёр, то художник остался в обиде. Он хотел своим присутствием облагодетельствовать наше захолустье, оставить «после себя» что-то для людей. Но ему не дали создать консерваторию, потому что в Перми и так всё прекрасно. Его оскорбили в парламенте, заявив, что он не стоит тех денег, которые ему платит казна. Маэстро хотел понимания, трепета и чуткости. Но наша тугоухая и простоватая власть этого не поняла, не оценила. Поэтому он ей благодарен, что она спровоцировала его отъезд. Красивая версия. Хорошая «ответка» на позавчерашние завуалированные обвинения со стороны губернатора Максима Решетникова, что дирижёр почти не бывает в Перми и Пермский оперный — самый малоработающий театр в России. Как говорится, обменялись любезностями.

— Из прощального письма маэстро Теодора: «Потому что без их полнейшего непонимания, отсутствия трепета и чуткости я никогда не нашёл бы силы принять решение покинуть свой рай». Как всё-таки тонко Курентзис унизил пермских чиновников. Ну что ж, друзья, театр уехал... Губернатор с подельниками пока остались.

***

• 21 июня Теодор Курентзис объявил о том, что уходит с должности художественного руководителя Пермской оперы, но продолжит руководить Дягилевским фестивалем.
• Информация об уходе Теодора Курентзиса из Перми появилась накануне Дягилевского фестиваля. 19 апреля на закрытом совещании по поводу строительства нового здания оперного театра у губернатора Максима Решетникова присутствовал Владимир Кехман, худрук Михайловского и Новосибирского театров оперы и балета. Тогда краевые власти не подтвердили, что Кехман может стать куратором будущей стройки, однако не исключили, что могут привлечь в качестве консультанта, как видного театрального менеджера.
• 30 апреля 2019 года Управление капитального строительства Пермского края объявило конкурс на проектирование здания нового театра оперы и балета. В конкурсной документации было туманно сформулировано, какие именно требования предъявляются к внешнему виду здания театра. Источники предположили, что это было сделано намерено, чтобы Владимир Кехман смог реализовать свой проект здания Пермского театра оперы и балета.
• 7 июня стало известно, что проектировать новое здание театра будет ООО «Группа компаний Строй-Эксперт». Именно эта компания разрабатывала техническую документацию на проведение работ в Михайловском театре в Санкт-Петербурге.
• После Дягилевского фестиваля зрители Пермского театра оперы и балета, обеспокоенные ситуацией, сложившейся вокруг строительства новой сцены, деятельности театра и его художественного руководителя, написали в адрес губернатора Пермского края Максима Решетникова открытое письмо.